– Ну, суки! Ну, ублюдки, теперь держитесь!
Эти несколько секунд растерянности нам дорого обошлись. Мы чуть не потеряли все то, чего достигли в течение трудных и долгих двадцати минут. Всадник еще только набирал скорость, мчась в сторону маркиза, стоявшего в окружении двух телохранителей, как Ив, обрушив град ударов своего двуручного меча на барона, сумел оттеснить нашего наемного бойца в сторону, тем самым, пробив брешь в защите маркиза. Увидев это, всадник, направил коня в сторону маркиза. Еще рывок. Всадник вздымает меч, готовясь нанести удар, и… в этот самый миг я ору матом, по-русски:
– Пошел на х… козел!!
Не успел я закончить, как в шею лошади ударила арбалетная стрела. Та дико заржав, вздыбилась, забив передними ногами в воздухе, а затем, хрипя, рухнула на землю, вместе с всадником. Упала удачно, прямо на Ива «Стальную грудь». Теперь растерялись наши соперники, уже готовые торжествовать победу.
Подлость врага, заставила меня, позабыв про боль и усталость, кинуться на врага. За все время схватки я не ощущал такого жгучего желания убивать, как сейчас. Вихрь ударов, который я обрушил на Тинтиньяка, одного из телохранителей барона, заставил того уйти в глухую защиту и начать медленно отступать, тем самым, дав возможность пробиться де Бомануару к Растиньяку. Одновременно с ударом меча, заставившего моего противника рухнуть на колени, над поляной раздался победный крик Алена де Бомануара:
– Победа!! Победа!!
Тут же в воздухе разнесся сильный голос графа Филлипа де Гароша, сразу подхваченный маршалами:
– Прекратить схватку!! Прекратить схватку!!
Клокотавшая во мне ярость не сразу дала мне понять, что бой закончен. Только когда я сообразил повернуть голову в сторону, все еще кричавшего Алена, и увидел его с окровавленным мечом в руке, а рядом распростертого на траве барона де Растиньяка, то только тогда понял, что это победа. Перевел взгляд на Тинтиньяка; в этот самый миг тот сделал попытку подняться, опираясь на меч, но вместо этого рухнул ничком в траву и замер. Огляделся. На поляне уже царило столпотворение; пажи и оруженосцы пришли на помощь своим хозяевам. Поднял взгляд выше. Зелень дубов и синь неба смыли с моей души остатки ярости, и я неожиданно почувствовал себя человеком, только что вырвавшегося из кошмарного сна. Где-то там осталась кровь и смерть, а здесь светит солнце и поют птицы. Жизнь. Жизнь!
«Я живой!! Живой!! Ох! Мать…! – но уже в следующую секунду радость ликования была смята дикой болью в левом плече, вместе с ней в тело вернулись усталость. Оглянулся в поисках своих лучников, как вдруг неожиданно увидел их, неловко топчущихся рядом с собой.
– Болваны! Что стоите?! Шлем снимайте! И эти чертовы доспехи!
Пока с меня снимали порубленные доспехи, я чертыхался и сыпал проклятьями. Впрочем, я был не одинок. Стонали и сыпали проклятьями, еще несколько человек, которым сейчас оказывали помощь.
Если на поле боя наступила относительная тишина, то в толпе знати, наблюдавшей за боем, крики с каждой минутой становились все громче. Я невольно прислушался. Оказалось, что дворянство пытались для себя выяснить, насколько заслужена победа партии маркиза. Я не сразу понял суть их спора, пока ее четко и ясно не изложил граф Жоффруа де Каранэ. Выехав вперед, он сказал:
– Часть из нас выражает высказанное бароном Д'Арде мнение, что конь – просто военная хитрость, а на войне все хитрости хороши! В тоже время он считает, что арбалетная стрела, убившая лошадь, нарушение правил поединка, которое сводит на «нет» победу партии маркиза! Мы же, со своей стороны считаем, что стрелу, пробившую шею лошади, тоже можно считать военной хитростью! Лично мое мнение, господа: исход боя признать победой маркиза! Все же я, как и те, кто со мною согласен, не хотим навязывать никому свое мнение, и согласимся с тем, что скажет представитель короля Франции, граф Филипп де Гарош! Представитель французской короны, так же, как и граф, выехал вперед:
– Господа! Я согласен с мнением графа де Каранэ! К тому же барона нам уже не воскресить!
