Однако, несмотря на то что труд братьев Дзено представляет огромный интерес, было бы не совсем правильно представлять эти экспедиции, особенно вторую, как еще одно открытие Америки в XIV веке.
После братьев Дзено и до настоящего времени скандинавы уже не предпринимали более попыток, направленных на завоевание Арктики.
Зато эстафету полярных исследований подхватили англичане, снискав на этом поприще немалую славу.
Первое путешествие Христофора Колумба в 1492 году приковало внимание всей Европы. Лихорадочное возбуждение вызвали чудесные открытия великого мореплавателя. Венецианский торговец, обосновавшийся в Англии, Джованни Кабот[17], или Джон Кабот, как его называют британцы, задумал отыскать на севере или северо-западе путь в Катай (Китай) и в «Индию», найденную Колумбом в тропических широтах.
Кабот легко добился от Генриха Седьмого высочайшего дозволения отправиться от имени короля Англии на открытие «всех земель, морей и заливов на западе, востоке и севере». Четыре корабля, оснащенных богатейшими купцами Бристоля, вышли в море весной 1497 года. Джон Кабот привлек к участию в своем предприятии сына Себастьяна[18]. Следуя на запад-северо-запад между пятидесятой и шестидесятой параллелями, 24 июня того же года он достиг, по всей видимости, побережья Лабрадора между 56 и 57° северной широты. Судовые журналы и карта Кабота, к несчастью, утрачены, и нам так недостает сведений об этой первой экспедиции!
На следующий же год Себастьян Кабот, не откладывая, вновь отправился в путь. Он значительно продвинулся к северу по сравнению с предыдущим путешествием, пройдя до точки, расположенной на шестьдесят седьмом с половиной градусе, то есть на северной оконечности Девисова пролива. Возвращаясь на юг, он открыл Ньюфаундленд, названный им «Терра ди Бакалауш», или Тресковой землей, и спустился вдоль побережья до 35° северной широты, то есть оказался всего в пяти градусах от Флориды. Недостаток провианта заставил его повернуть назад. Таким образом, пока Колумб совершал свое третье путешествие, честь открытия восточных берегов Америки от Девисова пролива до Флориды завоевали отец и сын Каботы.
Почти полвека спустя, а точнее через сорок восемь лет, в 1546 году, семидесятилетний Себастьян Кабот на регентском совете Эдуарда VI предложил снова начать поиски пресловутого прохода в Китай, но не на северо-западе, а на северо-востоке. Карта Птолемея, единственная, из которой в то время черпали сведения об этих районах мореходы, подсказывала эту идею. Проект Кабота получил пылкое одобрение, и два корабля под командованием Хью Уиллоуби и Ричарда Ченслера вышли из Лондона в 1553 году и повторили маршрут Отера, осуществленный шестьюстами годами ранее. Судно сэра Хью затерялось у берегов Лапландии, возможно, экипаж погиб от холодов и недоедания вместе с капитаном. Более удачливый Ченслер продолжил свой поход на север, прошел в Белое море и высадился в Архангельском (Архангелогородском) порту. Узнав, что эти края подвластны Великому князю Московскому, чья резиденция находилась довольно далеко от Архангельска, в большом городе внутри страны, он пожелал ему представиться. Ченслер прибыл в Москву, был обласкан Иваном Васильевичем и заключил с великим князем, первым удостоившимся царского титула[19], торговый договор от имени своего правительства и Лондонской торговой компании.
Сразу после возвращения Ченслера Лондонская торговая компания снарядила еще один корабль, чтобы дополнить открытия предыдущей экспедиции. Получив новое задание, братья Барроу[20] в 1556 году прошли дальше на восток от Белого моря и обследовали всю часть Ледовитого океана, что омывает Самоедский берег к западу от Урала. От дельты Печоры они повернули к острову Вайгач и южной оконечности Новой Земли, и только жестокие морозы помешали им пройти через Карский пролив[21].
