Я с улыбкой слушал рассуждения домового. И вовсе не потому что смешили его слова. Просто вид маленького, даже миниатюрного, человечка, с серьезной важностью поучающего меня был так забавен, что сдержать улыбку было невозможно.
Неожиданно, Богун сменил тему:
— А вот скажи, Хозяин, когда люди перестанут в подъездах ссать?
Что я мог на это ответить?
Невид добрых полдня таскал меня по близлежащим домам, показывая владения и знакомя с домовыми. На мой взгляд, все они казались на одно лицо. Только одежда разная, да имена… но для меня и все негры близнецы.
— Ну, все, последний остался. — Успокоил Невид. Я едва не закричал от радости: от стойкого запаха подъездов уже начинало мутить. — Я тебе про него уже говорил. Мируня это… ну, тот которого человек мучает.
Бедный Мируня обитался в престижном элитном доме. Небольшой садик, огороженный заборчиком перед парадной, посыпанные шуршащим гравием дорожки, домофон с видеокамерой и двухметровый охранник с увесистой резиновой дубинкой. В общем все для нормальной, человеческой жизни. Я завистливо облизнулся. Мне бы в такой. Да только моей зарплаты не хватит даже комнату здесь снимать.
— Значит так. — Горячо зашептал Невид в ухо. Снова невидимый, он удобно сидел у меня на плече. — Так просто внутрь тебе не попасть. Там сторож дюже злой. Надоть тебе невидимым стать.
— Но я ж не умею.
— Ерунда, проще простого. Представь, что растворяешься в воздухе, вот и вся премудрость.
Сомневаясь в успехе, я постарался представить себя растворяющимся в воздухе паром.
— Идиот! — Яростно зашипел Невид, отвешивая маленькой ладошкой чувствительную затрещину. — Куды при людях-то?
Но я уже и сам сообразил, что делаю не то. Сбоку раздался сдавленный визг, вопль и вслед за ними торопливая молитва. Повернув голову, я рассмотрел двух отдыхавших на скамеечке бабулек. Выпучив глаза на меня, старушки непрерывно крестились, скороговоркой тараторя «Отче Наш». Еще одна без чувств валялась у их ног. Похоже мне удалось исчезнуть. Я с опаской посмотрел вниз. Ног не было. Туловища тоже. Надеюсь голова тоже исчезла. А то хорош был бы видок. Я хихикнул представив: голова профессора Доуэля.
— Получилось? — Шепотом спросил я Невида.
— Получилось… Что с бабками делать?
— А что с ними делать? — Пожал я невидимыми плечами. — Одной сплетней больше, одной меньше… кто им поверит?
Но, тем не менее, мысленно проверил самочувствие третьей. Ничего страшного — обычный обморок. Я быстренько привел ее в чувство, попутно избавив навсегда от такой неприятности как ревматизм — в качестве компенсации за испуг.
Прислонившись к стене возле домофона, я принялся ждать, когда откроется дверь. К счастью, одна из перепуганных бабок жила в этом доме. Едва прошел первый страх, старушки живо вскочили, и с несвойственной их возрасту прытью припустили по домам. Я скользнул следом, едва не наступив бабке на пятки.
— Ой, Лешенька, — запричитала бабка, едва войдя в подъезд, обращаясь к скучающему охраннику. — Что ж это деется то? Люди средь бела дня исчезают. Не иначе грядет конец света.
Охранник рассеянно кивнул. Но старушенция не унималась.
— Сидим мы с Ильинишной и Петровной, как вдруг глядь, парень молодой, вжик и исчез. Словно и не было. Вот страху-то!
— Да бросьте вы, баба Лера. — Улыбнулся охранник. — Померещилось, небось. Не могут люди просто так пропадать.
— Вот тебе истинный крест, что пропал. Сама видела. Стоял, и нету.
Охранник отложил, наконец, газету и озабоченно посмотрел на бабку.
— Что-то вы выглядите неважно, баба Лера, может врача вызвать?
— Тю на тебя, врача! Не сошла я с ума. Не сошла. Правду говорю, стоял и исчез. Может инопланетянин, какой?
Не интересуясь больше разговором, я прошмыгнул мимо бабки, прямо к дверям лифта. На мою беду, неведомый умник присобачил к кнопке вызова кабинки звуковой сигнал. Стоило мне нажать злополучную кнопку, как сигнал громко тренькнул, заставляя охранника вздрогнуть, а бабку по новой зашептать молитвы.
Створки медленно разъехались в стороны. Я наугад ткнул кнопку этажа, лишь бы поскорее уехать. Последнее что удалось увидеть, это побелевшее лицо бабы Леры и выпученные глаза охранника Леши.
Разговаривать с Мируней пришлось на черной лестнице. Но даже там порядок был такой, что у меня в квартире не всегда бывает. Мируня и, правда, выглядел замученным. Если все увиденные сегодня мной домовые щеголяли в поношенных, но аккуратно перешитых вещах, то этот сверкал непонятными обносками, сплошь усеянными прорехами и неаккуратно пришитыми заплатками. Грязные нечесаные волосы сосульками свисали на лицо. Даже борода, окладистая у всех домовых, у Мируни топорщилась клочками как голова панка.
Тяжело вздыхая, домовой жалился на суровую жизнь.
— Я ить как кумекал: добротный дом, чистота, порядок, значит, буду, как сыр в масле кататься. Ни тебе забот, ни хлопот… Оно так по началу и было. А потом жилец из тринадцатой квартиры разузнал где-то слово заветное, да зачалось. Поначалу все просто было. В комнатах приберись, завтрак-обед приготовь. Потом хуже. Воровать заставил! Перезнакомился со всем домом, в гости сходит, да приметит где чего получше лежит. А потом меня призовет, да требует все к нему перетащить… Я сначала пробовал противится, да куда там…
Мируня махнул рукой, словно этим жестом ставил крест на всей своей жизни.
— Прав он, Хозяин. — Шепнул Невид. — Заветное слово так устроено, что коли домовой откажется повиноваться, муки его ожидают. Да не просто муки, а словно раскаленным железом пытают. Мало кто устоять им может… Да и те, кто могут, опосля долго не живут…
Я с сочувствием разглядывал Мируню. Жалко маленького домового. Вот ведь как жизнь обернулась: искал местечко потеплее, где работы поменьше, а пришлось не только работать, но и против совести идти.
— Этот твой, сейчас дома? — Спросил я Мируню.
— Дома… Только что толку?
— Поговорить с ним охота. Может, удастся убедить, что поступает нехорошо.
— Куды там. — Отмахнулся домовой. — Кто ж от такого откажется.
— И все же я попробую. Тринадцатая квартира говоришь?
Мируня закивал. В глазах блеснул огонек надежды, но сразу погас.
— Выше нос! — Подбодрил его Невид. — Если уж хозяин с ламией управился!..
Да, подумал я, управился. Вот только эту ламию специально послабже подобрали. А вот как бы дело обернулось, будь это чудовище в полной силе?
— Квартира на четвертом этаже… — Крикнул мне в след Мируня.
Стоя перед дверью тринадцатой квартиры, я почувствовал, как в душе закипела злоба. Только не говорите мне, что такую дверь, обитую тисненой кожей, с резным косяком из красного дерева, и золоченой ручкой, можно купить на честно заработанные деньги. А заслуга Мируни тут не велика — этот урод въехал в дом раньше, чем стал пользоваться услугами домового. Палец утопил черную кнопку звонка.
— Диньг-дон. — Мелодично прозвучало с той стороны двери.
Несколько долгих минут за дверью ничего не происходило. Наконец раздался неясный, приглушенный толщей дерева и обивки шум, шарканье шлепанцев и дверь приоткрылась. В узкой щели блеснул настороженный глаз.
— Чего надо? — Хрипло просипел неприятный голос.
— Разговор есть. — Сказал я как можно суше.
— Я тебя не приглашал. — Хмуро бросил хозяин квартиры и сделал попытку закрыть дверь.
Поздно. Мой ботинок уже прочно занял место между косяком и дверью.
— Я же сказал, разговор есть.
— Да пошел ты! — Заметно нервничая, воскликнул мучитель домового. — Я сейчас охрану позову!
— Зови. Им будет интересно узнать кое-что о серии краж… Да и остальным жителям этого дома тоже.
После минутного колебания дверь распахнулась. На пороге, мрачно разглядывая меня замер толстый небритый субъект, в застиранном домашнем халате. Маленькие поросячьи глазки на красной роже близоруко щурились. Субъект был, как минимум на полголовы выше меня и видимо это решило его колебания.
— Проходи.
