— Извините, пожалуйста, — кому?

— Рокоссовскому…

Волосы мои зашевелились и подняли пилотку. Я даже присел от неожиданности.

— Есть, товарищ Маршал Советского Союза! — пролепетал я перепуганным, а потому несколько надтреснутым голосом.

В это время появился дежурный. Я передал ему содержание звонка.

— Он вас просил, вот и выполняйте просьбу маршала.

Сначала пришлось наведаться в кабинет начальника факультета, располагавшийся на втором этаже, — закрыт, потом пробежал по группам курсов — нет. Пришлось возвращаться в дежурку — снова позвонил в кабинет — молчок. И тогда майор мне и говорит:

— Ты сходи еще раз к нему в кабинет и постучи в дверь морзянкой — три короткий и один после небольшой паузы. — И тут же рукой продемонстрировал стук.

Вняв совету, я отправился вновь на второй этаж. Знакомая дверь. Теперь я уже, вооруженный советом, несколько раз отбил «музыкально» дробь. Послышались шаги, и дверь отворилась. Качнулась седая прядь с желтизной волос на голове.

— А, свои, — улыбнулся генерал. — Что случилось?

— Товарищ генерал, звонил Маршал Советского Союза Рокоссовский, просил связаться с ним.

— Знаю, знаю, напоминает, наверное, о своем дне рождения… Буду…

Сквозь открытую дверь я увидел за приставным столиком седого человека с кипой одинаковых книг, одну из которых он подписывал.

«Наверное, какой-то писатель, — подумал я, — принес плоды своего творчества».

На этом мы и распрощались…

Потом было много встреч и бесед с ним. Железников часто выступал перед слушателями. Его глуховатый, возможно, из-за курева, голос приятно было слышать и слушать по двум причинам: во-первых, он никогда не повышался в децибелах, а во-вторых, он рассказывал интересные вещи — эпизоды из своей боевой контрразведывательной практики.

Помнится, мы — желторотые первокурсники — задавали какие-то наивные вопросы, заставляя его по-серьезному на них отвечать. Он рассказывал о деятельности разведывательно-диверсионной группы «Братушки» в Болгарии, о тяжелых боях под Брянском, об освобождении Прибалтики, тепло отзывался о своем командующем Рокоссовском, с которым они дружили семьями…

Запомнился мне один его рассказ о событиях в Прибалтике в конце войны.

Детали этого повествования я записал в блокнот, с которым всегда приходил на такие встречи, считая, что на них могут быть интересные сюжеты. Итак, это было в октябре 1944 года, накануне наступления советских войск в Латвии.

Военные контрразведчики разоблачили, а потом и арестовали резидента Абвера — местного гражданина по фамилии Лангас. В ходе допросов он рассказал, когда и кем был завербован, назвал несколько явочных мест для встречи с агентурой, подробно описал несколько своих агентов, работавших в тылу советских войск, и, самое главное, сообщил о дислокации в Риге подразделения гитлеровского разведывательного органа «Абверштелле-Остланд».

— Я в то время был, — говорил генерал, — начальником Управления контрразведки «СМЕРШ» 2-го Прибалтийского фронта. Начальник следственного отдела управления наряду с интересными протоколами допросов доложил мне обобщенную справку, в которой предлагал заманчивый план — захватить это абверовское гнездо вместе с документами: картотекой, списками агентуры, преподавателей и прочее. Но это надо было сделать до нашего наступления, потому что была опасность срочной эвакуации разведцентра…

«Посоветовавшись, — напишет потом Железников в сборнике «Военные контрразведчики» в рассказе «Ночной бой в Риге», — мы решили, что разведорган в Риге надо захватить не в момент нашего наступления, когда уже будет поздно, а непосредственно перед ним. Для этого направить в город боевую оперативную группу, которая неожиданно захватит здание разведоргана, завладеет документами и скроется в Риге до прихода советских войск или попытается прорваться обратно. Операцию поручили провести молодому, способному и смелому военному чекисту капитану Михаилу Андреевичу Поспелову…

За его плечами уже был опыт партизанской борьбы в тылу врага. Поздней осенью 1941 года партизанский отряд, где комиссаром был Поспелов, в яростном бою разгромил фашистский гарнизон одной из деревень под Старой Руссой, освободил из плена более четырехсот красноармейцев и командиров, взорвал немецкий артиллерийский склад. В этом бою Михаила тяжело ранило. После выздоровления он опять участвовал в боевых операциях партизан.

