Первого сентября мы взяли курс на Англию.

Этот отчет был бы неполным, если бы я не сказал о самых добрых чувствах, что я питаю к своим товарищам, офицерам и матросам, за усердие и чистосердечную помощь во время всего путешествия.

Чувство глубокой преданности леди Франклин и твердое желание сделать все, что только может мужчина, — вот две движущие силы, что вели нас через тернии и помогали преодолевать препятствия. С меньшим энтузиазмом и дисциплиной столь небольшой коллектив, всего двадцать три человека, никогда не достиг бы такой трудной, но великой и благородной цели».

Наступил 1860 год.

Иссякли мотивы, побуждавшие многочисленных путешественников к подвигам в Арктике. Северо-западный проход, открытый Мак-Клуром, признали абсолютно непроходимым. Развеялись последние сомнения по поводу участи экспедиции Франклина.

И все-таки путешественники не потеряли вкуса к исследованиям северных краев. Только теперь начался новый этап. Рожденные чисто коммерческими интересами, продолженные из человеколюбия, изыскания стали преследовать только географические, а точнее, просто научные цели, поскольку не одна география лежала в их основе. И отважные искатели приключений решительно бросились на поиски пути, который рано или поздно привел бы их к Северному полюсу.

Грандиозная мысль дойти до полюса без всяких побочных целей первым осенила американца Хейса, хирурга из военно-морского госпиталя. Хейс сопровождал в 1853 году доктора Кейна в поисках сэра Джона Франклина; и во время этой тяжелой, но блестящей экспедиции ему пришла в голову изящная гипотеза о совершенно свободном ото льдов океане вокруг полюса. Естественно, гипотеза опиралась на довольно серьезные и правдоподобные предположения, которые и должны были подтвердить или опровергнуть горевшие огнем священного стремления к истине исследователи.

И доктор Хейс сказал себе, что если уж действительно океан вокруг полюса не замерзает, если здесь существует свободное море, окруженное грандиозным ледяным барьером, выдержавшим столько дерзких атак, то нужно непременно туда дойти, и если это окажется правдой, то плавание по полярному морю превратится в обычное путешествие и полюс будет завоеван.

Доктор Хейс попытался проверить верность своей гипотезы в восхитительной кампании, о ходе которой мы расскажем ниже.

Предыдущее путешествие убедило его, что путь через пролив Смит, по которому пошел доктор Кейн, самый перспективный. Он надеялся достигнуть восьмидесятой параллели на корабле, затем выгрузить на лед лодку с полозьями и эскимосских собак, а потом, если повезет, спустить лодку на чистую воду, чтобы продолжить путь к полюсу. В общем — повторение идеи Парри, только предназначалась она теперь для завоевания полюса.

После немалых осложнений и трудностей доктору Хейсу удалось наконец собрать по подписке необходимые на его проект средства и оснастить шхуну «Юнайтед Стейтс» («Соединенные Штаты»). На палубу небольшого суденышка водоизмещением всего в сто тридцать три тонны, в сущности, ореховой скорлупки, поднялись одиннадцать отборных матросов, капитан, писарь, помощник-астроном, а также врач Август Зонтаг, также бывший спутник доктора Кейна, — всего пятнадцать человек.

Шхуна вышла из Бостона 16 июля, 30 числа того же месяца пересекла Полярный круг и 12 августа вошла в бухту Упернавик. Благодаря содействию датского управляющего доктор Хейс приобрел здесь одежду, приспособленную к холодным климатическим условиям, взял на борт собак, нанял троих местных охотников — крещеных эскимосов: Петера, Марка и Якоба, переводчика Петера Янсена и двух матросов-датчан — Эмиля Ольсурга и Кристиана Петерсена.

