Едва слышный щелчок, и огонек сигареты исчез. Я опустил пистолет и в несколько прыжков оказался возле машины. Я не боялся быть замеченным, потому что знал: шофер мертв. Нагнувшись к треснувшему стеклу, я убедился в своей правоте: пуля попала ему в висок. Удовлетворенно улыбнувшись, я слегка дунул в ствол. Убийство стало доставлять мне удовольствие. При виде поверженного врага я вновь испытывал почти чувственное наслаждение.

Я вынул из зажигания ключ и уже направился ко второй машине, чтобы обездвижить и ее, как дверь магазина отворилась, и Брюн в сопровождении своих людей появился на пороге.

Проклятье! Ни Жака, ни Гирланда, а действовать нужно без промедления. Я снял с пистолета глушитель. Он мне больше не понадобится, а из опыта я знал, что глушитель снижает меткость стрельбы.

Впрочем, расстояние было смехотворным — метров пятьдесят, но я не имел права рисковать.

Наконец, на дороге показалась машина Жака, который мгновенно сориентировался и включил фары. Я отчетливо увидел пятерых телохранителей, шестым был Брюн. Пока они застыли, соображая, что случилось, я вскинул пистолет и сделал два выстрела, которые были очень удачны: двое громил, как подкошенные, рухнули на асфальт.

Грохот от выстрелов еще стоял у меня в ушах, перед глазами плавал дым. Эти парни быстро смекнули что к чему: двое стали стрелять по машине Жака, а один — в мою сторону.

Дверца машины распахнулась, и я увидел, что Жак, вывалившись на дорогу, перекатился к двери ближайшего подъезда. Молодец! Теперь я мог вести огонь, не тревожась за него.

Вот над капотом машины мелькнула голова одного из парней, я мгновенно поймал его на мушку и с удовлетворением услышал сдавленный крик. Оставались еще два телохранителя и Брюн. Последнего нужно было брать живым.

Я упал на асфальт и пополз вдоль улицы. Теперь уже машина Жака с включенными фарами была на руку моим врагам. Раздались выстрелы, пули зажужжали вокруг меня.

Я поднял пистолет. Два выстрела, и фары нашей машины погасли. Я словно ослеп в наступившей темноте. Рассчитывая, что мои противники тоже ничего не видят, я вскочил и кинулся к машине. Внезапно ночную тишину разорвала автоматная очередь, а за ней послышался крик ужаса и боли.

Я уже привык к темноте и мог заметить, как машина Брюна сорвалась с места и, протаранив наш «пежо», помчалась по улице.

Жак бросился следом, держа автомат наизготовку.

— Быстрей в машину! — заорал он и бросился к тому автомобилю, где лежал убитый шофер.

Внезапно раздался шум еще одной машины, и дорогу вновь осветил желтый свет фар. Дверца распахнулась, и перед нами появился Марк Гирланд. В его руке прыгал пистолет.

Я сунул Жаку ключи зажигания и метнулся к машине Гирланда.

— Скорей, Марк! — крикнул я. — Он только что скрылся в том переулке.

Марк вел машину профессионально.

В заднее стекло была видна машина, на которой ехал Жак.

Брюн не мог далеко уйти. Мы мчались по горячим следам. На лице Гирланда застыла усмешка.

Впереди замаячил темный силуэт машины.

— Это не он?

Я не мог ответить определенно, хотя кто же еще решился бы мчаться с такой скоростью? Только человек, спасающий свою шкуру.

Далеко впереди раздался металлический лязг, и машина Брюна исчезла из вида. Вместо нее на дороге показались два ажана, один из которых поднял руку.

— Остановись, — велел я.

Гирланд послушно затормозил.

Один из полицейских подбежал к нам.

— Немедленно освободите машину! — прорычал он. — Мы должны догнать преступника. Он только что сбил полицейского и повредил нашу машину.

— Мы сами гонимся за ним, — объяснил я и протянул удостоверение сотрудника управления безопасности. — Куда он скрылся? — продолжал я в приказном тоне.

— Туда, — махнул рукой растерявшийся ажан.

— Не останавливайте следующую машину, — распорядился я, когда мы тронулись с места. — Там тоже наш сотрудник.

Мы рванулись вперед, оставив на дороге ошарашенных полицейских. Через пять минут мы заметили свет мелькающих фар.

