«Богатая наследница. Бежит. Почему или от кого трудно понять. Но без женской прислуги, в компании юнцов? И не побоялась. Ведь это могут счесть позором. Хм! Впрочем, можно предположить, что эти четверо принадлежат ко двору ее папаши. Сынок главного сокольничего, другой – сын секретаря… Да мало ли должностей при дворах богатых вельмож! Но чем вызвано ее бегство? Гм! Ха! Ненавистный жених? Вполне подходящая причина для бегства. Стоп! Не означает ли это, что один из этих молокососов может быть…». Вдруг Паоло вытянул руку и крикнул:

– Смотрите! Люди герцога!

Теперь они, как и мы, пятнадцать минут назад, замерли, устремив свои взгляды в сторону моста. Я не мог видеть со своего места, кто приближается, зато мог любоваться юной красотой девушки. И мысли у меня были соответствующие, любвеобильные.

– О, дева Мария, спаси и сохрани нас! – вопль, вырвавшийся у Анжело, словно снял оцепенение со всех остальных беглецов.

– Давайте бросим лошадей и спрячемся в кустах! – нерешительно предложил Паоло.

– Как ты мог предложить подобное мне, Беатрис ди Бианелло, графине Каносской?! Или ты думаешь, что я буду в страхе прятаться по кустам, подобно грязной крестьянке?!

– Но госпожа, вы должны понимать…

– Когда речь идет о чести, мы забываем страх!

«Ах ты, стерва малолетняя! А что парней могут в капусту порубить, так это ничего! Честь ей, видите ли, дороже!».

– Тогда будем драться! – воскликнул Анжело.

Правда, судя по его застывшему, как маска лицу, трудно было сказать, чем он воодушевлен: смелостью или отчаянием. Четвертый юноша, с лицом писаного красавца, до этого не отрывавший взгляда от очаровательного личика юной графини, вдруг словно очнулся. Резким движением выдернул кинжал из ножен и, глядя в лицо девушке, воскликнул:

– Любовь моя, Беатрис! Если надо, я умру за тебя!

В наше время эти слова выглядели бы смешно, наивно и напыщенно, но не в средние века.

Таковым был стиль этого времени. Таким языком признавались в любви, на нем писали любовные письма, сочиняли стихи и пели баллады.

Слова этого мальчишки подтвердили мои мысли о любовнике. В следующее мгновение тот уже заворачивал коня, как раздался голос девушки:

– Нет, мой милый Флавио! Я не приму твоей жертвы! Им нужна я! Я поеду с ними, а вы…

– Госпожа! Мы будем сражаться! Надо будет – умрем!

Под этот призыв Анжело, самого воинственного из всей четверки, все юноши обнажили оружие.

«Два меча, два кинжала. Не густо. Да и не бойцы они, судя по их бледным физиономиям, – только я так подумал, как по доскам моста громко загрохотали копыта лошадей. Я еще не мог видеть всадников, но натренированный слух дал мне возможность предположить, что их где-то полтора десятка. После чего мне только осталось подвести итог сложившейся ситуации: – Мальчиков – в капусту, а деваху – с собой. А жаль! Девочка, что надо!».

Мне было жалко этих мальчишек, которые, судя по их репликам, должны были умереть, еще даже не начав жить, но делать что-либо, ради их спасения я не собирался.

Время романтических героев закончилось и даже не предельно жесткая подготовка в замке Ле-Бонапьер, была тому причиной. Просто я понял одну истину: хотя этот мир принадлежит людям, живут в нем по звериным законам. Основой для этих законов вполне могла стать, вычитанная мною когда-то, фраза: «не хочешь быть жертвой – стань хищником». Нет, я не очерствел душой, просто у меня была своя жизнь, и закончить ее на этой пыльной дороге мне не хотелось. Вот если бы у меня был реальный шанс и свобода действий, то, скорее всего, можно было рискнуть.

Тут в поле моего зрения показались те, от кого убегала эта пятерка. Судя по выучке и оружию, это были воины, состоящие на службе какого-то богатого феодала. Шлемы без забрала, кольчуги – безрукавки, мечи и плащи с цветами своего господина. Шансов у беглецов против них не было никаких абсолютно.

