Светлана Владимировна попросила дать ей сил и уберечь сына от неизвестной ей опасности, перекрестилась и вышла из церкви, уже не чувствуя себя дрожащей собачонкой, жаждавшей любого милосердия, пусть даже такого жестокого, которое предлагала бомжиха.

Светлана Владимировна услышала, как Вадим собрался рано утром и куда-то ушел. — Она поняла, что сын избегает ее, даже не завтракает, лишь бы лишний раз не встретиться с ней.

Сердце ее сжалось от тайной обиды и боли. Однако то, что она будет предаваться отчаянию, ничем не поможет сыну. Светлана Владимировна должна была выяснить, что происходит с Вадиком. И в этом ей мог помочь Олег. Именно он вовлек Вадика в круг богатых, преуспевающих, беззаботных людей. Именно в этом кругу ее сын мог столкнуться с теми, чье прошлое далеко от хрустальной чистоты. Поэтому именно Олег мог дать ответ на интересующие ее вопросы.

Наспех позавтракав, она захватила деньги, сумку и отправилась для начала на рынок, прекрасно зная, что Тамарка наверняка не позаботилась наполнить холодильник для своего чада.

Спустя два часа она притопала с полной сумкой продуктов к одному из подъездов престижного дома в центре города. Набрав код, вошла в теплый подъезд, на каждом пролете которого висели картины и искусственные цветы. Но уже у двери поняла, что забыла взять ключи от квартиры, поэтому ей пришлось несколько раз позвонить. Дверь долго не открывали, и Светлана Владимировна испугалась, что Олега опять нет дома, как послышался шум открываемого замка. В проеме показался заспанный Олег. Вначале он щурился, а потом, когда разглядел гостью, глаза его расширились.

— О, тетя Света, — заметил он, с некоторым замешательством оглядываясь вглубь квартиры. — Привет!

— Ключи забыла дома… — пожаловалась она. — Ну, так и будешь держать меня на площадке?

Олег обреченно отступил в сторону, подхватив ее сумку. Он был в одних трусах, но, судя по всему, это обстоятельство нисколько его не смущало.

Светлана Владимировна сразу направилась на кухню.

— Поди оденься, обормот, — беззлобно бросила она, усмехнувшись.

Олег скрылся в глубине квартиры, откуда сразу послышался тихий разговор. Юношеский басок Олега перекрывало сонное девичье попискивание.

«Хозяева со двора — козел в огород», — подумала Светлана Владимировна, выгружая из сумки продукты.

Олегу только-только исполнилось восемнадцать, а Тамарка уже хваталась за голову, так как сынок обещал вырасти потенциальным бабником. Несмотря на свой юный возраст, он уже имел все задатки альфонса и казановы «в одном шампуне» — сильное, красивое тело, смазливую мордашку, чудовищной силы обаяние и подспудное, замаскированное лестью презрение к умственным способностям слабой половины человечества.

Олежка, к примеру, без всякого покраснения на щеках мог обратиться даже к немолодой женщине «детка», и та, вопреки всякому здравому смыслу, расцветала, как от изысканного комплимента. Девчонки в школе (как рассказывала Тамарка) драли из-за него друг дружке волосы, а по вечерам в квартире не смолкал телефон.

Сейчас же, когда мама с папой улетели отдыхать, Олежка не считал нужным ограничивать свои молодые порывы.

Светлана Владимировна отметила полный кавардак, царивший на великолепной Тамаркиной кухне, оборудованной по последнему слову домашней техники. Судя по всему, Олег организовал несколько вечеринок подряд, но мыть посуду до приезда матери в его планы не входило. Горы грязных тарелок, тефлоновых сковородок, бокалов, чашек (из любимого Тамаркиного сервиза) покоились на всех свободных пространствах. Огромный белоснежный холодильник был заляпан чем-то красным (кетчуп?), в микроволновке сиротливо притаилась сморщенная пицца, о которую потушили окурок, части кухонного комбайна довершали живописную картину жизнедеятельности восемнадцатилетнего обормота, оставшегося «за старшего».

В прихожей слышалась лихорадочная возня, и вскоре хлопнула входная дверь. Светлана Владимировна только мельком увидела две девичьи фигурки, которые Олег пытался закрыть собой.

«Шила в мешке не утаишь», — снова подумала она, оглядываясь в поисках фартука. Он нашелся на подоконнике, за шторами, тоже местами вымаранными (видимо, кто-то из Олежкиных гостей принял шторы за полотенце).

— Тетя Света, каким ветром вас занесло в наши неспокойные края? — воскликнул Олег, явно взбодрившийся после того, как выпроводил своих подружек. — Я так мыслю, что это маман попросила вас стать моим персональным цербером?

— Ну и паршивец же ты, — покачала головой Светлана Владимировна. — Иди лучше оденься. А то ходишь, как туземец.

— Вас смущает нагое мужское тело? Какой пассаж! Вы же вроде замужем уже были…

— Ха, нашел чем смутить: цыплячьей грудью! Уйди с глаз моих долой, пока я добрая! — притворно разозлилась она и хлопнула его по бритому затылку.

Он тут же скрылся.

— Открой везде форточки! — приказала она, давно уже привыкнув не церемониться с Тамаркиным сыном.

Потом Светлана Владимировна привычно взялась за уборку. Обнаружив отсутствие даже хлеба, соли и сахара, она немедленно рекрутировала в ближайший гастроном юного казанову. Тот же, подспудно чувствуя неловкость из-за того, что Светлана Владимировна «застукала» его в столь неподходящий момент, подчинился почти безропотно.

Перемыв посуду и все, что можно было перемыть, она принялась за остальные комнаты.

Видела бы Тамарка, что творилось в ее шикарной квартире!

Все пять комнат выглядели так, будто тут недавно располагался военно-полевой бордель, спешно эвакуированный куда-то. Везде валялись пакетики из-под презервативов, окурки, обертки от конфет, сигаретные пачки, куски пиццы, баночки из-под разных кока-кол, бутылки шампанского. Целое поле битвы представляла собой спальня супругов Климовых, и особенно огромная постель, в которой юный последователь Камасутры предавался бог знает каким утехам (каким именно, Светлана Владимировна даже думать не хотела).

«Далеко парень пойдет», — вздохнула она и споро привела квартиру в божеский вид, попутно взяв из потайной шкатулки 200 долларов, которые ей оставляла Тамарка. Света вначале всегда опускала в шкатулку сдачу, остававшуюся после всех расходов на пропитание детей Тамарки, которых она частенько оставляла одних, но подруга резко заявила, что и слышать не хочет ни о какой сдаче. «Я знаю, как эти двое паршивцев гадят, так что считай, что это твой дополнительный заработок».

После уборки она приготовила обед.

Олега не было довольно долго, и когда он вернулся наконец с хлебом и солью, его встретили аппетитные запахи из кухни.

— Теть Свет, вас сам Бог послал! Дайте посмотрю, нет ли у вас крылышек? — сказал Олег, делая попытку повернуть ее к себе спиной.

— Ну тебя! — отмахнулась она, шутливо занеся над его головой толкач для картофеля. Он так потешно скривился и сжался, будто ожидая удара, что она невольно улыбнулась.

— Ну лоботряс же! Вот лоботряс! Бить тебя некому.

На Олега решительно невозможно было сердиться. И хотя за услуги, ему оказанные, он никогда не говорил «спасибо», принимая их как само собой разумеющееся, окружающие особенно долго и не возмущались. Под действием обаяния Олежки таяли даже самые ожесточенные сердца и рты расплывались в неудержимой улыбке.

К примеру, насколько Света знала, дочери доставалось за беспорядок от Тамарки больше, чем Олегу.

Вот и сейчас Света чувствовала, как сердце наполняет легкость, а тяжелые, тревожные мысли отступают куда-то далеко-далеко. Ведь если бы с Вадиком случилось что-то плохое, Олег бы знал об этом и просто не мог бы вести себя так, как всегда.

Она позвала его обедать. Тот, давно уже исходивший слюной, примчался незамедлительно. Она налила ему только что сваренных щей (Тамарка обычно не очень утруждала себя готовкой, предпочитая кормить семейство рекламными супами от «Галины Бланки»), положила большую гору картошки с жареной курицей, подвинула хлеб и салат.