«Теперь, — говорил доктор Хейс, — нам предстоит борьба не только со льдом всех видов под самыми различными названиями — айсбергами, паковым, флоу[83], но и с течениями и ветрами, пришедшими со всех сторон света, чтобы столкнуться и смешаться в центре Баффинова залива. Здесь простирается огромный “срединный пак”, который все мореплаватели и китобои, идущие в “северные воды”, то есть за проливы Смит, Джонс и Ланкастер, вынуждены огибать с востока, вполне довольные, если один раз из двух их не останавливает смычка ужасного пака с прибрежным льдом, заполняющим в то же время залив Мелвилл. На карте берега этого залива выглядят простой кривой, вырисованной побережьем Северной Гренландии, но моряки понимают все несколько иначе, чем географы. Под заливом Мелвилл они имеют в виду восточную часть Баффинова залива, которая начинается на юге с появлением “срединных льдов”, а кончается с выходом на “чистую воду”; поверхность моря, не скованного льдом, обозначаемая ими этим термином, почти не распространяется к югу дальше 72-й параллели, чаще всего она находится севернее. Что касается гигантского ледового плота пака или “срединных льдов”, все время пребывающего в движении с различной скоростью и направлениями, то он вполне может простираться и до самого Полярного круга».

Можно представить из этого заимствованного описания, какие трудности поджидали путешественника с самого начала.

Во время всего плавания не утихали страшные бури, бросавшие льдины друг на друга; ужасный грохот разбивавшихся льдин постоянно сопровождал маленький кораблик, того и гляди угрожая его распылить. В течение недели все думали, что вот-вот это произойдет, но затем потрепанная шхуна нашла все-таки пристанище в бухте Хартсен, где плотный паковый лед запер лодку на долгую зимовку.

Доктор Хейс назвал это место Порт-Фулке в честь господина Уильяма П. Фулке, самого усердного покровителя экспедиции.

Нет нужды описывать зиму, проведенную среди льдов, поскольку подобные зимы неизбежно сопровождают любую арктическую экспедицию и все они практически одинаковы; но эта зима оказалась последней для доктора Зонтага. Несчастный молодой человек во время санного похода упал, к своему несчастью, в воду и, простудившись, умер, несмотря на весь опыт его спутников-эскимосов, пытавшихся вернуть доктора к жизни.

Хейс с нетерпением ждал того часа, когда можно будет возобновить путь к Свободному морю на собаках. Железную лодку длиной двадцать четыре фута, предназначенную для дальнейшей дороги к полюсу, прочно закрепили на санях. В феврале начало выглядывать солнышко и вроде чуть-чуть потеплело, поэтому все торопились поскорее подготовиться к отправлению. Но зима в этих краях не только жестока, но и капризна. Ожидание продлилось до 3 апреля.

Экспедиционный отряд состоял из трех саней и двенадцати человек, американцев и эскимосов. Поход по резким перепадам ледяной поверхности был очень трудным. Уже в первый день несколько человек совершенно обессилели и скорчились от холода; один из них с отрешенной невозмутимостью смертника сказал Хейсу: «Вы же видите, доктор, — я превратился в сосульку!» В самом Деле, его пальцы и уши стали белыми, словно восковые свечи. Беднягу нещадно растерли, а затем заставили под присмотром двух матросов сделать форсированный марш, чтобы он избавился от остатков онемения и всяческих мыслей о смерти. Обескураживающее начало! Впрочем, Хейс нисколько ничему не удивлялся, ничто не поколебало его решимости. Он приказал вырыть в снегу берлогу, отопить ее спиртовой лампой, и вскоре больные почувствовали себя лучше. Целых шесть дней пурга продержала путешественников в этой норе длиной пять с половиной метров, шириной — два и глубиной — четыре!

Десятого апреля маленький отряд возобновил свой путь, извивавшийся то вправо, то влево, то вверх, то вниз; вынужденный то и дело останавливаться, он с трудом преодолел за день четыре километра; затем дорога стала вообще неописуемой.

Пролив Смит превратился в сплошной хаос из ледяных глыб, нагроможденных в огромные скопления торосов с острыми вершинами и неровными кручами! Едва ли удавалось пройти хоть метр по ровной поверхности. Хейс, отчаявшись пробиться через беспорядочные завалы, приказал скрепя сердце поворачивать. И сотне человек не по силам было бы справиться с таким заданием!