— О! Это «ча-ча-ча»! Пойдем, я тебя научу!

«Эх, назвался груздем — полезай в кузов!» — и Виктор старательно копировал элегантные движения партнерши.

— Так, так! — щеки девушки раскраснелись. — Не отставай! Три быстрых шага — раз, два, три! И два медленных на два счета — раз, два! Понял??

— Стараюсь — улыбнулся Одинцов.

— Хорошо… так…так! Шаги короче делай! Отлично! У тебя получилось! Продолжаем!

Они вышли из погребка, весело смеясь. Виктор крепко обнимал правой рукой тонкую талию Симоны. Девушка встряхнула каштановые волосы и помахала кистями рук около лица:

— Уф! Жарко как было там! Понравилось танцевать?

— Конечно! Очень! Было так замечательно… — и, чуть помолчав, Виктор добавил, — сегодня у меня один из самых памятных дней в жизни, наверное…

Симона сразу посерьёзнела и отвернула взгляд в сторону. Огни Парижа мягко светили в глаза, мимо, несмотря на поздний час, проносились автомобили.

— Я тебя провожу, — сказал Одинцов и только в эту секунду вспомнил, что уже практически опоздал на последний поезд в НегЫу.

— Хорошо, — тихо ответила девушка.

— Такси! — закричал Виктор, увидев светящиеся желтые шашечки на крыше приближающегося автомобиля.

Машина промчалась мимо.

— Они здесь, как и Питере вашем, не останавливаются. Только на стоянках можно взять такси! — улыбнулась Симона. — Идем, я знаю, здесь недалеко!

Они забрались на заднее сидение автомобиля. Симона назвала адрес, пододвинулась поближе к спутнику и положила голову на его плечо.

Всю дорогу она молчала, как будто признание Одинцова выбило ее из того жизнерадостного состояния, в котором она находилась весь вечер. Спустя двадцать минут машина остановилась напротив знакомого дома на бульваре Пого.

Они молча стояли у подъезда.

Виктор бросил взгляд куда-то в сторону и глухо сказал:

— Ну, спасибо за вечер, я поехал…

— На чем? — чуть улыбнулась Симона.

— Ну…, не знаю…, может на такси, если опоздал на поезд.

Девушка вплотную приблизилась к спутнику, положила ладонь на лацкан его пиджака. Потом задумчиво потеребила пуговицу и сказала:

— Какой поезд сейчас? И на такси так далеко тебе ехать… К тому же я обещала тебе вручить подарок. Так что мы поднимаемся ко мне, хорошо? У меня три комнаты здесь…

Вопросительный взгляд в глаза. В нем — скрытый океан эмоций. Биение сердца. Невидимая дрожь в теле.

— Хорошо, — Виктор не узнал своего голоса.

Она поднималась по витой лестнице впереди. И Одинцов мгновенно осознал огромную разницу в ощущениях. С теми, на Saint Denis.

Там бурлило животное желание.

Здесь — он любил Её. И хотел. И боялся своих ощущений.

— Проходи, посиди вот здесь, я переоденусь, — Симона показала на кожаный диван напротив большого плоского экрана телевизора, и, щелкнув кнопкой включения, передала пульт гостю.

Одинцов рассеянно перебирал спутниковые каналы, не понимая, о чем там идет речь. Усталость медленной, сковывающей негой наваливалась на него: слишком много впечатлений за день.

Он обвел глазами гостиную.

Ничего лишнего, много воздуха, света, со вкусом подобранные в тон стенам и полу тонкие шторы, сквозь них просвечивали многочисленные огни ночного Парижа.

Шум машин с улицы был почти не слышен, наступало время относительного затишья.

— Чем мне тебя угостить? — с улыбкой спросила Симона, представ перед Виктором в легком, полупрозрачном платье. — Вино, что-нибудь покрепче, или ты хочешь покушать?

— Нет, спасибо, сделай мне, пожалуйста, кофе… — попросил Одинцов.

— Хорошо… — девушка чуть помолчала и тихо засмеялась, — ну и память у меня! Я же тебе подарок обещала, сейчас!

Она быстро прошла в другую комнату и спустя полминуты вернулась, держа в руках плоскую коробку.

— Что это? — привстал Одинцов.