— Нажми, Марк! — я чувствовал, что теряю контроль над собой. — Нажми!

Дистанция между нами сокращалась. Теперь уже можно было заметить скрюченную фигурку над рулем.

— Постарайся вести как можно ровней, — сказал я Гирланду, взял пистолет и, почти полностью высунувшись из окна, принялся стрелять по скатам. Я попал лишь с пятого выстрела. Машина Брюна завиляла, потом пошла юзом и, наконец, остановилась.

Мы подъехали, и я выскочил из машины под оглушительный аккомпанемент тормозов. Вдали был виден силуэт удирающего Брюна, я бросился за ним.

Когда между нами оставалось метров пятьдесят, Брюн обернулся и стал стрелять. Он был скверным стрелком, и поэтому я продолжал бежать, не обращая внимания на выстрелы.

Я автоматически отсчитывал выстрелы, и после восьмого мне стало ясно, что патронов у него больше нет. Тогда я прибавил ходу и очень быстро настиг его. Между нами оставалось не более метра, и я, прыгнув вперед, схватил беглеца за щиколотки. Он с размаху упал мордой на асфальт, я повалился на него и стал ждать, когда подбегут Гирланд и Жак.

В комнате нас было пятеро: я, Жак, Гирланд, полковник Дуглас и, наконец, Брюн.

Пленник сидел посреди комнаты, привязанный к стулу. Мы полукругом стояли рядом.

Полковник сказал:

— Все, кроме Берта, свободны. Мы здесь побеседуем, а вы побудьте в соседней комнате.

Я присел на край стола и закурил. Часы на руке показывали девять утра.

— Мистер Брюн, — мягко сказал полковник, — вы в наших руках.

Брюн иронически посмотрел на него.

— Я в этом не уверен, — нахально ответил он.

— Нам нужно имя шефа вашей организации.

— Я никогда его не видел.

— Нам нужно имя! — зло повторил полковник. — Через два часа я должен знать его, и я его узнаю!

— Я же объясняю, что все приказы и распоряжения получал по телефону! — выкрикнул Брюн.

— Ложь, — спокойно возразил Дуглас. — Если хотите, я проясню обстановку. Вы находитесь в руках американской разведки. Я — полковник, а мистер Мейн имеет звание капитана. И еще одно, чтобы развеять ваши сомнения, и чтобы вы не сомневались в наших возможностях: у нас есть форма СЮ-О-25.

По тому, как округлились глаза Брюна, я понял, что он прекрасно знает, что это значит.

— Если я сообщу вам имя босса, меня прикончат.

— Нас это не касается, — ухмыльнулся полковник. — Вы скажете его в любом случае.

Дуглас подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату, и крикнул:

— Джерри, принеси набор! — и, обернувшись к Брюну, пояснил: — У нас нет времени на пустые разговоры.

Джерри вошел, неся в руках чемоданчик.

По лицу Брюна было видно, что ему не по себе, но он старается держать себя в руках.

Джерри раскрыл чемоданчик, и я увидел богатейший набор шприцев и ампул. Он взял ампулу с синим носиком и, словно опытная медсестра, наполнил шприц бесцветной жидкостью. Оголив руку Брюна, Джерри ввел иглу в вену и нажал на поршень. Через секунду Брюн был без сознания.

— Через пятнадцать минут он очнется и ответит на любые вопросы, — спокойно объяснил Джерри. — Причем будет говорить только правду.

Мы с полковником переглянулись.

— Отлично, Джерри, — кивнул Дуглас. — Можешь идти.

За десять минут я успел выкурить две сигареты и выпить стаканчик виски, чтобы снять нервное напряжение. Из головы у меня не выходило лицо Брюна: казалось, он надеялся, что кто-то спасет его. Что за наваждение. Нас окружала плотная, словно вата, тишина. Она закладывала уши и мешала думать.

И вдруг тишина взорвалась выстрелами, и хотя стреляли из пистолетов с глушителями, мне показалось, что среди ясного неба прогремел гром. Выстрелы раздавались из соседней комнаты. Дуглас вскочил и бросился к двери, но на пороге столкнулся с Гирландом: лицо его было расцарапано, в руке он сжимал пистолет.

— Что случилось?! — заорал полковник.

— Кто-то подослал к нам троих громил под видом официантов. Мы, как идиоты, впустили их… — Гирланд старался рукавом стереть с лица кровь.