Спенсер кивнул, и взгляд его переместился на кофейный столик между креслами, на которых они сидели, и диваном, где расположился я.

— Мы, разумеется, крайне разочарованы.

— Я вас понимаю.

— Щит для нас куда важнее, чем воры или деньги.

— Естественно.

У меня вновь разболелась голова.

— У нас появляются новые проблемы, — подала голос Фрэнсис Уинго. — Мы больше не можем скрывать кражу от прессы. После того как утром я связалась с посольством Жандолы, они потребовали, чтобы музей Култера подготовил соответствующее сообщение для прессы.

— Это довольно-таки необычно, — заметил я.

— Согласна с вами, но и национальные сокровища крадут не каждый день.

Я огляделся в поисках пепельницы, но не обнаружил ничего подходящего. Фрэнсис Уинго, прочитав мои мысли, прошла к столу, принесла пепельницу и поставила передо мной. Я закурил, не обращая внимания на недовольную гримасу Спенсера.

— В этом деле все необычно, — начал я. — Началось с кражи, а кончилось убийством четырех человек, и я не уверен, что под этим списком подведена черта. Но самое-то странное состоит в том, что щит и не собирались возвращать. Во всяком случае, музею.

Спенсер засмеялся. Я даже ни разу не видел, как он улыбается, так что этот смешок несказанно изумил меня.

— Извините, но мне вспомнилась лекция, которую вы прочитали нам при нашей первой встрече, когда мы собрались, чтобы назначить вас нашим посредником. В тот раз вы всячески открещивались от того, чтобы принять участие в разгадке совершенного преступления или высказать какие-либо предположения насчет личности воров. Теперь же, лично передав воров, если я правильно понял, мужчину и женщину, полиции, вы решили сыграть Шерлока Холмса, чтобы определить мотив преступления. Еще раз извините, мистер Сент-Ив, но это весьма забавно. Может, вы доиграете эту роль до конца и скажете нам, где сейчас щит?

— Кражу спланировал безвременно ушедший от нас муж миссис Уинго.

— Это ложь, — голосу Фрэнсис Уинго не хватало убедительности.

— А я думаю, правда, — возразил я. — Того же мнения придерживается и полиция, и воры. Они сказали мне об этом прошлой ночью. Ваш муж и не собирался возвращать щит музею. Он лишь хотел получить выкуп. Его доли хватило бы на героин, а потом всегда оставалась возможность шантажа.

— И кого он намеревался шантажировать, мистер Сент-Ив? — поинтересовался Спенсер.

— Человека, для которого он украл щит.

— И, если следовать вашей логике, щит сейчас у него?

— Да.

— Потрясающе. Значит, сейчас нам осталось установить, кто этот человек, и затем передать его полиции.

— Совершенно верно.

— И вы, несомненно, знаете, кто он?

— Думаю, да.

— Думаю, но не уверены?

— Уверен, но не на все сто процентов.

— Вы нам его назовете?

— Нет. Я назову его имя и фамилию только вам, мистер Спенсер, а уж затем вы, как представитель исполнительного комитета музея, решите, что необходимо предпринять. А миссис Уинго была замужем за организатором кражи. В такой ситуации ей угрожает обвинение в соучастии.

— Это нелепо! — воскликнула Фрэнсис Уинго.

— Отнюдь, — покачал головой я. — Скорее более чем логично. Ваш муж тратил на героин много денег. Он потратил все сбережения, свои и ваши, и в дальнейшем у него остался лишь один путь добывания денег. Причем больших денег. Как директор музея, вы могли познакомить его с кем-то из охранников, к примеру с Сэкеттом. Потом он все делал сам, но, возможно, именно от вас узнал о единственной двери, которую можно открыть изнутри, не поднимая тревоги. Полиция уверена, что в подготовке ограбления принимали участие сотрудники музея. Правда, они не подозревали, сколь высокое положение занимали эти люди.

Взгляд ее переполнился отвращением вкупе с презрением. Я же ответил легкой улыбкой.

— Вы должны признать, одно сходится с другим.

— Вы упомянули, что можете предположить, у кого сейчас щит, — Спенсер попытался повернуть разговор в другое русло.

— Я также упомянул, что назову его имя только вам, но не миссис Уинго. Если она — соучастница преступления и если я действительно укажу на человека, в настоящий момент владеющего щитом, она сможет предупредить его.

— Но вы же не думаете, что щит у нее? — спросил Спенсер. — Спрятанный где-то на чердаке, чтобы она могла восхищаться им в полном одиночестве долгими зимними вечерами, — Спенсер засмеялся вновь. Наверное, второй раз за этот год.

— Нет. Я уверен, что у нее щита нет.

Фрэнсис Уинго поднялась, не посмотрев на меня, и, ничего не сказав, направилась к двери, открыла ее и вышла из кабинета. Спенсер проследил за ней взглядом. Когда же дверь закрылась, повернулся ко мне, и впервые наши взгляды встретились.

— Итак, мистер Сент-Ив, кто же он?

Я глубоко вздохнул, но голос у меня все равно дрогнул:

— Вы. Щит у вас.

В 4.36 утра, когда я лежал в кровати в номере «Мэдисона», эта сцена выглядела получше. Спенсер застывал, прижатый к стене безупречной логикой моих обвинений. Капельки пота появлялись на его верхней губе. На виске начинала пульсировать жилка. Руки он засовывал в карманы, чтобы я не мог видеть, как они дрожат. Он сжимался, придавленный тяжестью вины. Но то было в 4.36. А в 11.47 Спенсер не повел и бровью. Лишь на мгновение на его лице отразилось легкое разочарование. И разочаровался он не в себе, а во мне.

— Понятно, — он отвел глаза, как будто пытался найти тему разговора, которая поможет нам забыть, что чуть раньше я выказал себя круглым идиотом.

Вот тогда-то я и подумал, что хорошего копа из меня не выйдет. У меня сместились понятия преступления и наказания. Возмездие не являлось моей целью. Я восхвалял преступников и становился циником, когда речь заходила о законе и порядке. Еще немного, и я начал бы извиняться перед миллиардером за то, что обозвал его вором.

— Все сходится, — промямлил я.

— Действительно, — Спенсер остановил свой взгляд на Капитолии, как бы раздумывая, не нуждается ли он в покраске.

— Во-первых, — продолжил я, — вы входили в число тех немногих, кто знал, что Джордж Уинго — наркоман. Вы также знали, что денег на покупку героина ему постоянно не хватает.

— М-м-м-м, — кажется, в глазах Спенсера мелькнула искорка интереса.

— Во-вторых, вам хватало денег, чтобы удовлетворить все его потребности. Я не ведаю, кто предложил посадить на иглу охранника. Едва ли это имеет какое-то значение. По крайней мере, не для меня. Но в Уинго вы нашли организатора кражи, а в Сэкетте — лазутчика в стане врага. А через некоего Спиллейси из Нью-Йорка подобрали еще двух сообщников и посредника. То есть меня. В-третьих, мотив.

На этот раз Спенсер чуть улыбнулся.

— Ах да, мистер Сент-Ив. Мотив. Не мог же я действовать без мотива, не так ли?

— Не могли.

— Позвольте высказать предположение. Внезапно щит зачаровал меня, это грубый, нелепый кусок бронзы. Я решил, что должен завладеть им любой ценой. Меня обуяла навязчивая идея. Похоже, эта версия в русле ваших рассуждений.

— Нет, — я покачал головой. — Мотив — «Эльдорадо».

— А-а, — протянул он, — «Эльдорадо».

— "Эльдорадо Ойл энд Гес". Одна из ваших компаний.

— Ясно.

— До того как в Жандоле произошла революция, эта компания вела переговоры о покупке прав на добычу полезных ископаемых. Точнее, нефти. А находится месторождение на территории Компорена. Мне очень помогла библиотека конгресса.

— Понятно.

— И тут на сцене появился злодей. Голландско-британский концерн. Он тоже желал качать нефть и предложил жандольскому правительству куда лучшие условия. Вы тоже изменили свои условия, чтобы ни в чем не уступать конкуренту, но голландцы вкупе с англичанами пошли еще дальше. Так что правительство Жандолы начало склоняться к тому, чтобы уступить права на разработку нефтяного месторождения им. Побить ставку концерна помешала революция. И переговоры застопорились, потому что нефть осталась в Компорене. Пока я прав?