Короли, князья и воины одобрительно потрясали копьями и щитами и кричали. Затем королевский советник продолжил:

— Вы хорошо знаете, о народы и племена бриттов, что, пока супруга короля верна ему и не обесчещена, Правда Королевства нерушима. Вы знаете также и Закон Дивнаола Моэлмуда, который гласит: «Кто бы ни совершил насилие над женщиной, должен заплатить выкуп за честь ее господину. Но если вор отрицает свое преступление, то пусть женщина возьмет его срамной уд в свою левую руку и поклянется в том, что он совершил над нею насилие, и таким образом она не утратит ничего из своих прав».

При этих словах Мэлгон одобрительно кивнул — разве сам он не изнасиловал и не взял в жены молодую супругу своего племянника? Она ведь тоже держала в руках его уд — Древо Острова Придайна, хотя нельзя было сказать, что это было знаком бесчестия.

— Таков Закон Дивнаола Моэлмуда, — заключил Мэлдаф, — который должен поддерживать Правду Земли.

Тут король поднял руку, чтобы все слушали, и произнес такие слова:

— Вы слышали слово старца Мэлдафа, о князья. В этот Калан Гаэф поклялся я на алтаре святого Киби, что лежит в своей церкви под святой горой у Западного Моря В присутствии людей Господа, Христа и Его святых я поклялся луной и солнцем, росой и светом, всем зримым и незримым и каждым составляющим неба и земли, что нынешним летом я верну Остров Могущества законному супругу. Кроме того, я поклялся, что осквернитель Острова, морской грабитель Кинуриг, будет вынужден заплатить цену чести за свое насилие и что сделает он это, возложив руки на камень, что стоит в Центре Острова Могущества и зовется Удом Придайна.

Это было подобающей вирой, и по всему лагерю люди стали клясться, что последуют обету короля — как говорится, клятва грудью и щекой, землей и небом, росой и каплей, морем и землей. Когда все утихло, старец Мэлдаф заявил перед всеми собравшимися, что если Кинуриг не исполнит того, что приказал Мэлгон, то будет он наказан безо всякой жалости так, как предписывает закон Дивнаола Моэлмуда:

— Если преступник не может заплатить, да будет он оскоплен.

При этих словах все войско разразилось хохотом. Смех прокатился от крыла к крылу, словно пенная волна хлынула на золотые берега Западного Моря из морского тумана. Холодная дрожь, что пробрала воинов при обсуждении знаний, быстро улетучилась от взрыва веселого смеха.

Великий король Мэлгон Высокий, возвышавшийся среди своих воинов, как бык среди телок, приказан своим вестникам успокоить толпу, чтобы он мог сказать слова прощания: — Мудро сказано, что король не может считаться истинным королем, ежели не ходит каждый год походом на соседей. И разве может представиться нам лучший случай, чем изгнание с наших рубежей нечестивых ивисов, щенков лживого Хенгиса и брата его Хорса? Еще до конца лета выпадут им смерть и горести бессчетные. Мы сожжем их дома и возьмем заложников. Никогда на Острове Могущества не собиралось такого воинства со времен императора Артура, когда отправился он к холму Бадон, — воинства в сотню тысяч, воинства племен Эдейрна, Коэла и Каделла, королей Дивнайнта и Диведа, Гвинедда и Гвента и благородной военной дружины Эльфина маб Гвиддно с Севера. Более не будут враждовать друг с другом короли бриттов, но все соберутся воедино, чтобы навсегда разгромить врага!

Мэлгон Гвинеддский замолк, обвел взглядом войско бриттов. Солнечные лучи перебегали с одного копейного острия к другому, сверкая на доспехах воинов, как будто играя, на мелкой ряби горного озера. Или можно было уподобить их пчелиному воинству, собравшемуся на поле ноготков. И так закончил речь король Мэлгон:

— Должно восстановить Монархию Придайна, и мы, говорящие на чистом бриттском языке, должны стать как братья, живущие в одних границах. Для этого заявляю я сегодня стоя на священном холме Динллеу Гуригон, что мы, люди этой земли, с этой минуты будем зваться Кимри, «сородичи», и Кимри Острова Могущества достанется победа в нынешнем летнем походе!

Такой крик поднялся в лагере, что огромные стаи птиц взлетели из соседних рощиц и лесов, затмив солнце, словно сейчас была ночь. Птицы с криком полетели к югу, куда готово было направиться походом войско Кимри. И королевские гадатели объявили это добрым знаком.

