Престолы, выбросив струи совсем не горячего огня, остановились возле замка Маргины и сразу превратились в белоснежную беседку, в середине которой стояло бело-голубое высокое кресло. На нём восседал мужчина в белоснежно-сияющем просторном одеянии, ниспадающем волнами к ногам в обыкновенных кожаных сандалиях. Стоило Маргине увидеть Лучезарного, как она поняла: для каждого у Бога есть своё лицо, а его любовь одинаково приятная для всех. Он выглядел, как мужчина её мечты и такого не любить – взять грех на душу. Лучезарный поднялся и оглянулся, наблюдая калейдоскоп строений вокруг дворца из Глаурии, а потом произнёс: — Тебя любят много людей, но ты, между тем, грешна, — закончил он с ослепительной улыбкой.

— В чём мой грех, Господи?

— Отдавая всё другим, ты не любишь себя, — услышала Маргина, и сквозь яркий свет донеслось тёплое:

— Ты моё дитя, а как не любить творение Божье!

Он приблизил к ней свой лучезарный лик, рассматривая её лицо. Маргина устыдилась своего несовершенства, невольно отстраняясь от него и потупив в землю глаза.

— Ты подобна мне, — улыбнулся Он, а она, преодолевая свою естественную робость, вскинула на него глаза: «Неужели, и его посещают сомнения?!»

— Мои сомнения всего лишь другого порядка, — улыбнулся Он, и ей стало так тепло на душе, точно она разговаривала со своим другом. Лучезарный подошёл к ней, обнял за плечи и тихо промолвил на ухо: — Как ты думаешь, мне легко, если я всё время слышу ваши голоса? Я недаром сказал о сомнении. Однажды, в минуту смущения, я отправил в Темные Замкнутые Миры один талисман – Рубин Милосердия, чтобы разбудить в сердцах людей сочувствие к другим. Позже я понял, что мне не следовало этого делать. За этим благостным предметом стали охотиться все, кому не лень. Хуже всего, что в этом участвуют Тёмные, убивая невинных людей. Они думают, что в их руках талисман станет антиподом и послужит тёмному делу. Талисман потерялся и его нужно вернуть в Эссенариум. Остальное тебе расскажет Туманный Кот.

Маргина оглянулась, но Туманный Кот, странным образом, куда-то исчез. Возможно, для того, чтобы разговор с Лучезарным состоялся с глазу на глаз.

— Занятный Кот, к тому же, твой бывший ангел, — промолвил Он, читая её мысли, и прищурил свои ярко-голубые глаза.

— Лучезарный, правда, что коты созданы не так как люди? — спросила Маргина, проверяя сказанное Туманным Котом, и понимая, что её понесло. Лучезарный улыбнулся в ответ и прошептал ей на ухо: — Неправда, у данного кота один мон в голове лишний, — Маргина захихикала, а Лучезарный сделал маленькую паузу и продолжил: — Когда-то я встретил одного обычного кота. В трудную минуту, когда я висел на кресте, этот добрый кот, сочувствуя моей боли, взобрался к моим ногам и лизал мне пятки, отчего я смеялся, забывая о муках.

Она слушала историю, а потом её внезапно озарило и на глаза Маргины навернулись слезы. Она тихо спросила:

— Этого кота звали Туманный Кот.

Лучезарный не ответил на вопрос, а засмеялся и сказал, дотронувшись до её носа:

— Любопытной Варваре нос оторвали. Вон идёт твой любимый кот.

Маргина оглянулась и увидела, что, действительно, Туманный Кот демонстративно шагает к ним. «Субординация, блин!» — совсем не почтительно подумала Маргина, возмущаясь тем, что кот прервал её беседу с Лучезарным.

— Мы с тобой ещё поговорим после твоего возвращения, — сказал Лучезарный и его Престолы, мгновенно свернув белоснежную беседку, снова превратились в огненную троицу лошадей, которая, только закрылась дверца открытой кареты, с места рванули вверх, в небеса. Маргина, со слезами благоговения на щеках, проводила взглядом мелькнувшую в небе молнию.

Кот, словно в оправдание, потёрся боком по её ноге, и она подхватила его на руки. Опустив своё лицо на Рыжее Совершенство, Маргина мочила слезами его шерсть, отчего Туманный Кот обеспокоенно сообщил: — Котам не рекомендуется принимать обильные водяные процедуры.

