Хасан опустился на пол у ее ног. Александра с трудом стаскивала с себя платье, поднимая подол выше колен. Он стал помогать ей.

– Я жажду услышать все поскорее, – она вздохнула, – с огорчением или удовольствием, сама не смогла бы сказать. – Я действительно думаю, что твой человек был одним из этих франков. С другой стороны, я могла бы предупредить Итнайна, чтобы он был с ним поосторожнее. Мы теперь потеряли одного из наших агентов.

– Не волнуйся. У меня их достаточно. Она закинула руки за спину.

Локоть задел покрывало; оно зашуршало.

– Подожди! – воскликнула Александра, изгибая спину и откидываясь на подушки.

Руки Хасана покорно замерли между ее ног.

– Мы же не знали точно, где Гарден остановился, разве не так?

– Нет, – выдохнул он в ее кожу.

– Так как же этот ассасин мог быть твоим?

Он поднял голову поверх складок ее платья и посмотрел в ее глаза.

– Этого… не могло быть.

– Так что это все же было нападение наблюдателей.

– Интересный поворот, – Хасан надул щеки. Его усы ощетинились, как гусеницы в опасности. Он опустил лицо между ее коленей и начал щекотать ее усами.

– А я, похоже, ускорила события, – прошептала она.

– Гмм-мм?

– Когда Гарден приходил в себя после удара, я использовала возможность дать ему соприкоснуться с кристаллом.

Голова Хасана поднялась так быстро, что его подбородок стукнул ее по бедру, попав в нервную точку между мускулами. По ее животу прошла волна боли.

– Я не приказывал тебе делать это! – прошипел он.

– Конечно, нет, Хасан. Но ведь у меня должна быть некоторая свобода в принятии решений.

– Как Гарден прореагировал на это?

– Очень сильно. Я видела, как дрожь прошла по нему, гораздо более сильная, чем когда-либо ранее.

– Слишком много стрессов, – сказал он, мысленно взвешивая информацию. – Сам по себе кристалл может разбудить Гардена быстрее, чем мы ожидаем.

Она опять начала подниматься, чтобы сесть, но он толкнул ее и погрузил лицо в шелк ее белья. Его руки искали кнопки, которые держали вместе две половинки бюстгальтера. Ее руки пришли ему на помощь.

– Слишком проснувшийся, – размышлял Хасан, этот человек может быть страшнее, чем слишком сонный.

– Разбуди его, и разбуди всех наблюдателей вокруг него, – она опустила голову. – Ведь это игра.

– За исключением того, что сейчас наблюдатели играют, как хашишиины.

– Ассасины, – повторила Сэнди, вздыхая. – Или, может быть, они перевели игру на новый уровень защиты.

– Профилактическое убийство? Могли бы они убить его, чтобы заставить нас ожидать следующие тридцать или сорок лет?

– У тебя есть время.

– Однажды, когда события развивались своим ходом в этой части мира, у меня действительно было время. Теперь, – он опустился на нее, – я хочу результатов.

– Как и все мы.

Она отталкивала его руками, извиваясь и стаскивая его одежду.

Какое-то время они ничего больше не говорили.

Потом некоторое время уже больше нечего было говорить.

Наконец он изогнулся и поднял голову. – Ты уверена в его реакции на кристалл?

– У него самая сильная из всех. Я уверена в этом.

– Наблюдатели, должно быть, тоже – потому и старались убрать его.

– Они могут прийти и использовать его, прежде чем это сделаешь ты. В конце-концов они пойдут на это.

– Не с той охраной, которую я создал. Не с той ценой, которую я могу заплатить.

Александра откинула с себя расслабленное тело Хасана. И положила голову ему на грудь.

– Мы действительно сможем подойти к нему достаточно близко, чтобы он выдал тайну, которую ты хочешь получить, без того, чтобы он присоединился к нам?

– Мы должны играть им, Сэнди. Как рыбой на леске, – палец Хасана водил по ее мягкому соску, – вытащить его на поверхность, но не дать ему выпрыгнуть на свободу, – палец двинулся вверх. – Позволить ему уйти на глубину, но так, чтобы он не накопил сил для побега, – палец двинулся вниз. Играй им, тяни время. Но осторожно, – ее сосок отвердел от его прикосновений.

– Хорошо, – она оттолкнула его руку. – Мы играем с ним. А когда ты выведаешь секрет Камня? Что тогда?

– Мы используем его, как обещал Аллах.

Тамплиеры никогда не двигались строем в процессии, за исключением коронации короля – да и то только того короля, которого поддерживали. Когда королем Иерусалима короновался Ги де Лузиньян, тамплиеры маршировали.

Ярко блестящая кольчуга чужеродно смотрелась на Томасе Амнете, поскольку для него привычной одеждой были лен и шелк советника, который проводит время в покоях и решает вопросы финансов и работ. Вес стали давил на его плечи, а швы кольчуги, лишь слегка смягченные жилетом из грубой белой овечьей шерсти, впивались в ребра.

Его плащ, тоже из овечьей шерсти, был бы очень хорош для холодной ночи в пустыне, но здесь, во дворе Иерусалимского дворца, под палящим солнцем, это было чересчур жаркое одеяние. Пот двумя ручейками струился из-под его конического стального шлема по шее, соединяясь вместе, словно соленые потоки Тигра и Евфрата, чтобы низвергнуться в ложбину его спины.

Так было, когда он он молча стоял со своими братьями рыцарями. Когда же они двинулись вперед, новые потоки влаги заструились из его подмышек и потекли по бокам. Кожаные сапоги, подбитые гвоздями, походили на булыжники, и растягивали сухожилия намного сильнее, чем мягкие туфли, к которым он привык. Эхо слаженного топота двухсот пар других сапог отражалось от высоких каменных стен и пробивало себе путь наружу, между рядами базара.

Амнет представил, какое действие это оказывало: перешептывания за темными ладонями, вращающиеся глаза, повернутые головы верблюдов и их погонщиков. Звуки марширующих шагов, доносящиеся из Христианской цитадели, могли посеять волнение среди жителей Иерусалима. Не выступил ли Орден для военных действий против населения? Никто из местных жителей не был уверен в противном.

Пустая видимость пышной церемонии, во время которой священник в митре держал корону над головой короля – сарацинские дервиши никогда не смогут постичь этого.

Тамплиеры маршировали по мощеной булыжником мостовой и по ступеням лестницы, ведущей в просторную трапезную дворца. По правилам, церемония коронации должна проходить в кафедральном соборе, но ни одна церковь в городе не была столь удобна для обороны, как эта. На самом деле водружение золотого обруча на голову Ги было совершено во дворцовой часовне, в присутствии ближайших советников.

Один из них ожидал сейчас в передней прибытия тамплиеров. Рейнальд де Шатильон, принц Антиохии, представлял собой заметную фигуру в своих красных и золотых шелках и бархате, с легким мечом, висящем на перевязи из золотых пластин. Как только колонна марширующих, потных крестоносцев приблизилась к порогу, он поклонился с насмешливой улыбкой, будто играл в распорядителя церемонии. Пятясь перед ними, провел их в главный зал. Его поклон стал более глубоким, когда он приблизился к столам.

Томас Амнет и братья тамплиеры заполнили трапезную, рассаживаясь с громким топаньем.

– Это отвратительно! – проревел чей-то голос в тишине, внезапно наступившей после марша. Все здесь знали этот голос – Роджер, Великий Магистр ордена госпитальеров, главный соперник тамплиеров в политике и военных действиях в этой стране.

– Будьте добры, господин! Ваше поведение непозволительно! – это был шепчущий, умиротворяющий голос Эберта, настоящего распорядителя в Иерусалимском дворце, всегда служившего тому, кто был на троне.

Амнет вытянул шею. С того места, где он находился, вблизи передних рядов Ордена во главе стола, видна была только плотная фигура Магистра госпитальеров, залитая солнечным светом. За ним, во дворе, виднелись головы многих рыцарей – госпитальеров. Рядом с ним, съежившись от страха, стоял Эберт, худой человек в парчовом кафтане.