27-30 июня обстановка на северном фланге фронта резко обострилась, немцы усиливали нажим и в помощь своим танковым и мотодивизиям выдвинули пехотные. 22-й МК отошел от Луцка, 19-й был остановлен у Дубно. Положение 9-го оказалось не лучшим. Рокоссовский получил приказ фронта: «нанести контрудар во фланг прорвавшейся группе противника». Но прибыв в 20-ю тд, он увидел такое, что заставило его готовиться не к наступлению, а к обороне. С юго-запада на Дубно в сторону Ровно двигались одна за другой колонны немецких танков, артиллерии, бронемашин и мотопехоты. И снова Рокоссовский взял на себя ответственность за решение, которое формально противоречило приказу о немедленном наступлении. При явном превосходстве врага оно обернулось бы уничтожением основных сил корпуса.

В тех болотистых местах немцы со своими танками и тяжелой техникой в основном передвигались по большим и твердым дорогам. Поэтому комкор 9-го МК прикрыл рубеж на шоссе Луцк — Ровно 35-й тд Новикова. Сюда же перебросил 20-ю тд с ее артполком из 85-мм орудий. Начштаба Маслов и Черняев быстро осуществили маневр. Орудия поставили в кюветах, а часть — прямо на шоссе.

Немцы приближались «ромбом»: впереди — мотоциклы, за ними — бронемашины и танки. Артиллеристы корпуса подпустили их как можно ближе и ударили разом, в упор. На шоссе мгновенно образовалась чудовищная пробка из обломков мотоциклов и бронемашин, трупов. Но хвост колонны продолжал по инерции накатываться, давя своих же и усиливая неразбериху. Немецкие танки заметались в стороны, подставляя борта под разящие выстрелы. В конце боя командир 35-й тд Новиков бросил в атаку наши танки и, преследуя немцев, занял господствующие высоты в нескольких «км» от перекрестка дорог.

Немецкие командиры, не рискуя больше двигаться по шоссе, вызвали «юнкерсы», но уже зная этот шаблонный вариант: наши войска укрылись в лесах и окопах. Попавший в плен немецкий штабной полковник показал на допросе: «Артиллерия ваша превосходна, да и дух солдата на высоте». Так, обороняясь и контратакуя, действовал 9-й мехкорпус. Гальдер записал: «1 июля западнее Ровно последовало глубокое вклинение русских соединений из района Пинских болот во фланг 1-й танковой группы».

Но силы 9-го корпуса таяли — источником пополнения становились отступающие подразделения, потерявшие связь со своими частями, их ставили в строй. Необычная обстановка заставляла прибегать к необычным тактическим приемам. М. Катуков свидетельствует: немцы панически боялись нашей артиллерии и танков Т-34, и мы стали ежедневно менять позиции батарей, создавали впечатление крупной артгруппировки, а машины, обшив фанерой и покрасив, превратили в «тридцатьчетверки» и немцы не лезли напролом.

В начале июля корпус вел бои на р. Стырь, оседлав дорогу на Житомир, прикрывал отвод 5-й армии на рубеж укрепрайонов и участвовал в контрударе под Новоград-Волынском.

Немецкие солдаты осматривают подбитый советский «учебно-боевой» танк БТ-2, имеющий лишь пулеметное вооружение. Западная Украина, июнь 1941 г.

19-й мехкорпус (генерал-майор Н. Фекленко) был в основном укомплектован танками старых образцов. В 40-й тд насчитывалось 19 Т-26 и 139 Т-37, в 43-й тд имелось 5 КВ, 9 Т-34 и 230 Т-26. Танковый полк 213-й мд — 55 легких танков. Бронемашин насчитывалось 13 ед. Как и все мехкорпуса, 19-й испытывал те же трудности с автотранспортом и тягой для артиллерии.

Н. В. Фекленко

На примере действий 19-го и 8-го мехкорпусов, пожалуй, наиболее отчетливо видна несогласованность приказов штабов фронта и армий в организации танкового контрудара. 25 июня по плану фронта 19-й и 9-й мехкорпуса (северная группа) нанесли первые удары в районе Ровно и отбросили части немецкого 48-го мотокорпуса. 9-й МК продвинулся к Дубно, 19-й вышел на окраину города. Но южная группа — 8-й и 15-й мехкорпуса — не смогли в этот день наступать и поддержать успех. 26 июня 19-й смял правый фланг немецкой 11-й тд, разгромил ее танковый полк вместе с моточастями и опять вышел к Дубно, но ни Фекленко, ни его штаб не знали, что в этот же день, нанеся большие потери другим дивизиям немецкого 48-го мотокорпуса, навстречу 19-му продвигается 8-й мехкорпус Рябышева. 27–28 июня 19-й МК и 36-й стрелковый корпус снова наступали на дубненском направлении и снова вышли на подступы к Дубно (а разведотряды на 8-10 км западнее Дубно), но штаб фронта запоздал информировать Фекленко и Рябышева о том, что в город уже ворвалась группа Попеля — Васильева (из 8-го МК). В директиве штаба фронта критично отмечалось, что «36-й стрелковый, 8-й и 19-й мехкорпуса не имели радиосвязи во время наступления на Дубно».

Не хватало не только радиосвязи. Фекленко в ночь с 27 на 28 июня доносил в штаб фронта о неразберихе со снабжением корпуса, острой нехватке боеприпасов, горючего, продовольствия, о полном отсутствии запчастей и невозможности вывезти раненых. Потери техники из-за неисправностей, даже незначительных, превышали боевые потери.

Подбитые советские танки: на переднем плане Т-26 обр.1937 г., на пригорке — пулеметный БТ-2 и на заднем плане — двухбашенный Т-26 обр. 1932 г. Юго-Западный фронт, июнь 1941 г.

Несмотря на все трудности, корпус достигал успехов в боях самоотверженностью бойцов, оперативной находчивостью командиров. Особенно результативно действовала 43-я танковая дивизия полковника И. Г. Цибина и ее передовой отряд (командир — капитан В. Архипов). 25 июня батальон Архипова обнаружил колонну легких танков с полковым штабом и две колонны с горючим и боеприпасами и ночью полностью уничтожил их. «Огненная ночь» лишила горючего и снарядов 11-ю и 13-ю танковые дивизии Клейста. 27 июня батальон, обойдя Дубно с северо-запада, обнаружил танковый полк (около 120 танков) 11-й тд с мотопехотными частями. Цибин решил разгромить врага внезапным ударом с фронта и тыла. Но в ожидании подвоза горючего и снарядов для своих полков, удар, намеченный на 10 часов утра, пришлось неоднократно переносить. Наконец в 16 часов двойной удар наших танков по немецким состоялся и закончился полным разгромом вражеской дивизионной группировки, остатки ее откатились к Ровно, а наша 43-я дивизия вышла на окраину Дубно. Действия корпуса закончились участием в ударах под Новоград-Волынском, Острогом и на рубеже Коростеньского УРа.

Немецкий солдат осматривает советский танк БТ-5. На машине нет видимых повреждений. Возможно, танк был брошен экипажем из-за технической неисправности.

При оценке результатов и значения первого танкового сражения сразу же возникает вопрос, почему мехкорпуса ЮЗФ, обладая внушительным количественным превосходством, не смогли остановить и уничтожить ударную группировку Клейста — Рейхенау. Ответ, на наш взгляд, кроется в причинах стратегического и оперативно-тактического характера.

Стратегическим причинам поражения советских войск летом 1941 г. посвящена большая литература. Коснемся лишь некоторых, относящихся к нашей теме. В «План обороны государственной границы 1941 г.» был изначально заложен устаревший взгляд на начало войны, который не предусматривал массированного первого удара противника сразу всеми главными силами, уже отмобилизованными и развернутыми на всех основных направлениях. Как говорится, готовились к «прошедшей» войне (по образцу Первой мировой), а грянула «новая». Причем, противник наш уже имел двухлетний практический опыт «новой» войны, а мы рассуждали о ней только теоретически. В этом кроется причина внезапности немецкого нападения. У наших армий прикрытия и мехкорпусов не оказалось и часа времени для развертывания контрударной группировки, ее создавали уже под огнем, под опережающим напором подвижных войск врага. Губительно сказалось запаздывание Ставки с оперативной изготовкой армий прикрытия. Ошибочным было предположение командования КОВО о главном ударе группы армий «Юг» на Львов, из-за чего наиболее сильные 4-й и 8-й мехкорпуса оказались в стороне от ударной группировки противника.