Утка в апельсинах была восхитительна — корочка хрустела, мясо было сочным, соус чуть отдавал чесноком. Джейд дивилась, с каким наслаждением она ест каждый кусочек этой тяжелой холестериновой пищи. Она до сих пор не могла бы сказать уверенно: видит ли она сон, или сошла с ума. Единственное, в чем она была полностью уверена, садясь за стол, — это в том, что страшно голодна.

При других обстоятельствах Джейд могла бы чувствовать себя полностью довольной. К концу обеда она поняла, что ее компаньоны не только красивые люди, но и яркие личности. Они напоминали ей посетителей лучших голливудских вечеринок, таких, на которых встречаются настоящие мастера своего дела, а не околокиношные прилипалы. Малкольм, Дункан и Хилари вели непринужденную беседу, а Джейд сидела тихо, стараясь не сказать или не сделать ничего такого, что могло бы вызвать у них подозрение. Теплота и очарование Малкольма скрашивали несколько отчужденные манеры Дункана. Хилари была наиболее забавной из всех — настоящий виртуоз интриги.

Когда Джейд доедала последний кусочек утки, Хилари сказала:

— Да, вы слышали, о чем говорила Мэйбл Додж? Оказывается, Джорджия О'Кифф собирается приехать сюда на лето, писать наш Юго-Запад. Кажется, она намерена изобрести юго-западный стиль в искусстве, но мы-то знаем, — тут она бросила взгляд на Дункана, — что этот стиль уже создал ты, дорогой.

Дункан ответил ей холодной улыбкой.

— Ты слишком высоко меня ставишь. Индейцы, их деревни, горы были здесь задолго до того, как я или Джорджия прибыли сюда. Их никто не изобретал — разве что высшая сила. Что касается их художественного отображения, то не забыла ли ты, что первыми поселившимися в Нью-Мексико художниками были Джозеф Шарп и Эрнст Блюменштейн?

«Все-таки это Карлисл, известный художник», — подумала Джейд с непонятным удовлетворением. Какой-то смысл во всем этом есть. Если логика одержит победу, то вот-вот зазвонит телефон, портье скажет, что уже 18.30, и она возвратится в свой мир.

— Знаешь, — продолжила Хилари, смотря на Дункана так, словно они были одни за столиком, — дело не в том, кто приехал первым. Ты лучше их всех, вместе взятых. И как-нибудь на днях ты просто обязан написать мой портрет. — Она потянулась через стол, притронулась пальчиком к губам Дункана, затем поднесла его к собственным губам и облизнула.

Джейд не была бы возмущена больше, если бы Хилари открыто пригласила Дункана в постель.

Малкольм нарушил повисшее тяжелое молчание.

— Там играют твою любимую песню, — сказал он, поднимаясь и помогая встать Хилари.

— Нет, это не та песня! — запротестовала Хилари.

— Для тебя все подходят, — продолжил Малкольм, уводя ее от стола.

Джейд решила, что ей очень нравится Малкольм Эшфорд. Учась еще на подготовительном отделении Университета Айовы, она обожала его книги, восхищалась его стилем и смелостью. Но она, конечно, даже не предполагала, что когда-нибудь встретится с ним.

«И сейчас не предполагаю», — поправила она себя рассерженно. Хотя, если этот кошмар бесконечен, если она не проснется…

Вздрогнув, она отогнала эти мысли в сторону. Она не хочет и не будет об этом думать. Сейчас, во всяком случае.

— Ты сегодня была очень спокойной, — сказал Дункан, возвращая ее на землю. — После того как ты вела себя в номере, я боялся, что ты закатишь сцену за обедом.

Впервые за все время она прямо посмотрела ему в глаза. Впечатление было настолько сильным, что у нее покраснело не только лицо, но даже шея и грудь. Ей еще никогда так не нравился мужчина, особенно при первой встрече. Даже пусть он — только порождение ее фантазии. Он волновал ее, вызывая инстинктивное чувство самозащиты и, если говорить честно, физического влечения.

— Ты ничего не понимаешь. Я бы посмотрела на тебя, будь ты на моем месте.

— На твоем месте? Ты говоришь о моем предложении развестись?

