- Ага! Вот начало. Пошли, быстро!

  Они двигались по зигзагам, обозначенным белыми камнями небольшого размера. Высокая нетронутая трава с шорохом ложилась под ноги. Когда первые витки увели Тринса, а за ним и остальных, на самый верх пригорка, из тайги выбрался Сокол. Следом и Грум. Но его хромота усилилась, он опирался на друга. Тринс замедлил движение, дождался, пока оба войдут в лабиринт, спросил:

  - Случилось что?

  Ответил Сокол:

  - Засада на отходе не снялась. К диким третий отряд присоединился, идёт за нами. Грума подстрелили.

  И русы побежали-похромали на трёх ногах по виткам дорожки. Та вилась непредсказуемо. Словно кто небрежно бросил длинную веревку, и она прихотливо разлеглась на склоне безлесого бугорка. Но вот кривуны лабиринта спустились вниз, запетляли коротко, приближаясь к месту входа. Впору бы и обрадоваться, подумал Славка, на поворотах поглядывая в лицо Тринса.

  Не тут-то было! Их тайги вышли чужаки. Это мальчишка понял по их одеждам, а когда присмотрелся - по лицам. Смуглые, скуластые, черноволосые, как Тимур. Если бы они улыбались, как умел лучший Славкин друг! Фигушки, совсем наоборот. Враги злобно скалились, как те волки, гнавшие к Меру. Очень похоже выли, замахиваясь копьями.

  Тринс выставил ладонь в сторону чужаков, остановил копья в полёте. Те бессильно осыпались у подножья бугорка. Разочарованный вой обрадовал мальчишку, но ненадолго - враги приближались.

  - Ах ты, - огорчённо воскликнул волхв. - Кто же выход разобрал? И куда теперь?

  Он чуть притормозил, осматривая последние метры лабиринта. Славка глянул из-за спины волшебника вперед: - 'Опа, на дорожке не осталось камней, даже лунки от них засыпаны свежей землёй, притоптаны сверху...' А преследователи мчались со всех ног, приближались. Вот они подхватили копья, снова метнули, уже с такой близи, где не промахнется даже слепой. И убийственное оружие мчалось к ариям, хищно сверкая жалами!

  Глава сорок третья

  Лечение раненого Грума

  - Наддай, иди прямо, - закричал Олен, пропуская впереди себя Дару, - я их замедлю и мороком отведу!

  Его руки замелькали, плетя невидимую сеть. Копья исчезли совсем, просто исчезли! Чужаки изумленно воскликнули, остановились. Однако ненадолго. В их руках появились палицы и ножи, они снова двинулись к лабиринту, правда, много медленней, осторожнее.

  Тринс закричал:

  - Поспешайте! За них кто-то волхвует, мешает мне.

   Славка увидел, что впереди него в никуда исчезла Дара, затем Русана. Ему захотелось оглянуться, проверить, где там русы, но неровная земля подвела - споткнулся. Носок кроссовки выбил что-то чёрное, с зеркальным блеском. Мальчишка успел подхватить эту вещицу, тут тьма на миг мелькнула перед глазами. И вот под ногами снова белые камни.

   Но вокруг, сколько глаз мог охватить, лежала холмистая степь. Рядом возник волхв, и тотчас вслед за ним - выпали Сокол и Грум. Все облегченно перевели дух:

  - Успели!

   Лишь волхв недовольно проворчал, расстилая карту:

  - Не туда попали. В конце витка я сбился. Надо тутошнего жителя отыскать, поспрашивать, - он водил пальцем по карте, осматривал окрестности, сверяясь со значками и причитал, - вот беда, я место не узнаю. Я не везде побывал, здесь труды многих поколений сведены.

  Дара готовилась обработать рану Грума. Русана помогала лекарке, раскладывая снадобья и свертки на полотне, вынутом из сумы. Сокол убежал вниз по склону к замеченному ручью. Волхв сложил карту, взвился с места - улетел на разведку.

   Стрела пробила Груму икру почти насквозь. Он сам закатал пропитанную кровью штанину, не позволив её распарывать. Спереди острие просвечивало сквозь кожу, а вокруг накопился кровяной желвак. С другой стороны из ноги торчал короткий расщеплённый обломок. Из-под него кровь текла до сих пор.

  - Кто её отломил? - Славка задал вопрос как бы сам себе.

  Борун и Ждан остались неизвестно где, хотя кто-то из них вполне мог и появиться на конце степного лабиринта. Всего несколько минут назад вышли из ниоткуда последние походники - Сокол и Грум. Славка успел подхватить вторую руку Грума, подпереть плечом раненого руса. Приятно сознавать, как доверчиво тот обвис, щадя раненую ногу.

  И вот теперь мальчишка примерял на себя боль, опасливо рассматривая обломок стрелы. Она торчала в мышце ноги. Как можно вытерпеть такую боль? Как можно с ней, с такой болью, ещё и бежать? Не просто бежать, а молча! Да Славка бы орал, выл, вопил только от одного вида этого жуткого расщеплённого прута, что торчит в ноге Грума!

  Его передернуло от ужаса, что-то сжалось внизу живота. И он повторил вопрос:

  - Кто её отломил? Она же длинная была!

  - Сокол. Сразу, пока я боли не чуял.

  Дара велела всем замолчать, опрокинула Грума на спину. Показала Славке, как держать поднятую ногу руса. Перехватила конечность толстой веревкой, поверх штанины. Сместила под самое колено, принялась скручивать жгут короткой палкой. Кровь унялась.

  - Яр, опускай ногу. Держи прочно. Руся, мазь и бинт. Грум, зубную палочку дать? Ну, как знаешь. Держись!

  - У меня йод и стерильный бинт есть, - предложила Русана, вынимая свою миниаптечку.

  - Делай! - Согласилась Дара.

  Руки её заработали стремительно. Небольшое острое лезвие чиркнуло кожу, выпустив кровь из желвака. Нож ещё падал на полотнище, а рука ударила по расщепленному слому. Наконечник стрелы высунулся вперед, где его ухватили ждущие пальцы, продолжили движение и...

  Всё. Дара обжала мышцу - остаток крови вытек из раны, чистая тряпица отерла её. Руська обмазала кожу йодом, принялась туго бинтовать. Дара подхватила свой, тканевой бинт, добавила, закрепила повязку.

  - Отпускай ногу, Яр, снимай жгут.

  Раскрутив веревку, мальчишка с уважением посмотрел на руса. Грум лежал бледный. В уголках плотно закрытых глаз поблескивали слезинки.

  С шумом приземлился Олен.

  - Река в той стороне. Верста, не дальше. Леса не видел. Что с ногой?

  - Перевязала. Дня бы два рану не бередить. И питье обильное...

  Как из-под земли, появился Сокол, доложил:

  - Старое кострище, не наше.

  Скрестив руки в квадрат, он со Славкой отнес Грума к ручью. Русана их опередила, таскала сухие стебли. Бросила на кострище, побежала за следующей порцией. Славка торопливо сложил былинки шалашиком, как учили. Чиркнул зажигалкой. Только искры. Глянул на просвет - сухо. Газ кончился.

  - Посторонись.

  Сокол вынул из кармана мешочек с камнем и железным брусочком. Положил обугленную губчатую головешку, ловко чиркнул то ли камень о брусок, то ли брусок о камень. Посыпались искры, одна попала на головешку и расползлась оранжевым кружком. Несколько дуновений - вспыхнула былинка, воткнутая в затлевшее место. Пламя ухватилось за соседние травинки, осмелело, взбежало на толстый стебель. Костер занялся. Задавив тлеющий огонек на головешке, Сокол убрал приспособление в мешок.

  - Ты меня научишь? - С завистью попросил Славка.

  - Что тут уметь! Простое огниво. В нем трут самое важное, а искру на поджиг хоть какую роняй. Твоя вполне годится. Вьюки распакуй, воду неси!

  Скоро вода вскипела. Дара заправила её листьями из своих запасов, подмешала меду. Поручила Русане переливать отвар из кружки в кружку. Остывший - выпоила Груму, тот обмяк, скоро уснул. До темноты походники успели сварить густую кашу с вяленым мясом. Сумерки не успели упасть на степь, как Сокол затоптал огонь, тщательно проверив, не осталось ли искорки.

  - Зачем?

  - Ночной огонь за двадцать верст виден, - пояснил Тринс, - а у нас раненый.

  Легли спать все рядом, кучно. Грум так и остался посерёдке, а края - достались волхву и Соколу. Среди ночи Славка проснулся от холода. Тринс сидел, задрав голову к небесам.

  - Что случилось, учитель Олен?

  - А, Яр... - по голосу опознал Тринс, продолжая наблюдение. - Не случилось. Ищу наше место. Звезды могут указать точно, но мне угломеры нужны, что дома остались. А ты чего не спишь?