В 1942 году Поспелова отозвали из-за линии фронта и направили на службу в военную контрразведку. К октябрю 1944 года он уже приобрел богатый опыт контрразведывательной работы. На войне учатся и мужают быстро…»

Накануне операции группа Поспелова получила подкрепление в количестве четырех человек вместе с Лангасом — он хорошо знал не только улицы Риги, но и расположение абверовского разведоргана. Ему поверили, так как понимали: бывшему резиденту надо отрабатывать за свои грехи, а сбежать к отступающим немцам — нелогично.

В ночь на 13 октября 1944 года группа Поспелова, переодевшись в гражданское платье, под видом местных граждан благополучно перешла линию фронта и незаметно вышла к окраине города.

Под покровом темноты Лангас, хорошо ориентировавшийся в городе, провел группу к объекту операции — двухэтажному, неказистому зданию, стоящему на узкой старинной улочке Риги. В нем и располагался один из разведывательных отделов «Абверштелле-Остланд».

Сообразуясь с обстановкой, договорились снять бесшумно часовых, что и было аккуратно сделано. Но, ворвавшись внутрь здания, где было темно и тихо, контрразведчики неожиданно наткнулись на группу засидевшихся допоздна абверовцев. Они и открыли беспорядочную стрельбу. Смершевцам удалось быстро уничтожить их, найти сейф с картотекой и некоторые другие, оперативно значимые документы. Однако звуки выстрелов привлекли внимание патрулей — скоро все здание было окружено гитлеровцами.

Завязалась жестокая и кровавая сшибка. Пятеро смельчаков из «СМЕРША» противостояли батальону немцев.

— Ребята, надо продержаться, — скомандовал Поспелов. — Нас выручат… Наступление должно начаться или уже началось.

В ход пошло, в том числе, оружие и гранаты противника. Вскоре Поспелов и еще один чекист были ранены, но они продолжали сражаться.

И вот они услышали дальний гул канонады, стремительно приближавшийся к городу.

— По договоренности с командующим фронтом одному из подразделений войсковой разведки, — рассказывал Железников, — были даны координаты того места, где сражались чекисты. Группа воинов-разведчиков спецназа спешила, чтобы выручить военных контрразведчиков.

И вот они услышали рядом с домом сухие автоматные очереди наших «ППШ» и разрывы родных гранат. Слух развила война музыкальный, — воины определяли звуковые оттенки стреляющего оружия.

— Ура!!! — закричали оборонявшиеся сразу все вместе. Немцев этот яростный крик и стремительно приближающая стрельба повергли в шок. И вдруг они в панике побежали. Это наши автоматчики — группа спецназа из соседнего переулка открыла по ним шквальный огонь…

Когда оперативные работники стали изучать содержимое картотеки и других сейфовых документов, вырисовалась четкая картина агентурного круга изучаемых и преподавателей рижского разведоргана «Абверштелле-Остланд».

— Тогда мы вышли и арестовали десятки немецких агентов, проходивших по этой картотеке и работавших в тылу наших войск, — заметил Железников. — Командующий войсками фронта и руководство Управления контрразведки «СМЕРШ» в Москве остались довольны нашей работой. Это была хорошо просчитанная и дерзкая операция. Всех ее участников представили к правительственным наградам…

Помнится еще, генерал рассказывал и о печальных днях отступления, когда в районе Брянска приходилось нашим войскам очень туго, — противник яростно рвался к Москве, осуществляя план Гитлера по «Блицкригу».

Из уст Николая Ивановича мы, молодые его слушатели, впервые узнали о вооруженном антисоветском отряде на Брянщине, возглавляемом неким Каминским. Перед войной он — Каминский Бронислав Владимирович, по отцу — поляк, по матери — немец, арестовывался за антисоветскую деятельность, но после отсидки в тюрьме его направили в поселок Локоть инженером спиртзавода.