Развод? Этот чертов сон становился чересчур уж реальным. За злостью Дункана она угадывала такие же печаль и одиночество, как у нее самой. В других обстоятельствах она, вероятно, почувствовала бы в нем родственную душу. Опустив глаза, Джейд повертела в руках бокал. От холода его поверхности пальцы чуть мерзли, и этот холод стал расползаться по всему телу.

Его голос стал еще суше.

— Твое молчание меня больше не беспокоит, Меган. Я пошел наверх.

Он отодвинул стул и встал.

— Кто тут говорит об уходе? — спросил Малкольм, возвращаясь к столу в одиночестве.

— Сегодня был длинный день, — ответил Дункан, отчетливо произнося каждое слово. — Но моя жена имеет полное право быть с вами столько, сколько захочет.

Малкольм ободряюще улыбнулся Джейд:

— Я посмотрю за ней. Пока я рядом, Меган не о чем беспокоиться.

Дункан помрачнел еще больше:

— Ну, тогда решено.

Он достал из внутреннего кармана бумажник, вынул оттуда десятидолларовую банкноту и положил на стол.

— Я плачу за обед. — Повернувшись к Джейд, он добавил: — Увидимся позже. Но не торопись, не обращай ча меня внимания.

— Сегодня он какой-то кусачий, — отметил Малкольм, когда Дункан ушел.

— А где Хилари? — спросила Джейд, меняя тему разговора.

— Ты же ее знаешь. Всегда порхает, как бабочка. Оркестр заиграл «Черный силуэт», и она сразу же упала в объятия ближайшего смазливого мужика.

Он взял Джейд за руку:

— Боже, какая холодная! Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Она хотела сказать: «Нет, не уверена. Меня здесь нет.. Вас здесь нет. Никто из вас не существует в действительности».

Несмотря на его неподдельную озабоченность, она не может ему доверять. Никому не может. Ситуация была настолько невозможной, что рассказать о ней кому-то означало только одно — оказаться в результате в ближайшем сумасшедшем доме. По крайней мере до того момента, пока она не проснется. А она вовсе не была уверена, что проснется когда-нибудь.

— Я просто немного устала, — сказала она, избегая встречаться с пытливым взглядом Малкольма.

Он продолжал держать ее руку в своей.

— Я рад немного побыть с тобой наедине. Я никогда не видел тебя такой тихой. Это я виноват, да? Я что-то сказал или сделал, что тебя задело?

Она сделала отрицательный жест:

— Это не ты. Дело в…

Осознав, насколько она была близка к тому, чтобы сказать правду, она замялась.

— Дело в Дункане, — сымпровизировала она.

Она даже не заметила, что в глазах Малкольма промелькнуло сочувствие. Каким-то образом нужно найти выход, нужно выбраться из этого сна. А что, если сейчас подняться наверх и снова лечь спать? Может быть, это сработает?

Она проглотила внезапно возникший комок в горле.

Обязательно должно сработать!

Джейд вскочила так резко, что опрокинула свой бокал.

— Мне нужно наверх, — сказала она.

Малкольм невозмутимо промакнул растекающуюся жидкость салфеткой:

— Дункан же сказал, что ты можешь не торопиться.

Но Джейд уже не слышала его слов. Она почти бежала к выходу, красное платье развевалось вокруг ее ног.

Дункан повесил фрак в ванной, снял бабочку и расстегнул ворот. Возвратившись в гостиную, он достал из пачки «Лаки страйк» сигарету и устроился на диванчике с газетой. Прогноз обещал на завтра солнечную и теплую погоду — хороший день для экскурсий. Хотя он не собирался на ту, которую собиралась устроить Хилари: сама мысль о том, чтобы провести несколько часов подряд в обществе Меган, Малкольма и Хилари, делала его больным.

Он и Меган явно находятся накануне разрыва. Что за игру она затеяла сегодня за обедом, сидя так тихо, словно мышка, и бросая на него беспокойные взгляды, когда ей казалось, что он на нее не смотрит? Она выглядела другой женщиной — думающей, зрелой. Возможно ли, что простое упоминание о разводе дало такой результат? Или она наконец повзрослела? Но какая в принципе ему разница?

Тяжело вздыхая, он затушил сигарету и прикурил новую. Он знавал профессиональных неудачников, которые несли свои беды как иконы, выставляя их на всеобщее обозрение. Он не желал быть таким. И не хотел проигрывать только лишь из-за неудачного брака. Нужно найти способ разорвать его до того, как будет изувечена жизнь обоих.