Несколько секунд, Надя колебалась верить или не верить, потом заглянула мне в глаза, и осторожно спросила:

— Это… правда?

— Ну… э… ДА! — Получилось несколько громковато, но виной всему был незамеченный никем, щипок Лилит. И надо сказать довольно болезненный! Украдкой потирая ягодицу, я, тем не менее, был ей благодарен.

— И что бы завершить с этим… — Лилит загадочно понизила голос, и заговорщицки подмигнула. — Мне вообще мужчины не особо нравятся. Предпочитаю девушек.

Она послала Наде такую недвусмысленную улыбку, что та, бедная, густо покраснела и чуть отступила в сторонку.

— Максим никогда не рассказывал о тебе.

— Ну, это неудивительно. Мы с ним познакомились уже после того, как вы разошлись. — Вот это была чистая правда. — Зато о тебе он рассказывал столько, что порой хотелось его придушить.

И хотя последние слова Лилит произнесла с улыбкой, было в ее голосе что-то такое, что не давало усомниться в ее намерениях. И еще, мне удалось расслышать в ее словах некий подтекст, иной смысл. Однако Надя ничего не заметила, и снова покраснела, теперь уже от удовольствия.

Похоже, все получилось как нельзя лучше. Вот только, почему Лилит избегает встречаться со мной взглядом? И почему, я чувствую себя последней сволочью?

— Кхм, кхм! — Вторгся в разговор Игорь Станиславович. — Если молодые люди, наконец-то разобрались в своих отношениях, то не могли бы мы начать завтрак?

Что ни говори, а в готовке волхвы толк знали. Стол так и ломился от всевозможных вкусностей. Наблюдая такое изобилие, желудок обиженно взгавкнул, напоминая, что не жрал нормально с прошлого утра. Остро сожалея, что большая часть этого великолепия так и останется обойденной моим вниманием, я наполнил тарелку, положив по чуть-чуть со всех блюд, до которых смог дотянуться. На некоторое время, я отрешился от всего остального мира, с головой погрузившись в разнообразие вкусовых ощущений.

Жареное и копченое мясо, необычайной нежности, растаяло во рту, оставив после себя бушующий пожар, разгоревшийся от обилия жгучих приправ. Холодное пиво чуть погасило пламень, и настала очередь запеченной в сметане рыбы. Не являясь любителем рыбных блюд, я, тем не менее, по достоинству оценил кулинарные способности местного повара. А когда волхв любезно указал мне на супницу с ухой, чуть не завизжал от восторга — такой ухи мне давно пробовать не доводилось! Ароматная, густая — губы слипались так, что приходилось прилагать некоторое усилие, что бы съесть еще ложечку — короче, настоящая тройная уха.

Когда, казалось, места в животе совсем нет, в поле моего зрения попало блюдо с исходящими паром раками. Не в силах отказать себе в удовольствии, я придвинул его поближе, и подлил в бокал пива.

— Они, кстати, сварены по всем правилам — в пиве, с укропом. — Заметив мой интерес к ракам, пояснил Игорь Станиславович.

На протяжении всего завтрака, он старался вовсю. Непринужденно балагуря, предупредительно наполнял пустеющие бокалы, предлагал отведать того или иного блюда, в общем, делал все, что бы выглядеть этаким рубахой-парнем, душой компании. В старом волхве определенно погиб талант великого актера. Все было разыграно настолько убедительно, что я невольно поймал себя на мысли что начинаю улыбаться его шуткам. Опомнившись, я с двойным усердием принялся работать челюстями.

Увлеченный уничтожением пищи, я пропустил момент, когда к нашему столу подсели два человека. Сделали они это ненавязчиво, в разговоры не встревали и уже за это заслуживали более пристального внимания. С наслаждением разгрызая брызжущие соком клешни, я, не скрываясь, принялся рассматривать новых сотрапезников.

Будучи и по одиночке довольно колоритными фигурами, вместе они представляли иллюстрацию к статье о единстве и борьбе противоположностей.

Первый — розовощекий, дородный мужчина, с легкой сединой в густых, черных как смоль волосах. Лениво ковыряясь вилкой в полупустой тарелке, он брезгливо поджимал губы, всем своим видом демонстрируя пренебрежение ко мне, девочкам и всему белому свету. Время от времени, прикладываясь к изящному бокалу на тонкой ножке, он торопливо промокал губы салфеткой, и горделиво вскидывал подбородок.

Второй же маленький, худощавый, лысый как Юл Бриннер, напротив, бойко орудовал вилкой, не забывал подкладывать на тарелку куски пожирнее, время от времени громко отрыгивал и вытирал губы рукавом рубахи. Пил он пиво, но, видимо, предпочитая не утруждать себя излишним переливанием жидкости в бокал, делал это прихлебывая прямо из кувшина. Сделав очередной глоток, он неизменно отдувался, и заговорщицки мне подмигивал, отчего кустистые брови приходили в движение, делая его похожим на какого-то комического персонажа.

Мое внимание к ним, не осталось незамеченным. Игорь Станиславович, казалось, поглощенный очередной байкой, запоздало спохватился:

— Ох! Покорнейше прошу простить мне мою неучтивость, я совсем забыл представить вам моих коллег. Совсем забыл, что с ними знакома только Надежда. Это, — он указал на толстяка, — Леонид Васильевич.

Толстяк, скривив губы в некое подобие улыбки, отрывисто кивнул.

— А это — Дмитрий Геннадьевич. — Худощавый «Юл Бриннер», как я окрестил его в своих мыслях, торопливо проглотив не дожеванный кусок мяса, наскоро обтер ладонь о штаны, и протянул руку для рукопожатия. При этом он умудрился опрокинуть кувшин с пивом, и две бутылки с вином.

Я осторожно пожал протянутую ладонь. Как и следовало ожидать, от протирания о штаны она чище не стала. Сделав вид, что поправляю под собой стул, я украдкой вытер руку о матерчатую обивку сиденья.

— Прошу любить и жаловать! — Закончил церемонию знакомства Игорь Станиславович.

Повернувшись ко мне, он пристально посмотрел в глаза, и многозначительно добавил:

— Как я уже сказал, они мои коллеги. То есть занимающие в нашей организации положение, равное моему.

И я, и Лилит, прекрасно поняли его недвусмысленное предостережение. Однако Надя заинтересовалась последними словами.

— А в какой организации вы работаете, дядя Игорь? И какое у вас положение?

Волхв натужно рассмеялся.

— Да так… Небольшая, закрытая некоммерческая организация. На общественных началах. А положение… скажем так: руководящий состав.

По гримаске непонимания на Надином личике было видно, что такое объяснение ее не удовлетворило. Предвосхищая новые расспросы, Игорь Станиславович поспешил перевести разговор на другую тему.

— Кстати, Наденька, я так и не дорассказал вам тот забавный случай. Так вот, не обращая внимания на стоящий на остановке народ…

Надя, моментально забыв о своих вопросах, навострила ушки. Меня всегда привлекала в ней эта черта. Нет, не умение внимательно слушать. Просто она отличалась феноменальной забывчивостью на анекдоты. В частности эту байку про случай на остановке я сам рассказывал ей раза три.

Суть байки заключалась в том, что раз у автобусной остановки резко затормозила иномарка. Естественно обдав всех стоящих неподалеку, грязью из-под колес. Выбравшийся из машины новый русский, не обращая внимания на сердитые взгляды, направился к ларьку прикупить сигарет. При этом он довольно сильно задел плечом дамочку интеллигентной наружности. Ничего не ответив, на такое хамство, дамочка извлекла из сумочки носовой платок, отерла место соприкосновения с плечом нахала, а затем брезгливо выбросила платок в урну. На ее беду, это не укрылось от глаз нового русского. Придя в ярость от такой брезгливости, он подскочил к дамочке, отвесил ей пинка под мягкое место и… сняв ботинок, выбросил его в ту же урну. Допрыгав на одной ноге до своей машины, он победно пробибикал, и укатил в неизвестном направлении, оставив толпу в ауте.

Юмор был довольно сомнительный, но непритязательная на шутки Надя, весело хохотала, благо Игорь Станиславович живописал эту историю в лицах. В его исполнении получилось и правда неплохо, но я все же не испытал желания даже улыбнуться. Как ни странно, но прислушивавшиеся к рассказу волхвы, похоже, полностью разделяли мое мнение.