Широчайшая эрудиция Хойла не могла удержаться в рамках чисто научной работы и учебных лекций; ей требовался выход «в массы». Хойл написал много блестящих научно-популярных книг. На русском языке мы имеем пока лишь одну: «Галактики, ядра и квазары». Думаю, издатели поймут мой намек. Было бы очень интересно прочитать и автобиографию Хойла, озаглавленную весьма поэтично: «Ноте is Where the Wind Blows» («Дом, где гуляет ветер»); в ней много любопытного и о самом Хойле, и о других великих ученых и «неученых» XX века.

Живой ум и колоссальная энергия нашего героя проявились и в беллетристике. Как писатель Хойл творил в традициях Жюля Верна; сегодня это называют «твердой НФ». В значительной мере ему удалось объединить литературу с наукой. В романе «Черное облако» он описал появление вблизи Земли гигантского межзвездного облака, наделенного разумом, способностъю к целеустремленному движению и бессмертием. Это живой организм размером с орбиту Венеры и массой, почти равной массе Юпитера. Процессы жизнедеятельности в облаке определяются электромагнитными силами, а мыслит оно, посылая радиосигналы от одной своей части к другой. Его визит в окрестности нашего Солнца вызван необходимостью периодически пополнять запасы энергии, поглощая излучение звезды, в данном случае – Солнца. Облако открывает, что на одной из планет Солнечной системы есть разумные существа, поскольку им удается установить радиосвязь с облаком, которое сообщает им массу интересных фактов о Вселенной… Стоп! Что было дальше – не расскажу. Замечу только, что это не «фэнтези», а настоящая НАУЧНАЯ фантастика.

Кстати, насколько она научная, я понял, когда писал вполне академическую книжку о гигантских межзвездных облаках: то, о чем фантазировал Хойл в «Черном облаке», спустя четверть века оказалось реальностью или почти реальностью. Обычно я скептически отношусь к литературным эпиграфам в научных произведениях, но в данном случае был вынужден каждую главу предварять строками из «Черного облака» – по многим научным вопросам Хойл своей фантастикой «попал в десятку».

Можно ли назвать кого-то еще, кто бы на высочайшем профессиональном уровне занимался ядерной физикой и космологией, читал радиолекции и публиковал литературные произведения, выдвигал новые идеи в биологии, вошедшие во все современные энциклопедии? А мы еще не рассказали про археологические работы Хойла, ведь он одним из первых исследовал обсерваторию каменного века Стоунхендж. А еще он серьезно размышлял над эволюцией культуры, отразив свои мысли в книгах «Люди и материализм» (1956), «Происхождение Вселенной и происхождение религии» (1993). А еще были приключенческие и детские книги, мемуары «Малый мир Фреда Хойла» (1986). Теперь я понимаю тех биологов, которые считают, что мозг среднего человека загружен работой лишь на 4 процента. Им есть по кому устанавливать 100-процентную отметку.

Фред Хойл самозабвенно отдавался творчеству в той области, которая увлекала его в данный момент, и не относился чересчур серьезно к тому, что уже сделано. Я уверен, он останется в нашей памяти отнюдь не как человек, который чуть не получил Нобелевскую премию. Думаю, мы запомним его как одного из талантливейших творцов XX века; он был – по гамбургскому счету – одним из лучших.

* С 1958 г. Хойл – профессор Кембриджского университета; с 1969 г. – профессор Королевского института Великобритании, затем – почетный профессор Манчестерского и Кардиффского университетов.

* У теоретика Хойла обнаружилась и практическая жилка: в 1967-1973 гг. он директор созданного им же Института теоретической астрономии; в 1972 этот институт слился с обсерваториями университета и образовал Институт астрономии Кембриджского университета.

* В 1957 г. Хойла избирают членом Лондонского королевского общества, пост вице-президента в котором он занимает в 1970-1971 гг. В 1972 г. он посвящен врыцари; в 1971-1973 гг. – президент Лондонского королевского астрономического общества.