«Остается переждать неприятный момент резни, а там… – и тут меня кто-то осторожно тронул за плечо. Чуть повернул голову. Это был мессир Апреззо. Бросил на него удивленный взгляд: дескать, чего не сидится? Как тот мне, чуть ли не дыша в ухо, быстро прошептал:

– Томас, как ты оцениваешь людей Франческо Гонзага? Если нападем – есть шанс победить?

Его вопрос, честно говоря, застал меня врасплох. Даже хотел переспросить, правильно ли я его понял, как в следующую секунду залязгала сталь. Мы, тут же, одновременно с Апреззо, развернулись к месту схватки. Теперь это уже был не просто взгляд со стороны, а оценка потенциального врага.

«Мы у них за спиной. Плюс. Неожиданность. Плюс. Два выстрела из арбалетов. Плюс. И все равно их много. Минус. Не знаю, как поведет себя в бою русич. Минус. И пойдет ли в бой Апреззо? Минус».

– Вступим в схватку сейчас – будет шанс.

– Действуй.

Тут же жестом я подозвал Джеффри и Игнацио, после чего обрисовал им план атаки. К тому же, я заранее позаботился о том, чтобы арбалеты были взведены. Теперь осталось их только зарядить.

Две арбалетные стрелы не только уменьшили количество нападающих до десяти человек, но и привели в замешательство остальных солдат. Вскочить в седло, и достать меч было делом одной минуты. Ударив каблуками коня, я заставил его грудью проломить кустарник. Повторив мой маневр, из кустов вырвались Джеффри и Игнацио. Солдаты в спешке начали разворачивать своих лошадей навстречу нам почти одновременно, тем самым, создав скученность и ограничив себе место для маневра. Я тут же воспользоваться их оплошностью.

Воин не успел еще изготовиться для обороны, когда мой клинок разрубил ему плечо, а жесткий толчок грудью моего коня, которого я резко послал вперед на лошадь противника, выбил раненого из седла на землю, под копыта лошадей. В следующий миг я уже парировал удар совсем еще молодого солдата с тонкой полоской жиденьких усов под носом и такой же куцей бороденкой. Он был неопытен и горяч. Крича в каком-то диком азарте, он попытался еще раз достать меня мечом, но сегодня был не его день. Острие меча пронзило ему горло. Рывком выдергиваю клинок и подаю лошадь вперед на встречу с новым противником, как вдруг раздался крик:

– Именем герцога, прекратить бой!!

Не сразу понимаю, откуда крик, но вижу, как солдат, с которым собирался скрестить мечи, задержал руку, а затем и попридержал коня. Так же поступили еще двое солдат, которых я держал в поле зрения. Быстро охватываю взглядом поле боя. Помимо двух сраженных мною воинов на земле лежат еще пять мертвецов. Судя по ранам троих из них – это работа Джеффри и русича. Среди убитых солдат лежали и трое убитых юнцов. Четвертый – любовник графини, остался жив, только благодаря девушке, которая заслонила его собой.

Оглядел своих людей. Джеффри, злобно скалился, словно пес, которого силой вытащили из драки, да и русский богатырь был явно не прочь продолжить схватку, что легко читалось как в его взгляде, полным озорного, разудалого веселья, так и в непрерывном вращении тяжелого меча, с легким гулом резавшего воздух над его головой. Пятеро оставшихся в живых солдат отступив, выстроились в короткую линию перед нами. Лица жесткие, взгляды напряжены и озлоблены, но там, в самой глубине глаз можно было заметить тщательно спрятанный страх и неуверенность в своих силах. Они понимали, но еще не хотели признаваться себе в том, что их позорное поражение – это следствие их лени. Было, похоже, что в последние месяцы у них было много вина и мяса, но мало физических упражнений и тренировок с оружием. «И что дальше?».

Только тут я заметил еще двух всадников, стоявших у моста и тут же мысленно выругался, проклиная себя за бестолковость и невнимательность. Мне просто повезло, что эта парочка даже в самый критический момент не пришла на помощь своим людям, хотя у обоих на поясе висели мечи. Попробовал оценить навскидку их потенциал, как один из них, имевший инкрустированный золотом и серебром металлический нагрудник и толстую холеную морду, тронул поводья. Проехав ярдов десять, офицер остановился за спинами своих солдат, после чего попытался придать себе грозный вид, но, встретив мою ехидную ухмылку, стушевался, но все же крикнул: