Мы обсуждали план вылазки уже со всей командой, с которой собирались ее совершать, расширившейся еще на несколько человек из моего отряда и из отряда Таннеберга (исключая пока Огюста — его мы договорились позвать в последний момент, но уже поговорили с ним отдельно), когда в дверь постучался корнет Жерне, следивший за порядком, пока все мы были заняты.
— В чем дело? — спросил я. Беспокоить нас сейчас следовало только в самом чрезвычайном случае. Но и таковые ведь вполне могли иметь место.
— Прошу прощенья, капитан, — довольно растерянно пролепетал Жерне. — Прибыли господа Ранталь и Лигоньяж и настоятельно требуют встречи с вами.
Я несколько секунд взирал на вконец стушевавшегося корнета.
— Насколько настоятельно? — спросил я.
— Весьма настоятельно, — мрачно отвечал корнет.
— Ну что ж. Возьмите их под стражу, — велел я, снова поворачиваясь к карте.
Диана издала изумленное восклицание.
— Но так же нельзя!.. — тихо возмутилась она.
— Почему? — возразил я. — Я велел нам не мешать. А они нам мешают.
— Но ты с ними даже не заговорил…
— Мы все равно не можем взять их с собой. Они будут ненадежны. А что я могу сказать им до того, как мы вернемся? Мне нечем их успокоить…
— Не надежны? Но…
— Ранталь примет ситуацию слишком близко к сердцу…
— Слишком близко к сердцу?.. А ты?..
А я уже принял. И ничего в этом не было хорошего.
— Я — совсем другое дело. А если они еще и не в себе… нам вообще некогда с ними разбираться! Господин корнет, исполняйте!
— Да, господин капитан! — Жерне с ошарашенным видом наконец захлопнул дверь.
«Наверное, все-таки, так и правда нельзя…» — подумал я обреченно, невольно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Так я и думал… За дверью послышались громкие голоса, крики и звон.
С тяжелым вздохом, я выскочил за дверь. Кажется, Ранталь и Лигоньяж действительно были очень настойчивы в своем желании переговорить со мной.
— Корнет! В чем дело?!
Кто-то дышал мне в затылок. Кто-то выскочивший вслед за мной. Оглянувшись, я убедился, что это Таннеберг.
— Это произвол! Предательство! Измена! — оглушительно голосил Лигоньяж. Нет, вот только его тут точно не хватало…
— Измена кому, пожвольте спросить? — дружелюбно и как-то академически поинтересовался Таннеберг. Лигоньяж, задыхаясь, продолжал устрашающе выпучивать глаза, но перестал размахивать впустую шпагой, поражая воздух в коридоре и уставился на него с изумлением. Присутствие знакомого единоверца его немного успокоило. Ранталь, сильно побледневший, скромно стоял у стены.
— Всем подряд! — провозгласил Лигоньяж. — Это бесчестное похищение дамы!..
— Вы совершенно правы, Лигоньяж! — воскликнул я громко. — Только у меня нет времени с вами препираться! Я должен ее вернуть как можно скорее! Не путайтесь у меня под ногами! Ради всего святого!
— Э… — протянул Лигоньяж озадаченно.
Злясь, я махнул рукой.
— Бог с вами! Вложите шпагу в ножны и проходите! — Жерне и несколько шеволежеров по углам коридора явно с облегчением перевели дух.
— Где моя сестра? — наконец подал голос Ранталь, оторвавшись от стенки.
— Ее здесь нет.
— Но вы написали…
— Чтобы вы меньше беспокоились. — Диана написала им письмо, в котором говорилось, что Жанна и д’Авер гостят у нас и вернутся завтра днем. — Мы намерены предпринять вылазку и отбить ее, пока ее еще можно спасти.
— Вылазку?! Еще можно спасти?.. — повторил Ранталь потрясенно, оглядываясь совершенно круглыми глазами. — Что случилось? И где д’Авер?
— Д’Авер здесь, в замке. Он ранен, но если желаете, можете с ним переговорить. Его к нам доставили в качестве гонца, чтобы он передал дурную весть. Жанна у Клинора.
— У Клинора?! Но как? Почему?!
