А заодно успокаивал её соседа. Тот при первом же моём обращении стал метать молнии одним только своим видом. Ещё бы: неслыханная наглость: отбить Садалинию у того, кого она сама выбрала. Но в данном случае её как бы приглашал хозяин банкета, да ещё и не надолго. Потому то размечтавшийся кавалер ничего не мог возразить. Может и не только поэтому. Ведь связываться с пресловутым бароном Артуром Аристронгом — себе дороже! А знал бы он, с кем общается и что ему ничего не светит, вернее — светят чреватые последствия, то ещё бы и обрадовался её уходу.

Тем временем наследница, будучи уверена в своей неузнаваемости, вновь коротко рассмеялась. Но легко вспорхнула со стула и игриво повисла на моём локте:

— Мне наплевать на вашего графа! А вот с виконтессой я с удовольствием пообщаюсь!

Ещё бы! Ведь ей приходилось играть роль махровой матриархатки. Доведя её до нашего места, я быстро сам уселся на стул, а колени сложил и указал на них приглашающим жестом. С внутренним коварством представляя как она отвергнет моё предложение. Но Садалиния уселась мне на колени с тем же бесстыдством, что и её подруги. Только от моего тщательного наблюдения не укрылась неуловимая задержка в движениях и дрогнувший от гнева подбородок. Пытаясь воспользоваться полной безнаказанностью, я продолжил свои нескромные поползновения на прекрасное тело и по-хозяйски возложил руки на её талию и бедро. Какой-то момент я смотрел на отводящийся локоть принцессы и уже представлял себя с расквашенным носом, но обошлось. Садалиния расслабилась и стала мило болтать с Амалией.

— Это было незабываемое представление! — восторгалась виконтесса. — Я раньше и представить не могла чего-либо подобного! Как вам удаётся достигать такого совершенства?

— Для нас танец — самое простое и естественное действо. — Патрисия говорила так уверенно, что никто бы и не засомневался в её словах. — Перед тем как научиться ходить, наши девочки уже умеют танцевать.

— Но это же очень трудно?

— Нисколько!

— У вас же совсем тогда нет детства?

— Наоборот: у нас самые счастливые дети.

— Ну а можно достичь вашего умения, скажем в моём возрасте?

— Увы! Совершенно невозможно!

— А если барабанщиком? — включился в беседу граф Шалонер. — За сколько месяцев можно выучится?

— С вашим возрастом и до старости не успеть! — засмеялась фальшивая Садалиния. — Да и зачем оно вам?

— Да это не мне. Это барону захотелось, как можно чаще находиться в вашем обществе. К тому же он хвастался, что у него превосходное чувство такта. И ритм он словно через себя пропускает.

— Так ведь барон, — принцесса оглянулась на меня, — Ещё старше!

— Это он просто так солидно выглядит! — заступился граф за меня. — Он даже попадает в кандидатский лимит и имеет все шансы завоевать руку наследницы престола.

— Да, мы тоже наслышаны о его бурной и увлекательной жизни! — на мгновение девушка на моих коленках замерла, ощутив, как моя ладонь трепетно ласкает её коленку. — Но я бы на месте принцессы сразу бы отвергла таких ухажёров. Ведь они всё жизнь будут наставлять несчастной женщине рога!

— Всё зависит от того, с какой точки зрения рассматривать те или иные моменты! — глубокомысленно изрёк я. Тем самым, дав танцовщице новый повод для насмешек:

— Но ведь граф Шалонер, например, — совсем другая личность. Это сразу заметно. Ведь признайтесь граф: вы бы ни за что не стали ощупывать посторонних женщин, если у вас есть избранница?

— Конечно! Никогда в жизни! — со страстью воскликнул не менее фальшивый граф, и погладил Амалию по спинке. — Но я вообще то однолюб, и влюбиться, мне дано только раз…

— Тогда я вас поздравляю! Только мне интересно: как вам удалось найти друг друга в этом хаосе мирского круговорота?

— Здесь тоже виновата наша принцесса! — засмеялся мой товарищ. — Она просто-напросто приказала мне срочно найти себе невесту.

— А вы её так и послушались?

— Попробуй только не послушаться!

— Она что, такая ужасная? И грозная?

— Хуже! — чуть не плача воскликнул граф Шалонер. — Она пригрозила лишить меня всего состояния! А я и так в глубоком финансовом кризисе…

— И это вы называете кризисом?! — танцовщица обвела ручкой наш стол и весь зал ресторана. — Такого застолья и император себе позволить не может!

— О! После этого банкета я окажусь в таких долгах, что мне не позавидует самый последний нищий!

— Зачем же вам, милочка нужен такой бедняк? — обратилась Садалиния к довольной Амалии. Рука моего друга так и продолжала гладить её по спине. Впрочем, как и моя рука по коленке принцессы.

— Но вы ведь тоже бедны, но не расстраиваетесь из-за этого? А мне достаточно, что бы мой мужчина меня любил. Остальное — неважно!

— Да, любовь — самое важное чувство в этом мире! — согласилась девушка, так удобно расположившаяся на моих коленях. И в тот же время почувствовавшая, что мои поглаживания не прошли бесследно. В первую очередь для меня. Своей почти обнажённой попкой, она ощутила солидное вздутие на моих штанах. И тут же принялась с какой-то мстительностью, ещё больше ерзать по моим коленям. Вводя меня в состояние ещё большего возбуждения. И не прерывая нити разговора:

— Вот только похоть — портит все самые высокие и светлые чувства!

Она видимо ожидала поддержки на свои высказывания, но Амалия неожиданно встала на мою сторону:

— Похоть тоже нужна нашим телам! И любви без неё тоже не будет. Да и вы, Садалинии, почему вы всегда себя ведёте так развратно и без малейшего признака стыда?

— Вообще то…, мы стараемся не распространяться на эту тему, — чуть ли не засмущалась принцесса. — Но могу вам немножко приоткрыть тайну нашего поведения…

— О! Мы слушаем со всем вниманием!

— Дело в том, что после выступлений, которым мы отдаём просто неимоверное количество энергии, нам необходимо эмоциональная и физическая разрядка. А что в таком случае подходит больше всего? Догадались? Правильно! Так что для нас такое поведение вполне естественно.

— Надо же! — воскликнул я ей на самое ушко. — Так почему же мы до сих пор сидим за этим столом?!

Садалиния даже растерялась от моей наглости. К тому же моя вторая рука приподнялась выше и со страстью стала ласкать её грудь. Танцовщица повернулась ко мне и с превеликим апломбом заявила:

— Но мужчин для своих утех мы всегда выбираем сами? А вы явно не в моём вкусе!

— Но я не особо то заметил чрезмерное ваше внимание к тому несчастному, который говорил с вами вначале! Или за этим столом вообще нет подходящей кандидатуры? Весьма странно, как для не переборчивых Садалиний! Вам не кажется?

— И среди нас встречаются исключения! — похоже, Патрисия уже еле сдерживалась от гнева и с жестокой брезгливостью отбросила мои руки от своего сладкого тела. — Но в любом случае только мы можем начинать ласки или давать разрешения на простое прикосновение к нашим телам!

— Странно! Но вначале вы ведь не возражали против моих прикосновений! — при этих словах я постарался придать себе вид самый обиженный и растерянный. — Чем же я так не угодил очаровательной Садалинии?

— Да всем! Хоть бы даже своей невнимательностью. Может, я голодна? Или пить хочу?

— Извините! — граф Шалонер во все глаза наблюдавший за нашей перепалкой, попытался остановить уже приподнимающуюся танцовщицу. — Это явно моя вина!

Но договорить ему не удалось. Как раз в этот момент официанты замелькали вокруг нас. Убрали несколько тарелок с общего стола, поменяли нам приборы и водрузили перед нами огромное блюдо. Тут же раздался торжественный голос главного распорядителя. Но говорил он тихо, для узкого круга:

— Ваш заказ подан! Рыбное дерево с плодами кугурди! Приятного аппетита!

Встающая принцесса замерла, а потом снова уселась мне на колени. И эдак осторожно спросила у виконтессы:

— А что это за пища?

Вот я и влип! И она ещё притворятся удивлённой и незнающей! Как всё-таки плохо, когда твоя любимая всё о тебе знает. Да ещё и чуть ли не все с тобой пробовала. Удивить её бесполезно. Помимо этого она ещё и воспользоваться может своим знанием. Мне же во вред! Как в данном случае. Вот только очень плохо, что о рыбном дереве на Оилтоне вообще знали единицы. Если бы хоть не Амалия! Она то не вовлекалась в нашу тайную игру. Поэтому затараторила весело и непосредственно: