Но навстречу этому письму скачут гонцы Потемкина. 10 июля помечено его письмо о присяге всех знатных в Крыму. Через три дня присягнут остальные. В конце письма скупые строки о своей болезни и о новой поездке в Крым для личного принятия присяги мурз. «Теперь, слава Богу, оправился. Чума вокруг лагеря, но Бог хранит по сю пору» [32]. В официальном донесении от того же числа Потемкин сообщает о принесении присяги на Кубани — две крупнейшие ногайские орды — Едисанская и Джамбулуц-кая — присягнули на верность России. «Господин Генерал-Порутчик Суворов, донося мне о совершении при радостных от народа восклицаниях сего дела благого, присовокупляет к тому, что безпримерное разлитие вод под Копылом затрудняло шествие войскам к Таману, но я теперь извещаюсь о достижении уже туда с деташементом Господина Генерал-Майора Елагина» [33]. Суворов лично привел к присяге мурз и беев двух орд под Ейском, устроив праздники и увеселения в духе народных традиции ногайцев. Через пять-шесть дней под Копылом на Кубани пристав при ногайских ордах подполковник И. Ф. Лешкевич привел к присяге главных мурз и беев самой большой — Едичкульской орды, состоявшей из четырех поколений общей численностью более тридцати тысяч казанов (семей).
Успешно прошло принесение присяги и в верховьях Кубани, где командовал Павел Потемкин. «Матушка Государыня,— пишет 16 июля Потемкин из Крыма.— Я прошу милости Генералитету, подо мною служащему: Суворову — Владимирский крест и Павлу Потемкину. Графу Бальмену — Александровский. Не оставьте и Лошкарева, он, ей Богу, усердный человек, и очень много я ею мучил» [34]. С. Л. Лошкарев, назначенный резидентом при хане, добился таки отъезда Шагин-Гирея из Крыма. С чувством выполненного долга Потемкин восторженно пишет о плодородии местных земель и прекрасном урожае. Он просит о льготах крымским жителям, советует императрице ассигновать средства на содержание мечетей, школ и фонтанов, «дабы угодить магометанам». Он занят топографическим описанием Крыма, едет осмотреть Ахтиарскую гавань для устройства новой базы флота. Он оправдывается за задержку известий, ссылаясь на необходимость личного присутствия в Крыму и просит не подчинять его Румянцеву: «Меня и Кавказский корпус — помилуйте — оставьте прямо под вашим предводительством, иначе, право, все пойдет верх ногами»... «Я еще раз скажу, что я невольным образом виноват, не уведомляя, матушка, Вас долго. Но что касается до занятия Крыма, то сие чем ближе к осени, тем лутче, потому что поздней турки решатся на воину и не так скоро изготовятся» [35].
5 августа в Петербург летит новое письмо. Потемкин сообщает о подписании Павлом Потемкиным и представителями царя Ираклия II в Георгиевской крепости договора о принятии Грузии под протекторат России. «Матушка Государыня. Вот, моя коромилица, и грузинские дела приведены к концу. Какой государь составил толь блестящую эпоху, как Вы. Не один тут блеск. Польза еще большая.
Земли, на которые Александр и Помпеи, так сказать, лишь поглядели, те Вы привязали к скипетру российскому, а таврический Херсон — источник нашего христианства, а потому и крещености, уже в объятиях своей дщери. Тут есть что-то мистическое. Род татарский — тиран России некогда, а в недавних времянах стократный разоритель, коего силу подсек царь Иван Васильевич. Вы же истребили корень. Границы теперешние обещают покой России, зависть Европе и страх Порте Оттоманской. Взойди на трофей, не обагренный кровию, и прикажи историкам заготовить больше чернил и бумаги»,— писал Потемкин из лагеря при Карасу-Базаре в Крыму [36]. Он еще не знал, что мирное присоединение Крымского ханства осложнилось восстанием ногайцев на Кубани.