Вот именно от этих вопросов, я и предполагал, что полезу на стенку…
— Диана! — попросил я, еле сдерживаясь. — Пожалуйста, расскажи Бертрану, что произошло!.. — Но увидев затравленный взгляд Дианы, я взял себя в руки. Это ведь она отправила письмо Ранталю о том, что «все в порядке», нельзя сваливать на нее еще и это. — Нет. Не нужно… Послушайте меня внимательно, Бертран. У нас нет времени на долгие объяснения. Жанна в опасности и мы должны ее спасти, а не рассуждать, как такое могло произойти.
— Но она отправилась к вам! — обвиняюще воскликнул ее брат.
— А вы за ней не уследили! Не время сейчас это обсуждать.
— И она сейчас у Клинора?
— Да.
— Среди хранителей?
— Да.
— И значит, ее душа погублена? Навечно? — напрямик спросил Бертран.
— Я предпочел бы обойтись без допущений. Сперва мы ее найдем и заберем с собой…
— Шарди! — он нетерпеливо дернул меня за рукав, будто считал, что я только и жду случая отвернуться и забыть о нем. — Вы должны пообещать мне одну вещь!
— Какую?.. — спросил я, начиная чувствовать, что сохранять терпение все же не так трудно, как я того ожидал. Я воспринимал Бертрана лишь какой-то частью своего сознания, другие были заняты.
— Пообещайте!.. — повторил он упрямо.
— Бертран! Не время играть в игры. Чего вы хотите? — Я все же был не настолько отвлечен, чтобы не почувствовать странную интонацию в его голосе.
— Бертран, — неожиданно трезво заговорил Лигоньяж, подозрительно буравя друга взглядом — ему тоже что-то в нем не нравилось. — Либо говори, либо давай уж потом.
— Если вы найдете ее и поймете, что душа ее погублена, освободите ее! — торжественно произнес Бертран.
— Да как вы могли подумать что-то другое?! — изумился я. — Мы заберем ее оттуда, что бы ни было!..
— Вы меня не поняли, — проговорил Бертран. Взгляд у него был какой-то остановившийся и ужасающе «просветленный». — Вы должны освободить ее душу, избавить ее от всего этого, от этой жизни…
Я остолбенел, уставившись на него, на несколько мгновений потеряв дар речи. Диана пораженно охнула.
— Зря ты так… — тихо и потерянно проворчал Лигоньяж. — Это грех. За душу надо бороться. — И я почувствовал к нему неконтролируемую горячую симпатию, несмотря на все прошлые недоразумения.
— Я пойду с вами, — продолжал Ранталь. — Если нужно, я сделаю это сам, но если я буду не в состоянии…
— Не смейте даже думать об этом! — проговорил я раздельно и глухо, яростно глядя ему в глаза. Бертран тоже не отрываясь смотрел на меня, будто отчаянно о чем-то молил — но не об этом же!.. Затем взгляд его погас, он тихо всхлипнул, прислонился к стене и, бессильно осев по ней на пол, безутешно заплакал.
— Ох, дьявол… — устало пробормотал я, и сел рядом с ним. К нам присоединился Лигоньяж, присевший на корточки и внимательно и озабоченно вглядывающийся в друга.
— Поклянитесь лучше оба, — попросил я, — что поможете нам ее спасти. Что полностью нам доверитесь. Что не испугаетесь, что бы ни случилось, а случиться может всякое, и пойдете с нами до конца. Это единственный шанс. Никаких споров. Никаких возражений. Вы будете слушать все, что мы вам говорим. Вы поклянетесь?
— Клятвы… — плечи Бертрана вздрагивали. — Клятвы губят души… Я клянусь!.. Клянусь! Пусть так!..
— Клянусь, — тихо и серьезно повторил Лигоньяж. И пристально посмотрел на меня. — Но гореть вам в аду, Шарди, если вы нас обманете, если мы ее не спасем.
— Пусть так, — согласился я, выдержав его взгляд.
Лигоньяж кивнул: «Мы с вами», и помог Бертрану подняться, почти силком поставив его на ноги.
XIV. «Непобедимая Армада»
Сгустились сумерки, и уже все было готово к вылазке, когда на стенах поднялся какой-то переполох, скатившийся вниз, во двор и перетекший в замок, смешавшийся в бурлящее ручейками зелье в коридорах.
К нам приближались некие войска, еле заметные в темноте, но похоже, немалые, темная катящаяся масса. Неужели нас опередили? И настолько в открытую? Может быть, Линн решил наконец использовать все свое анахроничное оружие и быстро со всем покончить? Почти со всем. А все его предыдущие маневры лишь обеспечили то, что мы никуда не денемся в самое ближайшее время?