«Если ты мне враг…» Если ты мне враг – Кто тогда мне друг? Вертится Земля, Как гончарный круг. Мучась и бесясь, Составляет Бог Карточный пасьянс Из людских дорог. Смотрит он, чудак, В миллионы схем – Что, когда и как, Где, кому и с кем. Перепутал год, Перепутал век, – И тебе не тот Выпал человек!.. Я не виноват. Он не виноват. И на всех троих – Узенький Арбат. 1967 Варшавский вальс Простите, пани, и позвольте обратиться. Я в меру честен, в меру прост и в меру пьян. Мы беспокойны, словно пальцы органиста, И вся душа от нас рыдает, как орган. Простите, пани. Я не врач и не фотограф, Я не искал вас – это вы меня нашли. А я другой, я просто ваш, я тот, который Подарен вам как знак внимания Земли. Как ни смешно, Земля имеет форму шара. Я заговариваюсь, я немножко пьян. Простите, пани, – если вы – сама Варшава, То я – один из ваших верных горожан. Прощайте, пани. Я не врач и не фотограф, Я не искал вас – это вы меня нашли. А я другой, я просто ваш, я тот, который Подарен вам как знак внимания Земли. 1966–1967 Свадебный этюд Полный снежным скрипом, конским храпом И крахмальной свежестью рубах, По утрам похрустывает Краков, Как морозный пряник на зубах. Пять саней подкатывают к месту, Где пылает солнечный костел, Пять парней несут в него невесту, Будто ветку хвороста в костер. А жених уже ступает следом, А жених уже очами ест Пахнущие ладаном и снегом Губы самой лучшей из невест. А невеста вздрагивает чутко: И чего скрывать перед людьми! – Как же свадьбу, этакое чудо Бог позволил сделать без любви?.. А в дому она опять все та же, Смотрит, улыбается незло: Кто сказал, что панночке Наташе С женихом не очень повезло? Полно, все ли сыты в этом доме, Может, что забыто второпях?.. …Бестолково, как сверчок в ладони, Мечется улыбка на губах… 1967 «Чудеса всегда доверены минутам» Чудеса всегда доверены минутам, Чудо трудно растянуть на полчаса. Но минуты мы неряшливо минуем – И поэтому не верим в чудеса. Вот – пузатая нарядная солонка. Попытайтесь убедить себя на миг, Что солонка – это тетушка Солоха, А узоры – это вышитый рушник. Не сумеют – ну и ладно, – но при этом Осмеют тебя на весь на белый свет! Но природа не прощает непоэтам– Мстя за каждый неразгаданный секрет. И когда, предметы трогая неловко, Мы разгадку задеваем впопыхах, – Нам разгадка мстит, как та боеголовка, И предметы разрываются в руках!.. 1967 Песенка о собственных похоронах Ангел стоял Возле кровати – Как санитар В белом халате. – Цыц! – убеждал.– Что ты кричишь-то?.. Ты же у нас Храбрый мальчишка. Взял и унес В звездные дали – Только меня Здесь и видали. Это конец, Это финита. Был Леонид – Нет Леонида… Я уплывал В душной сирени, У трубачей Губы серели. Им недосуг – Им бы удрать бы: Кто-то их взял Прямо со свадьбы. Больно нужна Им панихида, – Был Леонид, Нет Леонида… Горный аул Слушал «Аиду», Наш мюзик-холл Плыл во Флориду. В тысячный раз Шел образцово Детский спектакль У Образцова. Ни у кого– Грустного вида, – Был Леонид, Нет Леонида… Все как всегда, Все по привычке – Люди, мосты И электрички. Что за напасть? Что за немилость? В мире ничто Не изменилось. Значит – судьба, Значит – планида. Был Леонид – Нет Леонида. 1967 «Я заметил, за мной шпионят вещи…» Я заметил, что за мной шпионят вещи, Смотрят так многозначительно и веще, Будто молча обещают Страшный суд, Будто что-то и куда-то донесут. По квартире пробираюсь воровато: Значит, в чем-то я виновен, вероятно? Вон часы. На прежнем месте. На стене. Почему ж от них мурашки по спине? Я неведением просто измочален. Перестаньте шантажировать молчаньем! Но молчит и улыбается в ответ Холодильник, ироничный, как Вольтер… 1967 «В наш трехдневный краткосрочный отпуск…» В наш трехдневный краткосрочный отпуск, Презирая жалкую корысть, Мы в бюджетах пробиваем пропасть, Что ничьим наследством не покрыть. Отпуск! Мы хмелеем и хмуреем, Нас бросает в холод или в пот, Мы не сознаем, за коим хреном Нас несет в ночной аэропорт… Пензенцы, клинчане, одесситы, Знаю, что на родине, что там Мчат вас одинокие таксисты К беспокойным аэропортам… …Я толкусь в малаховских буфетах, Лопаю икру и огурцы… Немо, как у пушечных лафетов, У прилавков стынут продавцы. Дрыхнут, не добравшись до калиток, Жертвы необузданных страстей, И рычат цепные монолиты На подворьях дачных крепостей… Я, как блудный сын из старой притчи, Получить прощение хочу. Я лечу в Москву на электричках, На попутных «газиках» качу. Я с тобой не виделся два года – Понимаешь, целых долгих два… Плюнь ты на нелетную погоду – Смилуйся, прими меня, Москва!.. 1967 |
