Ленка А я, представьте, не верю в эту ночь. Огни мерцают фарами, В купе бренчат гитарами, А Ленка курит в тамбуре И смотрит в ночь, в такую ночь – Что поскорей бы утро, Иначе поздно чем-нибудь помочь. Припев: Солнцу пожалуйся, Ветру пожалуйся, Шпалы за поездом Пересчитай. Только, пожалуйста, Только, пожалуйста, Ленка, прошу тебя, Не уезжай! Такой уж странный Ленка человек – Стоит и молча кается, И не реветь пытается, И проклинает аиста, Что в этот мир меня принес, – Ужасно глупый аист, Ему бы залететь не в этот век. Припев. Ты видишь, вон горит моя звезда. Ты спишь – дождями светлыми, Полынью перед вербами, Морями или ветрами, – А там– в огнях Караганда, И пахнет чем-то горьким, Чем пахнут все чужие города. Припев. А чем нехороша Караганда? Колючими ответами, Сырыми сигаретами, Вокзальными буфетами, Как конвоиры – продавцы, Прилавки как лафеты, А ты кусаешь губы, – не беда. Припев. Вон парочка, московская точь-в-точь. Сейчас они расстанутся – И что тогда останется? Дожди и эта станция, И эта ночь, такая ночь – Что поскорей бы утро, Иначе поздно чем-нибудь помочь… 1966 Песня о последней беде, как бы ее спела Жюльетт Греко Когда в преддверьи чуда мирового Уже вздохнуть и кашлянуть грешно – Тогда бесплотный стебель микрофона Вдруг обретает плоть Жюльетт Греко. Спешите, члены клубов и правительств: Здесь за комедиантские гроши Распродают – девчонка и провидец – Рентгеновские карточки души. Число людских печалей убывает, – Поет Жюльетт, – но верно, что всегда У каждого счастливчика бывает Одна непроходящая беда. Как горожане, грезя сельским раем, Бегут в леса, в коттеджи и к воде, – Так мы из наших счастий удираем К своей одной-единственной беде. Как к таинству большого очищенья, Скрываясь от знакомых и родных, Мы прибегаем к краешку ущелья, Где давеча звенел еще родник… И вдруг – следы недавнего кощунства: Здесь кто-то, разбитной и молодой, Уже посмел беды моей коснуться И объявил ее – своей бедой. Тот вор – он был слепым и беспощадным… А может быть, по-своему он прав? Но странно, что счастливчик стал несчастным, Последнее несчастье потеряв… 1966 Акробат
Жизнь у акробата трудновата, На трико заплата – вся зарплата, Каждый день на брата – стершийся пятак. И грохочут будни будто бубны, На афишной будке – в метр буквы, Пощедрее будьте – выньте кошельки. Соленый пот – не для господ. Моя галерка в ладоши бьет. В волосах сединки как дождинки, – Люди, посидите, подождите! Люди, подождите – Что-то тут не так… Жил актер на свете – в смерть не верьте! Бросьте по монете, не жалейте! Старики и дети, выйдите за дверь. Соленый пот – не для господ. Моя галерка в ладоши бьет. Не грустите, братцы, – надо драться! За работу, братцы, надо браться. Выпьем на поминках доброго вина. …Сеньоры и сеньориты! Только одно представление! Заходите, сеньорита, прошу вас… И грохочут будни будто бубны, На афишной будке – в метр буквы– Пощедрее будьте – выньте кошельки. Соленый пот – не для господ. Моя галерка в ладоши бьет. 1966 Свадьба Окна в белый снег одеты, Словно в белые манжеты, И дома торжественны, прямы и величавы, Как родня невесты при венчаньи. Мерзли розы в целлофане, Мы друг друга целовали, И мурлыкал кот тепло и сонно Свадебные марши Мендельсона. Где-то полные бокалы Звонко сходятся в вокалы, А земля пьяным-пьяна, ах ей сейчас поспать бы, Словно гостье с чьей-то поздней свадьбы. Окна в белый снег одеты Словно в белые манжеты, И дома торжественны, прямы и величавы, Как родня невесты при венчаньи. 1966 «Будто синяя лошадь…» Будто синяя лошадь – Ночь уносится прочь. Я иду через площадь – Как идут через ночь. В несчастливые миги Ухожу от тоски. Как неслышные крики – Жмут вдогонку такси. Мне бывало и хуже. Зарубил на носу, Что стучать в ваши души – Что аукать в лесу. Я смешон и галантен – Но ни звука в ответ. Я в какой из Галактик, На какой из планет? Кабачок на Дзержинке – Чистота и уют. То ли спорят о жизни, То ли – попросту пьют… Незнакомые лица И чужие слова… «С добрым утром, моя столица, Золотая моя Москва!» 1966–1967 |