Когда все стоявшие на равнине Поуиса на миг замолкли, какой-то шут залез на дерево рядом с лагерем и громким голосом крикнул оттуда:

— Фу, фа, фам! Чую дух лживых вороватых ивисов! Кинуриг, ты слишком велик, зараз тебя не съешь, но на два раза тебя будет маловато. Не знаю, сварить ли тебя в котле или в пальцах растереть?

Короли, князья и воины Кимри разразились веселым смехом, сворачивая шатры и готовясь к великому походу на юг. Но, говорят, этот шут свалился с ветки и сломал себе шею.

Так начали свой поход на юг Кимри. Благословенный Гвиддварх дал наставления собравшемуся воинству крещеных, как один преклонивших колена перед ним на зеленом дерне. Случай был подходящим, поскольку именно в Калан Май Христос прочел свою благородную проповедь перед народом евреев. Четырнадцать ночей прошло с праздника Пасхи, и святой объяснил людям всю важность этого праздника. Золотыми были его уста, а слова — медовыми, и казалось королям и воинам, что видят они торжество Господа нашего, словно все это происходило прямо на их глазах, в Поуисе, в Раю Придайна.

Увидели они, как на третий день Господь наш Йессу Грист поднялся в небеса, где собрал Он величайшее войско в мире. В лагере Его было воинство Микаэла, архангела яростного и непреклонного, войско Ноя из пучин морских, того, который видел возрождение земли, свита Исайи, пророка, неустрашимого в битве, войско Стефана — войско мучеников, чьи лица всегда обращены ко врагу, отряд епископа Гармауна, чье «аллилуйя!» повергало наземь орды язычников, — таков был передовой отряд воинства небесного. Остальному войску с его благородными верховными правителями, бесчисленным войском святых, блистающим и чистым, не было числа — великое собрание!

А во главе этого войска ехал сам Христос с двенадцатью апостолами — каждый из них порей битвы, медведь на тропе, и были они как Тринадцать Князей Севера с Уриеном Регедским, Быком-Защитником Острова Могущества, во главе! Помоги нам в небесах и на земле, о сладчайший Сын Марии, нежной и кроткой!

Все слышали повесть о том, как Дьявол в то время держал пленниками в своей темнице много благородных людей, невинных и безгрешных детей веры. Крепки частоколы и могучи земляные валы вокруг его мрачной крепости на жарком Юге, жестоки и яростны легионы бесов, собравшихся по зову его рога. Но не им было победить воинство святых Христовых с силою их псалмов и книжного знания!

Когда Христос и Его святые разбили лагерь перед черными вратами Каэр Ифферн, сердце Дьявола ослабело и задрожало. И когда Христос трижды ударил древком копья Своего в ворота, Враг затворился, дрожа от страха, в своей твердыне! Вотще! Стоит ли рассказывать дальше? Кони грохотали копытами вокруг крепости, неслись копья, горели и ломались стены. Сам Христос, бык сражения, волк воинства, цвет воинов, произнес эти громовые слова пред надвратной башней адской крепости:

— Враги твои пришли окружить тебя валом, обложить и замкнуть со всех сторон! Хоть в землю заройся вместе с исчадьями своими — мы не оставим камня на камне, поскольку ты не знаешь часа кары своей!

Затем сам Йессу Грист, истребитель врагов, черный сокрушитель разбойничьих шаек, первым ворвался в пролом. Окровавленные мечи покрывали землю, и стервятники кружились над ними, ожидая пира, когда украшенный гривной Спаситель истреблял воинство демонов на поживу клювастым орлам и клыкастым волкам. И тогда взмолился Владыка Преисподней, враг человеческий, о мире. Пал он на колени перед Королем Небесным, припал к сосцам его, пообещал дать заложников, платить дань и освободить пленников. Так умалилось могущество Дьявола и его презренного воинства, и Владыка Йессу Грист во славе и могуществе вернулся и воссел по правую руку Господа.

Рассказывают об этом походе, что, когда Он вернулся из королевства Ифферна, не одна корова мычаньем звала своего теленка, так велико было стадо, которое Владыка Йессу Грист пригнал после своего военного похода. Лишил Он адскую крепость ее богатств и обрек всех в ней носить тонзуру и рабский ошейник.