Оставалось одно: падать на землю и лежать. Я пролежал минуты три, и вот он появился в поле моего зрения. Он не видел меня, но держался настороже. Нас разделяло не более трех шагов. Шаг… Еще один…

Я вскочил и ударил его ногой в пах. Он согнулся, и я кошкой прыгнул на него. Парень довольно быстро пришел в себя и попытался обхватить меня руками, но я приподнялся и ударил его ребром ладони по горлу. Что-то хрустнуло, и мой враг затих.

Я с трудом поднялся и ощупал труп. Кажется, я сломал ему шею. По моему бедру ручейком бежала кровь: похоже, этот тип успел пырнуть меня ножом, а я и не заметил в азарте боя.

Я подобрал его пистолет и, зажимая рану рукой, поплелся к выходу со двора.

«Париж» был второразрядным отелем в центре города. Он ютился на одной из улочек, куда никогда не попадает солнечный свет. Я добрался туда в одиннадцать часов вечера и, взглянув на свое отражение в стеклянной витрине, поразился: черная щетина покрывала мои щеки, костюм был порван и испачкан. Словом, я походил на провинциала, который провел в Париже первую ночь.

Я вошел в отель и сразу же поймал на себе недоумевающий взгляд портье, который до этого мирно похрапывал за конторкой. Направившись к нему, я заметил, как из-за стола, стоящего рядом с конторкой, поднялся рослый детина в зеленом габардиновом костюме. Похоже, это был местный вышибала, следовало держаться с «ним повежливей.

— У вас вечером остановился один американец, — сказал я заискивающим голосом. — Не могли бы вы позвонить ему и сообщить, что пришел тот, кого он ждет?

— Как его имя? — надменно спросил портье.

— Не знаю. Видите ли, он дал мне визитную карточку, но я ее потерял, — с этими словами я обернул палец стофранковой купюрой.

Последний довод доконал портье, и он снял трубку.

— Мистер Дуглас, тут пришел человек и говорит, что вы его ожидаете.

Выслушав ответ, портье обратился ко мне:

— Как ваше имя?

— Берт. Скажите, что пришел Берт.

— Его зовут Берт, — и, аккуратно кладя трубку на рычаг, портье кивнул мне: — Номер сорок шесть. Третий этаж.

Поднявшись, я постучал и услышал знакомый голос:

— Войдите!

Я распахнул дверь и вошел в комнату, где было совершенно темно. Что-то твердое уперлось мне под ребро. В то же мгновение вспыхнул свет, и я увидел сидящего в кресле полковника Дугласа.

— Все в порядке, Джерри, — сказал полковник, глядя на меня.

Из-за моей спины тут же вышел плотный человек и, пряча револьвер за пояс, отошел в другой конец комнаты.

— Здравствуй, малыш, — улыбнулся полковник. — А где Карл?

— Его убили! — зло ответил я.

Дуглас помрачнел.

— Он был хорошим парнем и отличным разведчиком.

Я без сил опустился в кресло.

— Расскажи, чем ты тут занимался, — предложил полковник. — Только вкратце, я слишком занят. Дело, по которому я приехал, не может ждать.

За пятнадцать минут я обрисовал обстановку.

Минуты три Дуглас размышлял, а потом проговорил:

— Насколько я понимаю, ты должен был войти в их организацию и завладеть картотекой. Мы знаем только, что картотека находится в сейфе их босса, а сейф — в баре его кабинета. Карл был послан для твоего прикрытия, и ты не мог знать, что он тоже мой агент. Ты ловко двигался к намеченной цели: сумел подсунуть им документы, которые мы заранее подделали, но ситуация изменилась, придется менять и план. Нужно за один день добраться до сейфа. Видишь ли, — полковник налил себе виски, — им удалось похитить секретные документы из нашего консульства. В документах речь идет о нашей политике в отношении Франции, — он выпил виски и плеснул в стакан еще. — Мы располагаем сведениями, что следующей ночью документы попытаются вывезти из страны.

Дуглас с трудом выпростал толстое тело из кресла и прошелся по кабинету.

Джерри стоял в углу, своей неподвижностью напоминая египетскую мумию. Да, ЦРУ попало в переделку, и, насколько я понимал, теперь мне придется вытаскивать их задницы из огня.

Я закурил.

