Собственно, это была просторная гостиная, пахнущая кожей, шестигранные куски которой толщиной в четверть дюйма покрывали стены вместо обоев. В камине пылал огонь, удобные кресла стояли вокруг кофейного столика, сделанного, как утверждал Даффи, из дубового дна огромной винной бочки. Тут и там на маленьких, развешанных по стенам палочках, красовалась продукция основных клиентов агентства: банка растворимого чая, пачка бумажных салфеток, бутылка пива, модель реактивного самолета, миниатюрное здание банка, модель автомобиля, пачка какао, сигарет. Каждая такая полочка обходилась клиенту в три миллиона фунтов в год. Письменный стол заменял единственный телефонный аппарат у кресла Даффи, также стоящего у кофейного столика.

Даффи сел и знаком предложил нам последовать его примеру. Шартелль оценивающе оглядел кабинет.

– Похоже, с англичанами у тебя все получается, – повернулся он к Даффи.

– Мы растем, Клинт, понемногу расширяемся с каждым годом.

Нас прервал Уилсон Дэвис, художественный редактор. Он не стучался. Просто вошел и сунул эскиз под нос Даффи.

– Привет, Пит, – кивнул мне Дэвис.

– Как дела, Уилсон? – отозвался я.

– Если он когда-нибудь поймет, что ему нужно, все будет хорошо.

– Прижимает тебя?

– Это четвертый вариант. Представляешь, четвертый!

– Вот это мне нравится, – вмешался в нашу беседу Даффи. – Чувствуется стиль ДДТ.

Уилсон подхватил эскиз и ушел.

– И так весь день, – пояснил я Шартеллю. – Политика открытых дверей.

– Экономится время, – Даффи оседлал любимого конька. – Улучшается моральный климат. Этот молодой человек – талантливый художник, лучший в Лондоне, да и в Нью-Йорке был бы одним из первых. Я ему нужен, поэтому он идет в кабинет. Ему не приходится объясняться с полудюжиной секретарей и помощников. Он не должен ждать у закрытой двери, гадая, а не идет ли речь о нем. Он просто входит, излагает свое дело и через минуту уходит. Его время стоит пять гиней в час. Я считаю, что мой метод экономит полчаса ожидания в приемной плюс полчаса, в течение которых он приходил бы в себя от визита к руководству.

– Разумно, – согласился Шартелль, – и раз уж мы заговорили о деньгах, я думаю, стоит напомнить тебе о моих обычных условиях.

– Треть сейчас, треть по ходу работы и треть за неделю до дня выборов. Так?

– Плюс расходы.

Даффи поднял телефонную трубку и нажал одну кнопку.

– Не могли бы вы выяснить, заверил ли мистер Тимз чек для мистера Шартелля? Отлично, давайте его сюда.

Одна из секретарей принесла чек Даффи. Тот внимательно просмотрел его и передал Шартеллю.

– Десять тысяч фунтов.

Шартелль глянул на цифры и сунул чек во внутренний карман пиджака. Достал пачку сигарет, закурил.

– Поросенок, дружище, и что я должен сделать, чтобы заработать эти деньги?

Даффи чуть подался вперед.

– Это крупнейшая кампания в твоей карьере, Клинт. И самая важная. На нее положил глаз Уайтхолл, да и Штаты не останутся в стороне. Я побывал в Альбертии, Клинт – это фантастика. Нам предоставляется отличная возможность возвести в Африке бастион демократии. А ты, Клинт, приобретешь репутацию ведущего политического стратега. Но самое главное для меня, да и для тебя тоже – мы добьемся избрания достойного человека.

– Твоего клиента? – переспросил Шартелль.

– Вождя Акомоло.

– Полагаю, ты слышал о «Ренесслейре»? – улыбнулся Шартелль. – Они тоже хотят избрать достойного человека. Альхейджи сэра Алакада Меджара Фулаву. О, господи, чуть не сломал язык.

Синие глаза Даффи затуманились.

– «Ренесслейр» поддерживает Фулаву? Кто тебе сказал?

– Нью-Йорские приятели. Неужели ты об этом не слышал?

Даффи повернулся ко мне.

– Ты в курсе?

– Мне сказал Шартелль.

– Даффи поднял трубку.

– Принесите блокнот, – рявкнул он.

Вошла секретарь. Я понятия не имею, где брал их Даффи, но они менялись каждую неделю. На второй день работы в агентстве они уже знали, кто есть кто. А потом исчезали, чтобы уступить место не менее компетентным коллегам.

– Телеграмма Трукейну, Нью-Йорк:

«ГОВОРЯТ ПРОПИСНОЕ Р. УЧАСТВУЕТ В ОПЕРАЦИИ НЕБЕСНЫЙ ДУХ В ПАУ ПАУ. ПОЧЕМУ МЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕМ? ЧТО ИЗВЕСТНО О ТАТУИРОВАННОМ ЛИЦЕ? ПРИШЛИТЕ ПОЛНЫЙ ОТЧЕТ. КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ. ДАФФИ.» 

– А где же «с наилучшими пожеланиями»? – спросил секретарь.

– Обойдутся! – фыркнул Даффи.

– Интересный ребус, – улыбнулся Шартелль. – Прописное Р. – это «Ренесслейр». Небесный дух – Альхейджи и все остальное. Пау-Пау – Альбертия. А кто у нас Татуированное лицо?

– Вождь Акомоло.

Шартелль хохотнул.

– Какая кличка у вас Пити?

– Нам нужен псевдоним для Клинта, – заметил Даффи.

– Как насчет Пирожка? – предложил Шартелль.

– Отлично. Внесите в список, – кивнул Даффи секретарю.

– Как числитесь вы, Пит? – не отставал Шартелль.

– Скарамуш, – я пожал плечами.

– А ты, Поросенок?

– Наемник.

– Нужен ли этот маскарад?

– Да и нет. Профессионалов этим не обманешь, но просто любопытные не узнают ничего лишнего. Обычная мера предосторожности.

– Но уж «Ренесслейр» мы на этом не проведем.

Даффи улыбнулся.

– Надо провести, Клинт. Это твоя работа.

– Раз уж мы утрясаем все детали, Даффи, я надеюсь, ты разъяснил кандидату основные правила игры? Первое, кампанию веду только я, от значков до банкетов. Второе, деньгами я не занимаюсь.

– Я знаю об этом, кандидат – тоже. О деньгах позаботится. Ты лишь должен найти способы их потратить.

– Обычно я неплохо с этим справляюсь.

– Вот о чем я хочу спросить. Конкуренты тебе по силам?

– «Ренесслейр»?

– Хотя бы.

Шартелль поднялся, отошел к окну. Полюбовался открывающимся видом, затем двинулся к полочке с миниатюрной копией банка.

– Ребята там способные. Я не стал бы их недооценивать. Но раз мы играем на чужой территории, у меня есть несколько козырей. У тебя хорошая служба информации?

Даффи кивнул.

– Одна из лучших.

– Можешь не сомневаться, самая лучшая у «Ренесслейра», так что у тебя только вторая из лучших. Но ты можешь привлечь ее, если возникнет такая необходимость?

– Она в полном распоряжении вождя… и в твоем тоже.

– Как я понимаю, в гонке участвуют трое: вождь Акомоло, Альхейджи и так далее и кто-то еще. Кто этот третий и в чем его сила?

– Доктор Кенсингтон Колого. Выходец из восточной части Альбертии. Настоящий доктор – защитил диссертацию в университете Пенсильвании.

– Кто его поддерживает?

– В восточном регионе живет примерно треть населения страны. Там добывается железная руда и олово, так что за ним стоят профсоюзы и радикальные молодежные организации.

– Неплохая база. Как конкурент он опасен для вождя Акомоло?

– Не столь как Фулава.

– Ты проверял, не ведет ли его кампанию еще одно агентство? Мне не хотелось бы приехать в Альбертию и узнать, что, кроме «Ренесслейра», мне противостоит и «Дойл Дейн».

– С рекламным агентством он не связан, – Даффи не сводил глаз с лица Шартелля.

– Тогда с кем же?

– С ЦРУ.

Шартелль вернулся к креслу, положил ногу на ногу, уставился в потолок. Даффи наблюдал за ним. Я – за Даффи.

– Что ж, старина, круг замкнулся. Для тебя и для меня. Прошло не так уж много времени с той поры, как ты, я и Даунер взяли и потеряли ту французскую радиостанцию для дядюшки из этой самой конторы.

– Тогда шла война, Клинт.

Шартелль взглянул на Даффи, нахмурился.

– Знаешь, Поросенок, меня всегда удивляло, как же гладко пошли у тебя здесь дела. Я хочу сказать, что агентство растет с того момента, как ты ступил на английскую землю.

– Во время войны я завязал много контактов. Тебе известно об этом, Клинт.

Шартелль еще раз оглядел кабинет.

– Да, известно. И полагаю, ты не утратил эти связи и сейчас, иначе как ты мог узнать, что ЦРУ желает принять участие в наших забавах.