Солдаты, отправленные на поиски арбалетчика, никого не нашли. Впрочем, после слов графа де Гароша поиски долго не затянулись. Обо всем этом я узнал позже, после того как побывал в палатке лекаря: у меня оказалась сломана ключица. Выйдя из палатки, я направился к шатру маркиза, где праздновали победу его сторонники, оставшиеся в живых. Тут я узнал, что из двадцати рыцарей, вступивших в схватку, в живых осталось только одиннадцать человек. Уже намного позже до меня донеслись слухи о судьбе еще двух участников поединка. Ив «Стальная грудь», на которого рухнул конь вместе с всадником, прожил чуть больше года, до конца своих дней харкая кровью, а де Комлен из-за страшной раны в бедро остался хромым на всю оставшуюся жизнь.
На следующий день после окончания поединка в замке маркиза состоялся пир. На него были приглашены как победители, так и проигравшая сторона. Длинные дубовые столы, протянувшиеся через весь центральный зал, ломились от еды и всевозможных напитков. Мне еще не приходилось участвовать в подобных пиршествах, для которых повара готовили блюда, способные не только услаждать вкус, но и радовать взоры пирующих. Взять хотя бы гигантское блюдо, в центре которого лежал большой жареный павлин в полном оперении и с распушенным хвостом, в окружении других птиц, поменьше. Все они, как одна, выглядели, как живые. Или гигантские паштеты, изображавшие крепостные башни, а блюда со сладостями изображали то холмы, на которых росли миниатюрные деревья, то озера, в которых плавали лодки, сделанные из сахаренных цукатов. Так же мое внимание привлекла небольшая охотничья экспозиция, расположенная на громадном блюде: жареный кабан в окружении, выпеченных из теста, охотников с копьями.
В промежутках между столами плясали танцоры, выдували длинные языки огня фокусники, ловко перекидывались разноцветными шарами жонглеры. Все мы, оставшиеся в живых, пятеро победителей, сидели за отдельным столом, за исключением де Комлена, метавшегося сейчас в горячечном бреду. За спиной у каждого из нас стоял паж в цветах маркиза, являясь еще одним знаком отличия от остальных гостей, а также знаком уважения нашего щедрого хозяина. Юный паж, прислуживая мне, так старался угодить мне, что скоро передо мной выросла целая груда еды. Первое время я пытался с ней справиться, но, утолив первый голод, стал просто выбирать из нее куски, наиболее аппетитные и медленно, со вкусом, их есть. За другими столами сидели графы, бароны, маркизы вместе со своими женами и любовницами. Все они разговаривали, пили, ели, слушали музыкантов, смотрели на фокусников. И снова пили, ели…
Лениво оплывают толстые восковые свечи, сотнями огоньков прилепившиеся к люстрам и канделябрам, ровно гудит пламя в гигантских каминах. За узкими окнами зала, забранными цветными витражами, постепенно воцарились сумерки. Вначале мне было весело и интересно, и время шло быстро, но потом мне стало скучно. Просто так взять и уйти я не мог, так как это могло оскорбить хозяина замка – маркиза Антуана де Сент-Пари. Сдерживая свое раздражение, я еще какое-то время потратил на разглядывание разноцветных нарядов французской знати и глубоких декольте их дам, пока, наконец, не встал сам хозяин и не пригласил гостей пройти во двор, где для них было приготовлено большое представление. Воспользовавшись этим, я подошел к маркизу и, сославшись на перелом, сказал:
– Дорогой хозяин, надеюсь, вы не будете возражать против моего отсутствия. Мне хочется просто отдохнуть.
– Если вы разрешите, эсквайр, я вас немного провожу.
Я склонил голову в знак согласия, но в душе удивился проявлению подобной вежливости, которая, впрочем, быстро объяснилась, только мы отошли от веселящейся толпы на два десятка ярдов.
– Томас, я не буду ходить вокруг да около, а скажу прямо. Вы мне помогли уже дважды. Если за свое освобождение я с вами в расчете, то теперь, похоже, перед вами я снова в долгу. Мы не близкие друзья и вряд ли ими будем, пока между нашими странами идет война, но все же я хочу выплатить вам хоть часть долга, перед тем как вы уедете, – увидев на моем лице несогласие с его словами, резко сказал. – Подождите! Я не все сказал! Позвольте намекнуть на некоторое совпадение, которое даже в тот час не ускользнуло от меня. Вы тогда что-то крикнули на варварском языке, и тут же прилетела арбалетная стрела. Странное совпадение, не правда ли, эсквайр?!
