Похоже, это и осознала Патрисия. С моим супер зрением я увидел, что кровь с её лица отхлынула, и сквозь чудеса косметики проступила опасная бледность. Но улыбка у наследницы получилась потрясающая, и когда все стихли после нетерпеливого жеста ручкой, раздался голос, котором слышалось и недоумение, и смех, и полная уверенность что всё в скором времени образуется и выяснится:

— Барон! Вас явно ввели в заблуждение. Уж я то знаю об этом точно! А что касается вашего друга Шалонера и начальника вашей стражи… Хм! Здесь явно какое-то недоразумение. И со всей ответственностью заявляю: разберусь немедленно! И накажу виновных! За своё доброе имя можете не волноваться: он не пострадает. И зря вы так распаляете ажиотаж вокруг своей персоны. Ведь могли просто спросить у меня и решить любые сомнения…

— Сожалею, Ваше Высочество! — ответил я, так и не покидая импровизированной трибуны. — Но мой друг предупредил, что вокруг меня много переодетых бойцов Дивизиона и они готовы схватит меня в любую минуту…

После моих слов принцесса весьма артистически рассмеялась, и высказалась с ещё большей уверенностью:

— У вашего друга, барон, явная мания преследования! Сомневаюсь к тому же в его смелости: вряд ли он решится повторить свои измышления в моём присутствии. Верно?

— Он — нет! Но если его опасения ложны, то я сам лично приведу его к вам за шиворот!

— Это — уже не смешно. И вечер вы мне испортили. Поэтому — всем до свидания! Теперь мне предстоит ещё и бессонное утро!

После этих слов Патрисия сразу же покинула зал. Хозяин застолья тоже было устремился за ней, но незаметный жесть пригвоздил его к месту. А чуть погодя он стал проталкиваться в круг, создавшийся рядом с моим возвышением. В мою сторону посыпались вопросы, на которые я собрался ответить со всей присущей мне решительностью. Уже и руку поднял, призывая к тишине. Но как раз в этот момент засигналил крабер. Вызывал Малыш:

— Много дыма! Включать вентиляцию? — что означало: "Действуем успешно! Хочешь послушать?"

— Продавайте всё! — ответил я под взорами притихшей толпы. — И по любой цене! — что означало: "Правильно работаете! Говори конкретно!"

— Мы тут передали Бофке от "Ветра" подарочек. Да ещё я имитировал твою манеру разговора. Хоть он и сомневался вначале. Но когда мы ему обрисовали подарочек, и сказали, где он находится, поверил сразу.

— И какой коньяк продался лучше всего?

— "Горгона". Тем более что от неё мы вряд ли что уже вытянем полезного. И так она должна пройти восстановительный срок лечения антидотом. Об этом Энгора Бофке мы тоже предупредили.

— Хоть и сам бы выпил…, ну да ладно…

— И ещё. Мы нашли в той же гостинице, где ты сейчас находишься одну весьма симпатичную дамочку. Она сопровождает герцога Мишеля Лежси под видом горничной. На самом деле — она его будущая супруга. Вдобавок — она беременна от него. Третий месяц. Можем её сейчас взять и припрятать без шума и пыли. Все силы безопасников и охраны герцога сосредоточены вокруг зала, в котором устроен приём. И мы этим прекрасно пользуемся. Помешать нам не смогут.

Вот это уже сильная новость! Вот тут уже Лежси грубо просчитался! Не знаю, как удалось ребятам откопать такую информацию, но подобный козырь следовало использовать.

— Тоже продавайте! — разрешил я захват заложницы. — Только не вздумайте повредить этикетки!

— Обижаешь, командир! Подстроим так, что она сама с нами пойдёт как миленькая. Про её здоровье тоже найдется, кому побеспокоиться. У меня — всё!

— До встречи! — попрощался я, и виновато стал давать пояснения, напряжённо прислушивающейся толпе моих сторонников: — Мой менеджер по продаже! Даже ночью мне звонит и спрашивает моего окончательного согласия на операции.

— А может это ваш друг сообщает о новой угрозе для вашей свободы? — выкрикнул Мишель Лежси, подобравшись ко мне уже чуть ли не вплотную. Причём делал он это с явной попыткой разрядить обстановку и превратить всё в чуть ли не шутку.

На что я ответил со всем возможным для меня сарказмом:

— Увы, Ваша Светлость! Ещё до недавнего времени я сомневался в одной очень старой, но весьма верной пословице: "Старый друг — лучше новых двух!" И посоветовал обратиться за помощью к человеку, который мне очень импонировал своим мужеством, честностью и беспощадностью к врагам империи. Но, увы, не проверенного временем и совместными испытаниями. И результат не замедлил сказаться: новый "знакомец" оказался человеком весьма сомнительных правил поведения. А уж выполнение джентльменских договорённостей между настоящими мужчинами, он вообще проигнорировал полностью.

С каждым моим словом, лицо хозяина банкета багровело и наливалось кровью всё больше и больше. Куда и подевалась знаменитая выдержка и завидное хладнокровие "Бакена". Чуть ли не заикаясь от бешенства, он бросил мне яростный вопрос:

— Это — вы мне?!!!

И сразу же между нами образовалось пустое пространство. Даже более того: все благоразумно отступили ещё на несколько шагов, оставляя нас в овальном полукруге, основанием которому служила стена за моей спиной. Обстановка накалилась прямо на глазах, и совсем в другую сторону чем хотелось бы миротворцам. Даже более того, перешла в сферу выяснения межличностных отношений. Внутренне улыбнувшись, я с удовольствием стал усиливать конфронтацию:

— Ого! Господин герцог решил не прятаться в тени, а публично покаяться в своих прегрешениях? Неужели вам знакомо такое понятие, как честь?!

Мишель Лежси сжал кулаки и шагнул в мою сторону со звериным рычанием. Окружающие нас гости сделали синхронно с ним по два шага назад, ещё больше увеличивая полукруг. Я же патетически указал на разозлённого герцога рукой и с хорошо разыгранным трагизмом в голосе воскликнул:

— Или у вас проснулась совесть?! — и сам же ответил на поставленный вопрос: — Хотя — вряд ли! Тому, кто умело притворяется истинным рыцарем, совершенно не грозят бессонные ночи от переживаний об арестованных друзьях!

Последнее слово я договаривал, когда тело герцога уже понеслось в мою сторону в стремительном прыжке. Мощный удар ноги выбил из-под меня импровизированную трибуну, которая при этом разнесла вдребезги невинный горшок с растением и сама разлетелась в щепки. В стене от соприкосновения образовалось солидное углубление.

А я в этот момент уже со всей силы проводил удар ногой в пах пытающемуся встать герцогу. Нельзя сказать, что он поднимался медленно: кое-кому могло показаться, что он вообще не падал, но я действовал гораздо быстрей и сноровистей. Тут же нанёс вдогонку два удара кулаками по вращающемуся и согнувшемуся телу и уже собрался ударить в подбородок правым апперкотом, как сам свалился с ног от коварного удара каблуком по моему подбородку.

И вот тут то я совсем разозлился! А напоминать о безмерном бешенстве Мишеля Лежси, вообще не стоит. Остановить нас могла бы только Её Высочество. Возможно… Но ведь она ушла! А самоубийц в зале не оказалось! И на потеху публике мы стали убивать друг друга…

Такие высокие понятия как долг, честь и патриотизм — полностью нивелируются в момент самой заурядной, но весьма ожесточённой драки. Тем более с очень сильным и разъярённым соперником. Тут уж не до джентльменского поведения. Самому бы остаться целым. А то и в живых.

Мишель Лежси оказался матёрым волком. Если вначале мне казалось, что справлюсь с ним без особого труда, то уже через пару минут я вообще пожалел, что спровоцировал его на драку. Мой соперник имел мощь медведя, неуязвимость носорога и целеустремлённость пикирующего коршуна. При этом он мог извиваться как змея и подпрыгивать как бешеный кенгуру. От моих ударов в полную силу он лишь слегка пошатывался, тогда, как я от его боевых контактов постоянно сбивался с дыхания от сотрясения и боли.