— Я мисс Бингхемптон, — произнесла она. — А вы, должно быть, Дункан Карлисл.

Это был чопорный, здравомыслящий, накрахмаленный и затянутый в корсет ангел милосердия. В глазах ангела блистала сталь.

— Виноват, но это действительно я, — ответил Дункан.

— Миссис Карлисл приходила в себя? — спросила она командирским голосом.

— На несколько минут. Я дал ей воды.

— Вам повезло, что она не захлебнулась. Вы, наверное, просто разжали ей зубы? — Тон сиделки и ее воинственное выражение дали Дункану понять, что она считает всех мужчин лжецами и хулиганами. — Теперь, если вы освободите мне место, я взгляну на своего пациента, — заявила она, отстраняя Дункана.

Меган продолжала спать. Сиделка ловко прощупала пульс, сменила повязку на голове и подоткнула одеяло.

— Что я еще могу для нее сделать? — спросил Дункан, чувствуя себя незваным гостем в собственной спальне.

— Можете упаковать свои вещи. Вы будете спать где-нибудь в другом месте, пока ваша жена полностью не поправится. Она нуждается в абсолютном покое и тишине.

Он давно пытался изобрести подходящий предлог, чтобы не спать с Меган на одной постели. Теперь же, когда случай представился, ему стала ненавистна сама мысль об этом раздельном существовании.

— Итак? — напомнила ему о себе мисс Бингхемптон с недовольным выражением лица.

— Я пришлю экономку за своими вещами, — ответил Дункан, поеживаясь, как нашаливший школьник.

Он бросил на прощание взгляд на Меган и на цыпочках вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

К его удивлению, Малкольм сидел в холле рядом со спальней.

— Надеюсь, ты не против, что я остался? Я не мог уехать, не поговорив с тобой.

— Я как раз против! — В этот момент Дункан мог бы задушить писателя.

Малкольм не обратил внимание на гнев Дункана:

— Я знаю, что ты сейчас переживаешь, и не сержусь на тебя. Было ужасно видеть Меган в таком состоянии. До того как я уеду, я хотел бы получить от тебя разрешение навещать ее, пока она не выздоровеет. Доктор сказал, что она не будет в состоянии ничего делать несколько недель, а ты знаешь, какое у нее настроение. Она умрет от скуки.

— Приезжай, когда тебе будет угодно. Но сделай мне одно одолжение.

— Какое хочешь.

— Убирайся сейчас отсюда к черту!

Малкольм с удивлением посмотрел на него.

— Я сказал, прямо сейчас!

Малкольм повернулся к выходу, затем посмотрел через плечо на Дункана и пробормотал:

— Я действительно хорошо понимаю, что ты сейчас переживаешь.

Через несколько минут Дункан услышал удаляющийся шум мотора. Он посмотрел на закрытую дверь спальни и прошел в кабинет. Блзкджек дремал на своем любимом индейском коврике. Почувствовав приход хозяина и его обеспокоенность, пес встал, подошел к Дункану и лизнул ему руку.

Дункан упал на колени и зарылся лицом в мягкую шерсть собаки. Из его груди вырвался протяжный стон. Стоя на коленях, он невидяще смотрел в пустоту, прокручивая в мыслях картину трагедии снова и снова. Что-то случилось с Эскалибуром. Но что?

Дулси сидела на кухне, перебирая пальцами розовые четки. Ее губы беззвучно шевелились, когда Дункан вошел. Казалось, она полностью сосредоточилась на молитве, потому что вздрогнула, услышав его голос.

— Где Джордж?

— На конюшне, сеньор Карлисл. Он чувствует себя виноватым в том, что произошло с сеньорой.

— И он не ошибается, должен я сказать!

— Я молюсь за сеньору. Она поправится?

Дункан заставил себя говорить нормальным тоном. Дулси ни к чему не причастна. Было бы нечестным срывать на ней свою злость.

— Доктор уверил меня, что твои молитвы будут услышаны. Миссис Карлисл будет в порядке через несколько недель.

Дулси отложила четки:

— Пожалуйста, скажите об этом Джорджу.

Дункан кивнул и покинул кухню. Он абсолютно не замечал времени и, выйдя на улицу, удивился, что уже вечер. Солнце зашло, на востоке показались первые звезды.

Он нашел Джорджа в деннике Эскалибура.

— Как он? — спросил Дункан.

— Дулси дала мне мазь для ран. Кровь уже остановилась. А как миссис Карлисл?

— У нее сотрясение мозга. Что, к черту, произошло, Джордж?

Джордж опустил голову и уставился в пол. Руки его нервно теребили рубаху.

— Я не знаю, сеньор. Я заметил, что конь немного возбужден, но был уверен, что сеньора сумеет его успокоить.

— Ты замечал что-нибудь подозрительное до этого? Он не отказывался от корма?

Джордж наконец-то поднял голову и взглянул Дункану в глаза:

— Если бы с ним что-то происходило, я бы обязательно вам сказал. Я люблю этого жеребца, сеньор.

— Но Эскалибур не может понести просто так. Должна быть какая-то причина!

— Я понимаю. Он был все еще возбужден, когда я вел его обратно. Он не успокаивался до тех пор, пока я его не расседлал. С тех пор он в полном порядке, если не считать порезов.

— Ты проверял упряжь?

— Нет, я об этом не подумал.

— Покажи мне ее.

— Сейчас, сеньор, — ответил Джордж, направляясь в денник.

Вскоре он возвратился и положил к ногам Дункана седло, уздечку и подседельную попону.

Сначала Дункан осмотрел узду. Кожа была мягкой и упругой, железные удила гладкими. Тут было все в порядке. Он присел и стал изучать английское седло, сделанное на заказ. Набивка, передняя и задняя луки седла, подпруги — все это тоже было в норме. Единственной данью, которую Меган отдавала индейскому стилю езды, была расшитая попона. Дункан поднял ее и осмотрел сначала одну, затем другую сторону. Его глаза расширились: в попону было воткнуто несколько острых шипов. Неудивительно, что Эскалибур взбесился, как только Меган вскочила в седло. Жеребец должен был чувствовать себя так, словно на него напал целый рой пчел.

Дункан потряй попоной перед глазами Джорджа, указывая на шипы:

— Как это здесь оказалось?

Джордж задрожал:

— Не знаю, сеньор! Правда, не знаю.

— К дьяволу «не знаю»!

— Я могу поклясться Святой Девой Гваделупской!

— Ты проверял попону перед тем, как оседлать Эскалибура?

— Нет, сеньор. — Кровь отхлынула от лица Джорджа. — Она была в полном порядке, когда сеньора каталась в последний раз, и с тех пор ее никто не трогал!

Дункан видел, что Джордж вот-вот зарыдает.

— Но эти шипы не могли появиться сами по себе.

— Клянусь могилой матери, я ничего о них не знал!

Дункан смотрел на Джорджа, пытаясь прочесть на его лице признание вины. Это не могло быть обычной небрежностью. Но Дункан не мог и представить себе Джорджа, загоняющего шипы в попону. Ортесы служили у него почти двадцать лет, и ни разу ему не пришлось усомниться в их преданности.

— Хорошо, Джордж. Я верю тебе. Произошел просто несчастный случай. Но на будущее я хочу, чтобы ты самым тщательным образом проверял всю сбрую, прежде чем седлать любую лошадь.

— Да, сеньор! — Джордж закивал головой. И продолжал кивать, когда Дункан уже покинул конюшню.

Дулси сидела у окна, наблюдая за входом в конюшню, гадая, что там сейчас происходит. Сеньор выглядел таким разгневанным, что казался способным на убийство; но она была уверена, что он не тронет Джорджа. Даже если найдет шипы. Джордж будет клясться в своей невиновности, и сеньор будет вынужден ему поверить. Потому что она ничего Джорджу не сказала. Так было лучше.

Боже милостивый! Когда она увидела мчащегося Эскалибура, то подумала, что ее план избавления от оборотня сработал. Но она не рассчитала силы этого демона.

Дулси достала четки из кармана платья и стала их перебирать. Как легко было уверить сеньора, что она молится за выздоровление сеньоры. Ничего подобного: она возносила молитвы Святой Деве Марии, чтобы та помогла избавиться от ведьмы.

В этот раз ей не удалось, но она будет пытаться снова. Как это обычно говорит их священник: «Бог помогает тем, кто сам себе помогает».