Бронштейна заметили. Плотное кольцо вокруг велосипеда расступилось, и Матвей смог подойти к байку.

Провёл рукой по чёрной, окрашенной морилкой и вываренной в олифе поверхности колёс. На вид они были копией колёс «элитных» электробайков времён Макарова. Лишь вблизи было видно, что материал — не углепластик, а морёный дуб. Склеенные «рыбным клеем», варившемся из голов рыб, по старинному рецепту, которым с энтузиастами индустриализации поделился один из работников, колёса были довольно прочными. Вдобавок, они были «прошиты» стальными проволоками, добавлявшими прочности. Шесть деревянных «спиц» соединяли обод с центральной втулкой, похожей на втулку велосипеда «BMW». Шины и камеры колёс — были изготовленны собственноручно Матвеем. Из синтетического стереорегулярного изопрена, синтез которого из светильного газа, при помощи особого «суперкатализатора», делавшего ненужными высокое давление и температуру, сумел по памяти наладить Макаров. Любопытно, но пока никто из работавших на заводе, за прошедшие три месяца уже успевшие привыкнуть к буквально ежедневным технологическим находкам, не осознал, что собственно, было достигнуто. Ну резина и резина. Сами делаем…

Подняв одной рукой тридцатикилограммовый байк, Матвей осмотрел его вблизи. Велосипед буквально «дышал» инородностью. Внешне напоминая электробайки десятых годов двадцать первого века. Правда, изделие киевского велозавода не имело электропривода, обходясь обычным педальным. Но всёж кое-что необычное, помимо дизайна и амортизации, у него, связанное с регулированием скорости, было. Копия трёхскоростной планетарной втулки «Шимано», что сумел воспроизвести в числе прочего, Макаров, ибо в свою бытность в Германии был заядлым велосипедистом, справедливо считая байк «машиной здоровья»…

Копирование втулки попортило много нервов Макарову, который хотел воспроизвести «Шимано» один в один. В конце концов ему удалось добиться нужной крепости от шестерён, но технология их изготовления, предусматривающая зонную закалку, делала втулки нетехнологичными. Поэтому также были освоены втулки заднего колеса «Торпедо», благо что на немецком «BMW» была именно такая.

Колёса байка, кстати, полированные, помимо шин обладали также дисковыми тормозами, спереди и сзади.

А вот цепь, против ожидания, не использовалась. Вместо неё Макаров предложил карданный вал, ссылаясь на его большую простоту, в противовес цепи. Действительно, цепь требовала более твёрдых материалов, и хотя чёрный булат вполне подходил, отстутствие необходимых станков для его обработки делало изготовление цепей менее производительным, чем карданных валов. Конические шестерни, заменявшие ведущую и ведомую звёздочки, а также конические шестерни на концах карданного вала были спрятаны в пылезащитные кожухи.

Матвей поставил байк на колёса и сев на него, проверил, как накачаны камеры.

Увидев это, один из рабочих, собиравших велосипед, произнёс:

— Колёса накачали хорошо, три очка в переднем и четыре — в заднем. Отличная резина у тебя получилась, Матвей! Держит!

Процесс изучения байка был внезапно прерван громким голосом Николая Островского, который въехал в цех прямо на служебном «BMW», велосипеде, бывшем подарке Матвею, конечно.

— Ребята! Новость — я узнал, что на запорожском заводе делают трактора! Вот, только что оттуда, говорил с их главным инженером. Тамошние энтузиасты тракторостроения как узнали, что мы можем выпускать качественные детали дизельных двигателей, затребовали к себе спецов. Ты как, Матвей, можешь ехать?

— Хоть сейчас, если ребята отпустят. Как, товарищи, дадите мне испытать новый байк в «боевых» условиях?

— Не вопрос, Матвей! Ты, фактически, создатель этого велосипеда, тебе и испытывать! — дал добро на поездку Семён.

Подготовка к поездке однако, растянулась почти на неделю. Помимо необходимости тщательно продумать, что взять с собой в довольно неблизкий путь от Киева до Кичкасса, была и ещё одна причина задержки, скорее приятная для самолюбия Бронштейна, чем досадная.

На велозавод приехали кинокорреспонденты. Ранним солнечным майским утром во двор общежития въехало авто, весьма потрёпанного вида.

Глава шумной и нагловатой толпы, вывалившейся из него, Дзига Вертов, представившись, сразу спросил:

— Это здесь расположилась знаменитая коммуна «киберовцев»? Нам дано задание снять фильм про ваше житьё-бытьё.

Матвей, как раз выходивший из санитарного блока общежития после душа, направился к собравшейся вокруг приехавших толпе. Его заметил Семён, и представил Вертову:

— Вот наш Кулибин. Без него трудно пришлось бы.

— Привет, товарищ. Вертов крепко пожал руку немного растерявшемуся Бронштейну. Впрочем, Макаров, увидев затруднения Мити, сразу перехватил инициативу:

— И вам привет от трудового народа. С чем пожаловали? Откуда о нас знаете?

— Пожаловали из Москвы, снять фильму о вашем «союзе коммунистических фабрик». Это правда, что вы, опираясь только на свои силы, решили провести в Киеве «индустриальную революцию»?

— Пытаемся.

— Вами заинтересовались в Совнаркоме. Вот, должны по заданию товарища Дзержинского снать про вас фильм, разузнать, что у вас тут происходит.

— Товарищ, товарищ, Вертова безцеремонно оттёр в сторону невысокий человек «профессорско-донкихотского типажа». Вас зовут Матвей Петрович Бронштейн?

— Угу, я Бронштейн. А в чём дело?

— Это правда, что вы наладили выпуск синтетического каучука?

— Правда. А что здесь такого? — Макаров, который узнал «профессора», с трудом удержался от того, чтобы не улыбнуться.

— ПРАВДА?!!! Нет, на самом деле Вы освоили синтез синтетического изопрена?

— Я, Макаров продолжил игру «в непонимание», откровенно наслаждаясь сценой, не понимаю, почему вы так возбуждены, товарищ? Кстати, вы не представились.

— Лебедев, Сергей Васильевич. Я очень хотел бы взглянуть на установку…

— А вы уполномочены? — Макаров молча смеялся, продолжая играть в «непонимание и недоверчивость кондового коммунара».

— Уполномочен. До меня дошли неправдоподобные слухи о том, что в Киеве наладили выпуск синтетического каучука высокого качества и уже во всю им ТОРГУЮТ! Я, сам, по своей инициативе, обсудил этот вопрос с товарищем Дзержинским, и отправился в командировку, разузнать подробности. Если то, что Вы, товарищ Бронштейн, утверждаете, правда, то… Вы даже не представляете, какую революцию в химической науке, и конкретно, органическом синтезе, совершили!!!

— Так уж и Революцию! Всего лишь, вместе с энтузиастами-химиками, нашли способ получения стереорегулярного изопренового каучука из… светильного газа, смеси окиси и двуокиси углерода, и водорода.

При этих словах лицо Лебедева на несколько мгновений приобрело ошарашенный вид.

Затем он решительным тоном потребовал:

— Ведите! Я должен увидеть всё своими глазами!

Химический реактор располагался рядом с «регенератором». Газогенератор установки увеличили, и перешли с чисто воздушного, на парокислородное дутьё, после того, как был отлажен термодиффузионный разделитель воздуха, выделявший из последнего чистый кислород, который диффундировал через раскалённую тонкую пластину внутри аппарата, отделяясь от азота и других газов. Пар получался при утилизации избыточного тепла выходящих из «регенератора» газов. Кстати, для его получения недавно, изготовив из особого сплава трубы, использовали канализационные стоки санблока велозавода и технологические воды.

От газогенератора отходили две трубы. Большего диаметра подавала полученный генераторный водяной газ в камеру «обжига извести», который, обжигая порошок известняка попутно очищался от сернистых соединений, а затем восстанавливал окись железа, что содержалась в подаваемом в реактор мелком порошке железистой глины. Затем, после отделения восстановленного железа, глиняная и известковая пыли смешивались и дополнительно обжигались дожигом непрореагировавшего водяного газа кислородом. После в циклоне полученный цемент отделялся, а очищенный раскалённый газ поступал в парогенератор, затем, уже охладившись, выбрасывался в дымовую трубу велозавода.