— Почему бы не перехватить их в момент перевозки этих проклятых документов? Почему надо добираться до этого дурацкого сейфа?! — прорычал я.

— Потому, мой мальчик, что они могут вывозить документы и по частям, а у меня есть только той человека. Да, — да, не удивляйся. Во Франции у нас еще нет собственной агентуры, а ввести в игру новых людей за такой короткий срок мы не сможем. На это нужна минимум неделя. Даже если мы станем переправлять людей нелегальным путем.

Я глухо выругался.

— Что за остолоп дал это задание? Его невозможно выполнить. Мы не доберемся до сейфа, потому что даже не знаем, где он находится. Да и кто босс этой организации? Я его в глаза не видел.

— Насчет босса я с тобой согласен: Брюн слишком мелок для этой роли. Но ведь у тебя есть номер его телефона.

— Да! Но что из этого?!

Я нервно вскочил с кресла и забегал по комнате, а потом подошел к полковнику. Узкие китайские глаза его сощурились и превратились в щелочки. Он медленно взял из шкатулки, стоящей на столе, сигару и сдернул целлофановую обертку.

— А из этого, мой мальчик, очень много! — Хитро усмехнувшись, полковник откусил кончик сигары и принялся ее раскуривать. Затем он просто сказал: — В верхах поняли, что у них нет выхода, и дали мне добро на форму СЮ-О-25.

Ошарашенный, я опустился на диван.

Эта простая фраза подействовала, подобно разрыву бомбы. За время работы в ЦРУ, а я работал там с 1943 года, эта форма не применялась ни разу. Об этом я знал из достоверных источников.

Форма СЮ-О-25 — это полная свобода действий, вплоть до убийства президента страны, где она в тот момент применяется, если только это убийство поможет выполнить задание. Работа без всякого страха за последствия. После получения этой формы разведчик может не слушаться ничьих приказов. Все его помыслы и действия направлены лишь на выполнение задания. Но, если несмотря ни на что, ему не удается выполнить задание, остается одно — пустить себе пулю в лоб, потому что никто не воспримет больше такого разведчика всерьез.

Полковник знал, на что идет: если задание не будет выполнено, всем нам суждена только смерть — другого выхода нет! После получения формы мы уже не имеем права отказаться от задания. Никакой приказ не отменит СЮ-О-25, потому что после ее получения мы не должны подчиняться никаким приказам.

— Вы подписали всем нам смертный приговор, — спокойно сказал я.

— У тебя есть возможность отказаться. Тебя в форме нет, потому что ты выполняешь другое задание. Это твое право. Ты просто сообщишь нам, что знаешь, а дальше будут работать два моих человека и я, — полковник устало взглянул на меня. — Только имей в виду: нам дорог каждый человек. Учти это, когда будешь решать. Кстати, Карл работал в форме. Теперь, после его смерти, нам будет гораздо тяжелей. Даю тебе пять минут на обдумывание. За это время ты должен принять решение.

С этими словами полковник Дуглас отошел к окну и погрузился в созерцание ночного Парижа.

Сначала я хотел отказаться, но потом вспомнил о Карле, Фрэнке и о пяти убитых товарищах из моей группы Сопротивления. Я посмотрел на полковника. Он знал, на что идет. Слишком много крови все мы видели за последнее время.

Ну что ж, ребятки! Теперь я в форме СЮ-О-25, и вы будете плясать под дулом моего пистолета. Я превращу Париж в ад! Я сделаю из вас сито!

Я резко поднялся с дивана и подошел к полковнику.

— Я с вами!

— Не сомневался в тебе, малыш!

Он взглянул на меня, и в его глазах я прочитал почти нежность.

Затем, подойдя к телефону, он набрал номер и сказал в трубку:

— Карл вышел из игры. В форме — Берт.

— Я не хотел, чтобы это как-то повлияло на твое решение, но Жак будет работать вместе с нами, — сказал полковник.

Жак… Он первый забил тревогу. После перестрелки в «Пламени» он сумел выследить Анни и услышал, как она мирно разговаривала с теми, кто пытался его убить. Тогда он понял, что в этой стране у него нет союзников, и позвонил полковнику, который сразу же поднял на ноги ЦРУ. Там знали кое-что об организации, но не могли напасть на след. А тут — такая возможность!