Вполне естественно, Олег немедленно принял улыбку на свой счет. Он улыбнулся в ответ ухмылкой человека, страдающего неизвестной науке психической болезнью.

— Я пошел, — решительно заявил Олег, поднимаясь. — Что-то ваша компания мне не очень нравится. Слишком мрачно. Можете дальше ждать своих бандитов, а у меня и без них все в жизни хорошо и замечательно.

Он двинулся к роковой брюнетке. В его глазах отражалась только ее призывная улыбка, как в глазах моряка, застигнутого ночью в море, отражается свет далекого маяка.

Он сел за стойку рядом с ней.

Она курила и мелкими глоточками пила что-то из широкого бокала, услужливо поставленного перед ней барменом.

— Привет, как жизнь? — спросил Олег, чувствуя себя неестественно глупо, что редко с ним случалось. Обычно он завязывал свое знакомство более остроумным вопросом или замечанием. На этот раз он не смог родить ничего, кроме идиотского и банального: «Привет, как жизнь?».

— Ничего, а у тебя? — без живости, с какой-то томной тоской ответила она вопросом на вопрос, выпустив струйку дыма в потолок.

Олег вдруг с ужасом понял, что не может больше произнести ни слова, словно по дороге к ней он растерял весь запас своих приколов, шуточек и баек, которыми он обычно развлекал и завлекал девушек.

«Е-к-л-м-нэ!» — подумал он, наполняясь отвращением к самому себе.

Она же, будто не замечая его почти ступорозного состояния, как ни в чем не бывало стряхнула с его рукава невидимую пылинку и сказала:

— Знаешь, я тоже когда-то ходила в джинсах. Обожала джинсы. Попка в них выглядит аппетитнее. Но сейчас я бы с удовольствием надела хоть монашескую рясу. Шоб ничего этого видно не было. Шоб глазоньки ваши завидущие не лазали по мне, яко поганые тараканы.

Конечно, он мог бы догадаться раньше! Стометровщица! Эта небрежность и совершенное отсутствие комплекса «с незнакомыми не разговариваю», этот акцент, выдававший в ней хохлушку, пустившуюся во все тяжкие…

Может быть, после сеанса любви она решила заглянуть в кафе.

Мысли его лихорадочно работали.

Где?

Куда?

В машине?

Блин! Там нет ничего, что можно было бы постелить на сиденье! Если что-то испачкается, мать сразу просечет!

— Сколько? — выпалил он, дрожа от нетерпения, Ее снисходительный тон вызвал в нем волну бешеного желания, неистовой похоти, которую надо было немедленно удовлетворить, иначе все внутри него взорвалось бы.

Она, коротко рассмеявшись, уперла подбородок в ладонь.

— У тебя стоко денег не найдется, любы.

— Сотни хватит?

— Скока, скока? Я тебе шо, вокзальная потаскуха? — притворно изумилась она.

— Слушай, не строй из себя тут…

В это время к нему подошел Вадим.

— Олег, не гони волну. Пошли.

— Отцепись от меня! — яростно обернулся к нему он. — Не лезь! Ты меня уже достал. Достал! У меня своя жизнь, у тебя своя. Сам разбирайся со своими проблемами. Они меня не касаются! — со злостью, в которой слышалось отчаяние загнанного в угол человека, выкрикнул Олег.

— Эй, парни, все отношения выясняйте на улице, — тут же подошел к ним незаметный парень с табличкой «Служба охраны».

— Все нормально, все нормально, — подбежала к ним Юля. — Сейчас все ужасно нервные. Извините… Что с тобой такое, Олег? Успокойся…

Они уже собрались идти к своему столику, как позади раздался тихий вопрос:

— Кто из вас Вадим?

Они удивленно обернулись и увидели все ту же девушку.

— Я, — ответил Вадим.

— Есть разговор.

Все трое переглянулись, начиная понимать, что эта незнакомка имеет какое-то отношение к тому, из-за чего они здесь находились.

— Ну что, мы так и будем стоять и пялиться друг на друга? — нетерпеливо спросила она, нарушив затянувшуюся паузу.

— Вы по поводу долга? — спросил Вадим.

— Можно сказать и так, цыплятки. Только вот в ногах правды нет. Усадите куда-нибудь старушку, а потом поболтаем о том о сем, — сказала она тоном бывалой женщины (действительно бывалой, черт возьми!), хотя она была не намного старше их.

Они привели ее за свой столик.

— Меня зовут Ксюша, — сказала она, закуривая новую сигарету. — Как и зачем я здесь, вас не касается. Но вам повезло.

— Почему же нам повезло? — усмехнулся Вадим.

— На моем месте могли бы оказаться жлобы с «пушками», и тогда вам бы пришлось очень и очень туго, цыплятки. «Бабок», как я понимаю, у вас нет?

— Мы с Юлей однозначно тут ни при чем, — вставил Олег.

— Ты однозначно помолчал бы, — нахмурилась Юля.

Ксюха некоторое время молча курила, разглядывая Вадима.

— Кого-то ты мне сильно напоминаешь, — произнесла она наконец.

— Дерьмо на палочке он напоминает, — процедил Олег.

— Слушай, еще слово, и я тебе врежу! — взвился Вадим.

— Эй, эй! Шо вы как петухи прыгаете друг возле друга? — возвысила голос Ксюха, взяв в свои руки бразды правления. — Сядьте и не мельтешите у мэне перед глазами! Я сосредоточиться не могу. А у меня времени не так богато. Так вот, Вадим, отсрочка тебе вышла до утра, и все будет зависеть от того, как ты ее используешь. Как тебе понравится, что из тебя фарш сделают и на рынке в чебуреках распродадут?

— Какой фарш? — поморщился Вадим. — Что вы несете?

— Фарш, мяско, ням-ням! — словно тупому, объяснила она ему, подкрепив слова жестом.

— Зачем вы нам все это говорите? — холодным тоном поинтересовалась Юля.

— Затем, что помочь вам хочу. Я знаю человека, который на тебя зуб имеет, Вадим. Хотя не на тебя именно, а на твою мать. Не знаю, как ты, а я еще знаю, что она была его женой когда-то.

— Что?! — Вадим даже привстал.

— Понятно, — удовлетворенно кивнула Ксюха. — Батьку ты, значит, своего не знаешь? Поэтому и драть тебя некому было. Если б драли, не полез бы в карты играть, дурья башка. Так вот, папашка твой тебя невзлюбил до смерти. Потратился и на картежников, и еще на кого надо, чтобы тебя крепенько за одно место держать. Уж не знаю, чего они там с маткой твоей не поделили сто лет назад, а только тебя он живым в землю зароет, чтобы только ей подгадить.

— Я что-то не пойму, почему вы нам рассказываете об этом? — ехидно спросил Олег. — Это их дела, пусть эта милая семейка решает свои проблемы.

— А в чем ваш интерес? — прищурившись, спросила Юля, проигнорировав выпад Олега.

— Деньги.

— Но их у нас нет…

— Знаю. Но они есть у борова.

— У кого? — переспросил Вадим.

— У отца твоего, чтоб его разорвало! Мой тебе добрый совет, завтра сходи к нему сам и поговори. Не надо ждать, когда к тебе придут крутые мальчики.

— И что дальше?

Ксюха глубоко затянулась сигаретой.

— Не знаю. Тут или пан, или пропал. У него же, козла этого плешивого, из родственников никого нет. И детей никогда не было. Болел он в молодости или еще что. Только ты, Вадичек, и получился…

Ксюха не совсем была уверена, что это именно сын борова. Мало ли с кем гульнула его мать, будучи замужем. Но не использовать этот шанс она не могла. Боров, все чаще пьяно плакавшийся на то, что некому оставить свои миллионы, вполне мог озолотить этого шустрого молодого человека, махнув рукой на свои сомнения. И если она ему поможет, то благодарность должна быть соответствующей.

— Как его зовут? — опустив голову, спросил Вадим.

— Краев Александр Михайлович, — ответила Ксюха.

Вадим вопросительно посмотрел на Ксюху, и та кивнула.

— Я должен подумать, — произнес Вадим после продолжительного молчания.

— Подумай, подумай, — вздохнула Ксюха. — Вот адрес. Приходи, если надумаешь, утром. И запомните: меня вы знать не знаете и никогда не видели.

Она подхватила со столика сумочку, небрежно перекинула ее через плечо и пошла к выходу.

Через секунду следом за ней, ни слова не сказав, устремился Олег.

— Что ты решишь, Вадим? — склонилась к нему Юля.

— Кажется, у меня нет выбора, — пожал он плечами.

— Думаешь, он действительно твой отец?

— Не знаю. Но я знаю, у кого спросить.