С моей точки зрения, книга принципиально отличается от вышеупомянутого курса «творческой истории». История «по Смирнову» – это не попытка отрицать имеющуюся историческую науку или полностью переписать то, что есть. Это – дополнительное пособие, еще один инструмент, чтобы усвоить материал учащимися, еще одна попытка взглянуть на старый предмет с совершенно неожиданной стороны. Новая книга дает учителю массу дополнительных возможностей. Но, напомню, мы говорим о книге, предназначенной для немногих учеников – тех, кто хочет учиться, и тех учителей, которые не отчаялись кого-то чему-то научить.

Последний десяток лет мне приходится по большей части работать с классами от сильных до отборно сильных. Нам пришлось отказаться от привычной учительской установки «работать на среднего». Ориентация идет в первую очередь на умных и трудолюбивых. При выигрыше мы получаем класс, в котором возникает нечто вроде водоворота, втягивающего в учебу не только «середнячков», но и слабых по стартовым возможностям детей.

В специальных классах чаще всего собираются дети-диссиденты, «ботаны». Для многих из них учеба – важнейшая часть их жизни. Конечно, существует и другой вариант, при котором только родители хотят, чтобы ребенок учился, а сам он хотел бы заниматься чем-то другим, но и это явление становится постепенно редкостью. Однако даже существующее у детей желание учиться вовсе не означает, что им одинаково интересны все предметы. Например, в гуманитарный класс стремятся попасть те, кто хотел бы меньше заниматься математикой, а дети из математического часто с подозрением относятся не только к литературе и истории, но и к биологии. Это умные, серьезные люди; они, конечно, способны выучить неприятные им или не вполне понятные темы, но сейчас ведь есть другие возможности!

Один за другим появляются различные варианты учебников для спецклассов, и эти книги очень нужны: математика или физика для будущих гуманитариев или биологов должна отличаться от канона, видимо, уже на школьном уровне, это многим очевидно. Здесь, разумеется, есть проблемы, которые отнюдь не носят узко специального характера. Один из возможных путей решить их – показать аналогии между гуманитарным и математическим мышлением. Подобные попытки делались неоднократно. Наиболее удачными в средней школе они оказались в шестых-седьмых классах при изучении античной истории и средневековья, но в конечном итоге все же захлебнулись. Для старших классов подход, при котором ученик знакомится с логикой науки через ее историю, более органичен, к этому возрасту накапливается некоторый культурный багаж.

Это одно из возможных применений курса истории науки, создаваемого С. Смирновым, – помочь гуманитариям понять математику, находя аналогии в их любимых дисциплинах. Здесь уместно вспомнить один из важных тезисов С. Смирнова: «Современные университеты (даже лучшие из них, как МГУ) не оправдывают свое древнее название. Они не дают студенту полноценного общенаучного образования, ибо давно распались на отдельные факультеты, согласно стихийному ветвлению наук в последние триста лет. 6 этом отношении школа находится в лучшем положении. В ней необратимое разделение родственных наук (физики и химии, геометрии и алгебры, географии и истории) наступает довольно поздно. Но все же оно происходит. Больше всего от этого страдают самые способные и энергичные дети, которые поступают в профильные классы с углубленным изучением отдельных наук».

Итак, примирить юных гуманитариев с математическим мышлением можно, изучая историю науки. Меня очаровывает математическая строгость идей Смирнова, хотя мой собственный опыт аналогичного изложения биологии гуманитарному классу оказался в свое время недостаточно подготовленным. Имея до этого малый опыт преподавания в специальных классах, я решил, что для этих детей курс теории эволюции интереснее и проще воспринять через вековой спор между дарвинистами и ламаркистами. Однако эта часть истории не была согласована с основным курсом истории, а потому скорее отвлекала детей, чем помогала им.

Проект Смирнова носит совершенно иной характер: думаю, он очень эффективен для гуманитарных классов, хотя сам Сергей Георгиевич пишет, что «включение школьников- гуманитариев в общенаучную культуру оказалось самым сложным делом».

Иначе с гуманитарными дисциплинами для негуманитарных классов. Многие дети, прошедшие через сито селекции в маткдасс, обладают характерным, особым мышлением: формулировки и постулаты гуманитарных дисциплин часто кажутся им нелогичными и недостаточно четкими. Да и по возрасту учащиеся маткласса часто на два, а то и на три года моложе – ведь отбирались они прежде всего по способности искать решения определенных задач! А как трудно с ними обсуждать вопросы литературы! Даже при преподавании биологии здесь можно столкнуться с очень неожиданными выводами или вопросами: «А почему мозг человека устроен так нелогично? Ведь его строение могло бы быть значительно проще, а работа эффективнее!».

История для математиков может представлять не меньшую сложность. С. Смирнов выбрал форму задачника в качестве учебного пособия, видимо, имея в виду прежде всего детей со склонностью к физике и математике. Столкнувшись с привычной формой деятельности – решением задач, таким детям легче примириться с непривычным содержанием.

Для детей, чьим постоянным интересом являются приключения идей, зачастую именно история появления различных, не обязательно только математических представлений и их развитие может послужить той осью, на которую нанизывается затем вся история человечества. Это не совсем привычный взгляд, но он не противоречит преподаванию стандартного курса, а создает мощное подкрепление для его усвоения. Да, с этой точки зрения, не Улугбек – внук Тимура, а Тимур – дед Улугбека; важным кажется не то, что Сципион разрушил Карфаген, а то, что он стал покровителем греческого заложника Полибия, это в свою очередь позволило появиться на свет первой истории Римской державы. Это тоже самая настоящая история! Правда, ее трудно привязать к одной стране или региону: ведь наука развивалась в постоянном, не всегда синхронном диалоге разных цивилизаций и культур. Что-то в таком подходе есть от «Игры в бисер» Г. Гессе. В такой истории, например, Китай и Индия не выглядят дальними и второстепенными провинциями Европы.

Конечно, для преподавания такого курса историку надо много и увлеченно работать, знакомясь не только с привычным кругом литературы и сотрудничая с преподавателями почти всех предметов. А все же мне кажется, что это увлекательная задача! На моих собственных уроках биологии дети давно вынудили меня прибегать к тому же – использовать историю, поэтому приходится постоянно обращаться и к философам, и к историкам. И это еще один шанс, который позволит привлечь на свою сторону умных детей, чтобы они вырастали более образованными и понимающими, чем мы.

Возможно, что в нынешний полупод польный период существования отечественной школы удастся написать и опубликовать курсы, которые адресно созданы для каждого возраста и каждой группы внутри этого возраста. Самым странным образом, задним числом выясняется, что такие книги (учебники, задачники, рабочие тетради и т.д.) оказываются интересными для очень многих.

Катя Панина сдает экзамен по математике

Учительница литературы М. Шапиро довольна своей ученицей

Общий смех после экзамена (в центре – С Смирнов)

Екатерина Панина (9 класс, школа № 57)

На столе тускло горят две оплывшие свечи. Сегодня пламя почему-то особенно режет глаза и отдается тупой, бесконечной болью в голове. Наверное, уже первый час. Надо писать, но мысли не клеятся; фразы рассыпаются, путаются, образуя в голове бессвязный хаос. Теперь все не так, как раньше, когда он мог за ночь исписать кипу бумаги, ответить на все письма, подготовить речь. Что это, старость? В 34 года? Нелепая мысль: он пережил Христа… Но если это не старость, то что? Почему его по ночам вместо блестящих идей посещают образы мертвых друзей: Дантона, Демулена, Марата?.. Марат! Сегодня именно он не дает покоя его одурманенной, тяжелой голове.