Честь обойти вокруг Новой Земли принадлежит нидерландским мореходам; сбросив испанское ярмо, голландцы всеми силами стремились развить собственную торговлю. Поскольку амстердамские купцы жестко соперничали с лондонскими негоциантами, они также задумали найти пресловутый северный путь в Китай и Индию. Командование первой экспедицией вверили Корнелису Корнелисзону Наю, но настоящим главой предприятия явился Виллем Баренц, уже известный по нескольким путешествиям в Арктику. Отважный и опытный мореплаватель стал капитаном одного из четырех судов исследовательской эскадры, которая вышла в море в 1594 году.
Обогнув Нордкап и Лапландию, разведчики вышли к Белому морю. Затем два корабля под предводительством Корнелисзона направились к острову Вайгач, в то время как Баренц, также на двух судах, взял курс на Новую Землю. Он первым обследовал весь западный берег острова на протяжении в шесть географических градусов, вплоть до мыса Нассау на широте в 76°25′[22]. Непогода заставила его повернуть на юг, и он воссоединился с Корнелисзоном, прошедшим обратно через Вайгачский пролив[23], после разведки берега, поворачивающего на юго-восток. На самом деле, в этой части побережья образуется Карский залив[24], предшествующий устью Оби. Но, введенные в заблуждение очертаниями берегов северной Азии на карте Птолемея, голландцы решили, что они дошли до начала прямой дороги на Катай. Они поспешили вернуться, чтобы принести в Голландию радостную новость. Баренц встретился с ними в Белом море, и эскадра взяла курс на родину.
Вторую, еще более значительную экспедицию возглавил Баренц. Но поскольку опыта плавания в арктических водах тогда явно не хватало, флотилия слишком поздно отошла от острова Тессела — 2 июля 1595 года. В результате Баренц в районе острова Вайгач увидел непроходимые льды. Он пытался бороться со снегом, туманами и яростными северными ветрами, но тщетно; пришлось вернуться в Европу.
Неласковый климат едва знакомого нового региона несколько охладил пыл трезвомыслящих практичных голландцев. И все-таки на следующий, 1596 год, на этот раз уже в мае, вновь два корабля под командованием Баренца вышли в путь с твердым намерением попытаться пройти по более высоким широтам.
Это необыкновенно отважное путешествие внушает восхищение. Корабли одним броском преодолели огромное расстояние до восьмидесятой параллели, почти не отклоняясь от меридиана Амстердама! Они обнаружили скопление островов, покрытых остриями пиков и ледниками, — то был Шпицберген![25]
Капитан второго судна Ян Рип предложил идти на восток прямо по этой высокой широте, но Баренц нашел более надежным спуститься на юго-восток к Новой Земле. Эта часть пути также прошла благополучно, и голландцы вскоре опознали мыс Нассау и пошли дальше на восток. Но тут поднялись ледяные восточные и северо-восточные ветры, которые несли целые горы льда и не позволили идти дальше. Окруженная со всех сторон льдами, угрожавшими раздавить корабль, экспедиция не смогла даже повернуть обратно. Пришлось решиться на зимовку в этом унылом краю, самую жестокую, какую только можно представить. Что Баренц и его экипаж претерпели от мороза и различных болезней в течение следующих десяти с половиной месяцев, превосходит всякое воображение, а история навигации не знает ничего более мрачного. На берегах Новой Земли, в заливе, названном голландцами Ледяной Гаванью, они провели ужасную зиму; нельзя не восхититься веселым нравом, дисциплиной и самообладанием неунывавших моряков, построивших дом из плавника, принесенного течениями, и корабельных досок. Койки расположили вдоль внутренних стен жилища, а бочку превратили в ванну. Снег нисколько не мешал зимовщикам; наоборот, сугробы, наметенные бешеными метелями даже поверх крыши, защищали от потери тепла.