В конце июля огромные толпы кочевников-ногайцев двигались по берегам Ей. Тысячи кибиток, гурты скота, табуны лошадей в тучах пыли переправлялись через реку и поворачивали на восток. Их сопровождали небольшие воинские команды и казачьи отрады. Вдоль левого берега реки тянулась цепь сторожевых постов, прикрывавших броды. Посты находились в полевых укреплениях, имея при себе артиллерию. Южнее в трех летучих корпусах были сосредоточены основные силы суворовских войск. Такие меры предосторожности должны были обезопасить уходивших за Ею ногайцев от набегов закубанских горских племен и соплеменников, не пожелавших присягнуть на верность России. Суворов, предложивший Потемкину переселить ногайцев в приволжские и уральские степи, на места их древних кочевий, руководил этой грандиозной операцией. Целью переселения было оторвать ногайцев от турецкого влияния и обезопасить от ногайских набегов земли войска Донского. Да и сам Крым не мог считаться в безопасности от конных масс кочевников-ногайцев, насчитывавших до 100 тысяч казанов. Не случайно, что и Шагин-Гирей, и свергнувший его Батыр-Гирей опирались на всегда готовых к смутам ногайских мурз и беев, составлявших главную военную силу ханства. Помнила набеги ногайцев и Русь.
Важным форпостом стал Дон, принимавший на себя первые удары кочевников. Когда же ногайцы устанавливали дружеские отношения с северным соседом, они сами подвергались набегам горских племен, умело направляемых турецкой агентурой. Будучи не в силах предотвратить присоединение ханства к России, Порта распространяла слухи о разделе ханства. Крым отходил к России, а турки якобы получали Прикубанье и Тамань. Однако неготовность Порты к войне оказалась столь очевидной, что Потемкин в конце июля послал приказ отложить переселение на будущий год. Но Суворов торопил события. Может быть, он хотел завершить переселение и сделать ненужным поход за Кубань против ногайцев и горцев, враждовавших с Россией. На этом походе давно настаивали донские атаманы. «Право, почтенный брат,— писал Суворов 16 июля походному атаману войска Донского А. И. Иловайскому,— под секретом скажу, что сей осени нет у меня охоты за Кубань — и сам не знаю от чего. Кажетца будто от того, что наедине с вами говорил. Да, истинно можно устать. Полно бы и того, коли б изволил Господь Бог и благословил препровождение наших новых друзей на их старину. У Матушки бы прибавилось очень много подданных, и надобно бы их благоразумно учредить».
Суворов знал, что не все ногайцы одобряют переселение. Незадолго до начала перекочевки был раскрыт заговор влиятельного джамбулуцкого владетеля Тав-Султана, давнего врага России. Тав-Султан был арестован и содержался под присмотром неподалеку от Ейского укрепления. Именно среди предводителей джамбулуков и созрел заговор, разразившийся 30 и 31 июля мятежом. Восставшие внезапно напали на отряды охранения и перебили их большую часть. Уйти удалось лишь казакам. В междоусобной схватке пострадали и мирные ногайцы, многие предводители которых погибли, а видный предводитель джамбулуков старинный приятель Суворова Муса-бей (один из инициаторов перекочевки) был тяжело ранен. Поднялись все орды. Ногайцы поворачивали на юг, прорывались через Ею, устремляясь к Кубани. 31 июля корволан, которым командовал подполковник Лешкевич, отбил нападение крупных сил ногайцев. 1 августа другая многочисленная толпа ногайцев пыталась прорваться через брод в урочище Ураи-Улгасы (Урай Илгасы), который прикрывала рота Бутырского полка с орудиями. Силы были неравны. 7000—10 000 ногайцев атаковали редут в пешем строю под предводительством Канакая-мурзы. Бутырцы продержались до подхода своего полка и драгун-владимирцев, разгромивших нападавших. Ногайцы бежали, в бессильной ярости уничтожая скот, пленных и даже своих жен и детей. Канакай погиб в бою. При преследовании разбитых ногайцев Лешкевичу удалось захватить главарей восстания и в их числе старого Мамбет-мурзу Музарбекова — по отзыву Суворова «величавого, больше велеречивого, лукавого и непостоянного».
Генерал-поручик тяжело переживал неудачу с переселением. Он рассылал увещевательные письма старым знакомым среди ногайских мурз и беев. «Прочие,… пред сим ушедшие, поворотились назад»,— доносит он Потемкину 12 августа 1783 г. И все же переселение пришлось приостановить. Значительные силы ногайцев ушли за Кубань. К ним присоединился Тав-султан, освобожденный восставшими. Верные присяге ногайцы перекочевывали под защиту русских военных постов. Брошенные в степи после боев тысячи женщин, детей и пленных по приказанию Суворова размещались на Дону и были спасены от гибели.