* В эти же годы Хойла преследуют высокие награды: премия Калинги от ЮНЕСКО за популяризацию науки (1968)г Золотая медаль Лондонского королевского астрономического общества (1968), высшая астрономическая награда – медаль им. К. Брюс Тихоокеанского астрономического общества (1970), Королевская медаль Лондонского королевского общества (1974).

Александр Волков

Пока вы читаете эти фразы, ваш труд повторяет множество ваших двойников, склонившихся над той же страницей, распахнутой в других, запредельных мирах, о которых знать ничего не знают астрономы и которые обрисовывают в своих моделях ученые-космологи, смыкающие науку с мистикой, а наш мир – с дуновением иного бытия.

Неужели… Нет, вы решительно отодвигаете журнал, качаете головой. Неужели вокруг нашего мира зеркалами расставлены другие миры? И мы живем, отражаясь в этой анфиладе зеркал, и каждый наш поступок тысячи раз повторяется, размноженный зеркальной гладью до одури, до безумия?

«Это же – фантастика или полный бред» – сказал бы любой из нас, журналистов, получи он письмо, где была бы изложена подобная идея. Но ее глашатаем стал не мечтатель или непризнанный гений, а один из самых авторитетных ученых мира, чье имя работники пера и принтера ставят порой в приметной близости к Эйнштейну. И он утверждает, что это – «строгая математика»?!

Да, британский физик Стивен Хоукинг полагает: «Имеется бесконечное множество вселенных, являющихся двойниками нашей Вселенной».

Путь в неведомые миры Хоукинг описал в своей новой книге «Вселенная в ореховой скорлупе». Название ей дал приведенный выше эпиграф. И раз уж мы говорим сегодня о двойниках, пусть строки повторятся еще раз, но изменившись, как отражение в кривом зеркале: «О Боже! Заключите меня в скорлупу ореха, и я буду мнить себя повелителем бесконечности» (пер. Б. Пастернака).

Итак, то. что нам кажется миром, говорит Стивен Хоукинг (а, может быть, Хокинг, Хукинг, Ховкинг, как в других публикациях?), на самом деле, лишь крохотный фрагмент (сегмент, элемент) безмерной Вселенной, в которой сосуществует (соседствует, коэкзистирует) множество параллельных миров. Они соприкасаются и, может быть, сообщаются. Эта странная фантазия, рожденная, как принято было говорить у астрономов, на кончике пера и выверенная по всем законам науки, способна – если преодолеть первоначальную оторопь (удивление, неверие глазам своим, «прости нас, апостол Фома!») – объяснить многие загадочные феномены, бытуюшие в нашей жизни.

«Что такое жизнь? Для чего мы живем?». Редко-редко, но иногда среди обычной суеты взглянешь на свою жизнь, и она кажется такой странной. Что- то для чего-то делаешь, бьешься, как муха в паутине… Для чего?

Обычно такие «перебои ритма» случаются, когда, как гром среди ясного неба, мелькнет загадочный сон, который так и хочется назвать вешим. Или безо всякой причины охватит страх. Или странное желание причудится. Или какая- то идея втемяшится в голову и, понимая, что делаешься в глазах других чудаком, втолковываешь свою «эврику» и злишься, что всем на нее наплевать.

А ты-то чего вспыхнул? Откуда взялось это наваждение? Внезапный страх? Мания? Ты говоришь: «Осенило?» Почему тебя? Почему сейчас?

* «Обычный воскресный день. Поехали с женой на корт постучать немного. Почему-то сразу игра не пошла. Я этих двойных ошибок сделал немерено, так и лепил в сетку. Никак не мог собраться. Какая-то непонятная тревога. Подумалось об отце. Почему? Я не знаю, но мне он все время с утра вспоминался. Лена не выдержала: «Ну, ты будешь нормально играть?». Все. Зачехлили ракетки. Вернулись домой… Когда звонил телефон, когда я шел из другой комнаты, когда я снимал трубку, когда я слышал первые слова матери – не пойму точно, когда, но я все знал. Без подробностей. Без диагноза, но я все знал. Я понял сразу, что отец умер».