После того, как источник иссох, и Маргина успокоилась, Туманный Кот сообщил ей, что они отправляются на Землю искать Рубин Милосердия. Только сейчас Маргина осознала, чего от неё хотят и тут же выпалила: — Ни за что на свете!

— Это не обсуждается, — сообщил ей Туманный Кот, и у Маргины сразу пропала эйфория. Она поняла, что её уже записали в армию Света, а приказы не обсуждаться.

— Кот, скажи, я могу погибнуть и не вернуться в Эссенариум? — спросила Маргина, чтобы оценить опасность доверенной ей операции.

— Можешь, — сообщил Туманный Кот, и Маргина поняла, что жизнь в Эссенариуме не такая уж радужная, как она думала.

— Кот, расскажи о Рубине Милосердия, — попросила Маргина, понимая, что возвращение на Землю неизбежно, а, чтобы исполнить задание, ей нужно знать как можно больше.

— Хорошо, слушай, — сказал Туманный Кот.

— Это случилось давно... Не важно, под каким соусом забирают жизнь на Земле и что при этом проповедуют. Смерть в любом случае пожинает свои плоды, отсекая тело от души и освобождая её. По всей видимости, для города Акко, именуемой христианами Сен-Жан д’Акр, наступили последние дни – сарацины, волна за волной, накатывали на стены крепости, медленно, но неуклонно забирая жизнь у защитников города.

Баллисты[2] с башен обстреливали мамелюков камнями, а им в ответ летел греческий огонь из требушетов[3]. Ветер быстро раздувал пламя, и стоило большого труда погасить горящую смолу, чтобы огонь не перебросился на строения. Огромная дыра возле ворот святого Антония, пробитая гигантским мангонелем[4], способствовала тому, что внешняя стена обрушилась, чем сразу же воспользовались мамелюки, с неистовым криком бросившиеся в пролом.

Метнувшиеся им навстречу госпитальеры, обнажая мечи, остановили вторжение, заткнув прореху в стене своими телами. Кровавая сеча на линии столкновения не давала возможности что-либо делать, кроме как рубить с плеча. Маршал Матье де Клермон равномерно махал мечом, точно крестьянин серпом в поле, срезая голову следующему мамелюку, но конца своей жатвы не видел.

Такая работа не оставляла в голове никаких мыслей, кроме заботы о том, как удобней ударить, чтобы отсечь голову сарацина, и уклонится от нападения другого врага. Рядом стояли несколько рыцарей с мечами в руках, защищая Матье де Клермона с боков, но могучую прыть маршала не могли унять, поэтому враг, потеснённый отчаянным напором, покинул вторую стену, возвращаясь к первой.

Несомненно, рыцари в красных и чёрных сюрко[5] с белыми восьмиконечными крестами напротив сердца принадлежали к ордену госпитальеров и сражались бок о бок со своим маршалом. Это славное племя добровольных подвижников в мирные дни и во времена затяжных сражений выполняло свою единственную миссию – защиту странствующих к Гробу Господню. Правда, кроме владения мечом, многие обладали искусством врачевания и, несмотря на сан, положение и знатность, с прилежанием и скромностью омывали уставшие ноги паломника, осмелившегося на путешествие к могиле Иисуса Христа.

Между тем на головы сарацинов вылили несколько казанов кипящего масла, которое вспыхнуло, раздуваемое ветром, и внизу разразился настоящий ад, оглашая окрестности предсмертными криками. В ответ полетел греческий огонь, заставив защитников спрятаться за стенами. Рабочие, под свистящими стрелами, загородили брешь в стене палисадом[6], за которым имелась возможность укрыться. Бой длился до самого вечера, с редкими передышками, когда сарацины совершали намаз.

Громкий крик муллы, призывающий правоверных на вечерний магриб[7], защитники города слушали с удовольствием, так как могли, наконец, чуть-чуть расслабиться. Спустившись вниз, в рефекториум[8], крестоносцы уселись за длинный стол, где сёстры-послушницы подали нехитрый обед и ужин: варёное сарацинское зерно с сушёными финиками и несколько сухарей. Сержант Гуго де Монтегю весело улыбнулся и промолвил: