Через какое-то время давление исчезло. Кресло снова выпрямилось, выпуская его на волю. А над головой появились яркие звёзды.

Боб сообщил:

– Разгон завершён, можете покинуть своё место.

– Жуть! – произнёс Сэм, ёрзая в кресле. – Почему вы сразу не предупредили, что оно слопает меня при взлёте?

– Да я как-то об этом не подумала, – смущаясь, ответила Натали.

– А зря, – заметил Сэм. – Очень неприятное ощущение, когда не знаешь, что с тобой происходит.

– Ну, уж… – попыталась извиниться Натали.

– Да ладно, забыли, – перебил её Сэм. – Интересно, с какой скоростью мы летим? – Задумчиво спросил он, глядя на звёзды.

– С гиперзвуковой, – ответила Натали.

– И сколько по времени лететь до Нью-Йорка?

– Около двух часов.

Они болтали о разных мелочах. Сэм пытался шутить, правда, не всегда удачно. Натали всякий раз, когда возникали острые углы, сглаживала их к немалому облегчению Сэма. В общем, беседа текла легко и непринуждённо…

А ещё спустя какое-то время они догнали рассвет. И Сэм, любуясь восходящим солнцем, неожиданно спросил:

– Натали, а можно, я буду вас звать просто Ли?

– Я не против, – сказала несколько опешившая Натали. – Меня, правда, никто ещё так не называл. Но имя мне нравится…

Тут их снова прервал голос Боба:

– Внимание, мистер Уилсон! Мы садимся!

При торможении кресло повернулось на сто восемьдесят градусов. И он снова почувствовал, как неведомая сила прижимает его к нему, и как кресло вновь обволакивает Сэма, стараясь компенсировать перегрузки.

Когда они приземлились, день был ещё в полном разгаре. Транспорт, погасив скорость, плавно подрулил к стоянке и остановился. По внешнему виду аэропорт Нью-Йорка очень напоминал аэровокзал Города Солнца и был совсем не таким, каким он помнил его с детства.

Металлические диафрагмы, охватывающие аэромобили, открылись, и они один за другим начали покидать транспорт. Аппараты Сэма и Натали тоже оторвались от крыла и устремились в город.

По дороге Боб спросил у Сэма:

– Мистер Уилсон, куда конкретно вы хотите попасть?

– Ну конечно, на Бродвей! – не задумываясь, ответил Сэм.

И плотно прильнув к стеклу, стал с жадностью рассматривать город.

Сначала под ним проплывали незнакомые ему улицы и площади. Но затем появились река и мост, и Сэм узнал их! Это были Ист-Ривер и Вильямсбургский мост!

Через несколько мгновений они были уже над Манхэттеном. И не успел он как следует всё рассмотреть, как аэромобиль, обогнув Эмпайр Стейт Билдинг, сел на крышу здания, называвшегося в его время торговый центр Мэйсис.

Во время посадки Сэм краем глаза заметил, что Бродвей почему-то белый, но не обратил на это никакого внимания. В голове пульсировала только одна мысль: «Скорее в город! Скорее в город!!!». Сердце билось с бешеной скоростью. С трудом сдерживая волнение, он выпрыгнул из аэромобиля, как только открылась дверь, и быстрым шагом ринулся к входу в здание. Натали еле поспевала за ним.

Зайдя в лифт, они почти одновременно крикнули «На выход!», и он плавно поехал вниз. Время тянулось очень медленно. Несколько минут поездки показались Сэму вечностью. И когда кабина наконец-то доехала до первого этажа и открыла двери, он, уже не в состоянии сдерживать себя, побежал к выходу.

Выскочив на улицу, Сэм тут же остолбенел от неожиданности… На Бродвее, насколько хватало глаз, цвели яблони!.. Они росли с двух сторон от центральной пешеходной дорожки. И всё было белым-бело от цветов, наполнивших воздух густым ароматом.

Сэм стоял с открытым ртом, обалдев от этой красоты и напрочь позабыв обо всём на свете…

Неожиданно он услышал рядом с собой чей-то голос:

– Правда, красиво?

Сэм обернулся и увидел немолодого мужчину, стоящего рядом с ним.

– Мне тоже очень нравится! – продолжил незнакомец, не дожидаясь ответа. – Я каждый год с нетерпением жду весны, чтобы полюбоваться на это чудо!.. А какие у нас осенью бывают праздники Большого яблока! Вы ни разу не были на них?

– Нет, – растерянно ответил Сэм.

– О, это очень красивое торжество! – заметил собеседник. – Весь город преображается. По Бродвею и центральным авеню, сменяя друг друга, проходят карнавальные шествия. Прямо на улицах пекут всякие сладости и знаменитые нью-йоркские яблочные пироги и тут же угощают ими прохожих. А по вечерам ночное небо озаряют красочные фейерверки. И всё это продолжается несколько дней. Приезжайте, не пожалеете!

– Обязательно посмотрю! – твёрдо заверил Сэм.

Он стоял в нерешительности на углу тридцать четвёртой улицы и шестой авеню, не зная, куда пойти. Ему хотелось посмотреть всё и сразу. Натали предложила подняться вверх по Бродвею.

– Нет, – сказал Сэм. – Сначала в Сохо. Хочу взглянуть на свой дом.

Они вызвали аэрокаты и помчались в его район. Прибыв по нужному адресу, площадки припарковались на тротуаре. На том месте, где раньше стоял его дом, раскинулся сквер. Сначала он не поверил своим глазам. Но потом, немного придя в себя, Сэм, сойдя с аэроката, медленно двинулся по дорожке, то и дело осматриваясь по сторонам. Достигнув середины сквера, он остановился и ещё раз окинул взглядом соседние дома… другие, не те, что были в его время. «Да! – подумал Сэм. – Уходя, уходи… Видно и впрямь прошлого уже не вернуть».

Слетав ещё к дому своих родителей, которого тоже уже не было, Сэм наконец-то осознал, что страничка с его прошлым окончательно перевёрнута. Погрустив немного, он встал на аэрокат и твёрдо сказал:

– Всё. Достаточно. Возвращаемся назад.

Долетев до универмага Мэйсис, Сэм и Натали отпустили площадки и двинулись пешком вверх по Бродвею.

Они шагали вдоль многочисленных гиперцентров.

– Раньше это был одёжный округ, – объяснял Сэм. – Здесь располагались всевозможные магазины и магазинчики. И можно было купить всё, что угодно – от классики до самого разбитного авангарда.

– Ну и сейчас здесь примерно тоже самое, – заметила Натали.

– Может быть, – неуверенно согласился Сэм.

Затем они заглянули на Таймс-сквер. И здесь его ждал ещё один небольшой сюрприз. В сквере, по периметру которого росли деревья, была разбита в виде огромного треугольника очень красивая клумба. Сейчас на ней распустились ярко-красные тюльпаны, тёмно-синие нарциссы и белоснежные арабисы.

Ну и конечно, театральный округ. Как и прежде улица в этом месте пестрела огромными вывесками и разнообразными световыми табло всевозможных мюзиклов и спектаклей. Киноцентры афишами на фасадах зазывали посмотреть фильмы, обещая непередаваемые ощущения. У большинства заведений на специальных площадках рядом со зданиями транслировались трёхмерные фрагменты спектаклей, мюзиклов и кинолент. Здесь они замедлили шаг и, то и дело, останавливаясь, с интересом рассматривали афиши…

Сэм всегда очень робел в общении с женщинами. Познакомиться с девушкой для него была целая проблема. Даже Барбара, обратив на него внимание, первой проявила инициативу. Как-то на вечеринке, куда его притащил Вилли, к Сэму подошла незнакомка и предложила её проводить – это была Барбара. Она всё делала сама. Сама назначала встречи. Сама решала, куда они пойдут и что будут делать. Сама выбирала, куда они поедут отдыхать в отпуск… И его это устраивало.

Так продолжалось почти семь лет, пока однажды она не сказала, что им пора пожениться. Сэм не возражал. Была ли это любовь, трудно сказать. Эму было приятно общаться с ней. Но назвать это страстью, наверно, нельзя. Скорее привычкой.

С Натали же всё было иначе. Он ещё тогда у скамейки при их первой встрече обратил внимание на эту стройную светловолосую девушку. И сейчас ему было удивительно легко и радостно общаться с ней. От обычной застенчивости не осталось и следа, словно они знакомы тысячу лет. Сэм рассказывал ей, что где было раньше. Вспоминал смешные случаи из своего детства… В общем, сегодня он был в ударе, порою удивляясь самому себе.