— Это тебе! Попробуй-ка сразиться и обыграть, это довольно трудно… — и она протянула свой подарок.

— «Мефисто Падеон»! — вслух прочел Виктор надпись на красивой коробке и радостно воскликнул. — Боже мой, это же шахматный компьютер!

— Да, и, по словам моих друзей, он хорошо играет. Ты сейчас разбирайся с ним, а я пойду на кухню, сделаю тебе кофе. Туалет с ванной направо по коридору.

Когда Симона вернулась в комнату, держа в руках небольшой поднос, Виктор увлеченно переставлял фигуры на деревянной доске. После каждого хода на шахматных клетках мелькали маленькие красные огоньки: встроенная электроника показывала ответ компьютера, а также фиксировала продолжение игрока.

— Ну что? — с улыбкой спросила хозяйка, и села на диван рядом с гостем.

— Здорово! Я сейчас попытаюсь его обыграть!

— Не уверена! — подзадорила Виктора Симона.

— Не уверена?? — изумился Одинцов. — Да я в момент! А, впрочем… — он лукаво взглянул на красавицу, — мы можем с тобой поспорить…

— Поспорить? На что? — брови Симоны удивленно поднялись.

— А давай на твой поцелуй! — по-мальчишески предложил шахматист. — Если я выигрываю, то ты целуешь меня… в губы.

Симона улыбнулась. Она встала и быстро прошлась по комнате, Одинцов провожал ее взглядом.

— Значит, пари? — решительно проговорила девушка.

— Да, здесь и сейчас! Согласна?

— Согласна! — и она протянула свою кисть. — Только играешь с этой машиной не очень долго…

— По двадцать минут на партию.

— Хорошо. Кстати, что получу я в случае своего выигрыша?

У Одинцова замерло внутри: он хотел, было произнести: «Меня. Всего…», но сдержался:

— А что бы ты хотела?

— Я? — девушка задумалась. С полминуты помолчав, бросила на мужчину испытывающий взгляд:

— Тогда ты даришь мне что-нибудь приятное…

— Например?

— Например, букет цветов, я люблю розы, кстати…

— Идет! — и Одинцов, отхлебнув из белой чашки бодрящую жидкость, начал партию против искусственного интеллекта.

Симона налила себе чашку чая и с интересом следила за игрой. Виктор, быстро разыграв дебют, стал все чаще задумываться.

— Тааак… так… — постукивал он кончиками пальцев по краю доски, — а ничего соображает робот, так… вот сейчас мы его… эх!!

Восклицание заставило девушку чуть вздрогнуть. На лице гостя было написано неподдельное огорчение:

— Вот это да! Я недооценил робота и зевнул пешку! Теперь надо за ничью бороться!

Прошло полчаса.

Симона ушла на кухню. Вдруг она услышала оттуда, как по полу загремели фигуры.

— Ну что? — улыбнулась девушка, увидев, как Одинцов, красный как рак, сидит на диване, а пустая доска лежит возле него. — Проиграл?

— Это случайно, я недооценил твой «Мефисто».

— А как насчет пари? — лукаво спросила Симона.

— Мы переигрываем! Сейчас соберусь! И, кстати, в договоре не было указано — сколько партий будет в матче!

Одинцов явно завелся.

Ему, игравшему в силу хорошего мастера, стало стыдно за свой промах. Настоящие мужчины не любят поражений. Тем более, при таких условиях пари…

Вторая партия началась.

— Не стану тебя отвлекать, — спокойным голосом проговорила хозяйка.

— Да… да… — Одинцов зажал голову всеми десятью пальцами, как в турнирном зале и углубился в размышления.

Девушка вышла из гостиной и, посидев с полчаса на кухне, тихо прошла в спальню.

Утренние лучи солнца уверенно пробивались сквозь тонкие шторы. А в гостиной по-прежнему горел свет, и азартный шахматист с трудом доводил до ничейного конца восьмую партию матча с компьютером. Наконец, он оторвался от доски и, словно очнувшись от летаргического сна, очумело посмотрел по сторонам.

— Симона! — тихо позвал он хозяйку.

Тишина в ответ.

Одинцов встал с кресла и пошел по квартире. Заглянул на кухню, потом в ванную.