…Сотни людей покачивались в своих подвесных койках или тихо беседовали, сидя на поставленных в углу походных кроватях. В течение минуты после ее появления к женщине обратились взгляды всех мужчин. Многие засвистели, и два офицера прикрикнули на солдат, как на собак. Ропот понемногу стих. Энн искала в толпе тех, у кого на каске или на рукаве был красный крест. Касок еще никто не надел, но в углу она заметила две белые повязки с красным крестом. Приближаясь к медбратьям, она поздоровалась.

— Я хочу убедиться, что у вас есть все, что нужно. Компрессы, морфий, бинты?

Два медбрата дружно закивали.

— Есть все, кроме поцелуя на удачу, — проговорил старший.

— Я уверена, твой товарищ поцелует тебя, — парировала Энн, не смутившись. — Вы из какого взвода?

— Вы назначаете свидание?

— Если не успокоишься, напишу на тебя рапорт! — заявила она, смягчив свою угрозу очаровательной улыбкой.

— Второй и третий взводы, рота Альто.

— Спасибо, мужества вам, ребята.

Она отошла, игнорируя сальную шуточку медбрата, и заметила другого мужчину с повязкой. Энн его окликнула и указала на свой вещмешок:

— Нужен дополнительный материал?

— Всего полно, спасибо.

— О’кей, принято. Какой взвод?

— Третий.

— Из роты Рейвен?

Медбрат кивнул. Он был очень симпатичный, с зелеными пронзительными глазами.

Энн убедилась, что поблизости никого нет, и наклонилась к нему:

— Медики обеспокоены, как бы самоубийство Гевина Томерса не деморализовало солдат.

Медбрат сморщился.

— Нельзя сказать, что это их очень испугало. Создало, конечно, определенное напряжение. Но это вам надо пойти в роту Альто, он оттуда.

— Моя коллега попросила заняться этим взводом, — солгала она. — Вы знаете, отчего он умер?

— Немного.

— Как вы думаете, этого можно было ожидать?

— Такое никогда нельзя предвидеть, а еще меньше в нашем положении. Всем плохо, так ведь?

Энн почувствовала, что ее вопросы начинают его раздражать. Тогда она сменила тему:

— Вы знаете Квентина Трентона?

— Трентон? А, ну да, вон он…

Она схватила его за руку, чтобы медбрат не смог указать на Трентона.

— Хорошо, я… мы хотим убедиться, что с ним все в порядке, нам доложили, что он был очень беспокоен в последние дни.

— Вы хотите сказать, в последние минуты!

Энн наклонила голову, озадаченная совпадением.

— То есть?

— Весь последний час Трентон — это комок нервов, он всех нас посылает и сидит в своем уголке. Он и так-то не особенно общительный, а сейчас можно подумать, что он просто взорвется!

— Даже так?

— Примерно час назад он играл в карты с парнями, и ему передали клочок бумаги, он встал и убежал, никому ничего не сказав.

— Вы знаете, кто передал ему записку?

— Нет, я следил за игрой, ну, да, я видел, это был парень из другой роты.

— А долго Трентон играл в карты?

Медбрату это показалось забавным, и он усмехнулся:

— Всю ночь. Это не разрешено, был приказ всем отдыхать, но никто не мог сомкнуть глаз, и стали создаваться маленькие группы. А Трентон играл всю ночь.

— Вы в этом уверены? Он никуда не отходил?

Медбрат на мгновение задумался и уверенно сказал:

— Да, никуда не уходил, пока не прочел записку.

Следовательно, Квентин Трентон не мог быть убийцей Гевина Томерса. Энн охватило сомнение. А что, если она идет по ложному следу? А если Гевин Томерс действительно покончил жизнь самоубийством?

— В любом случае, — продолжала она, — вы хорошо его знаете? Я хочу сказать, вы рядом с ним уже несколько дней?

— Да, это так.

— Какой он, этот Трентон? Вспыльчивый, грубый или обычный?

— Ну да, нельзя сказать, что он мягкий! Он вспыльчивый, агрессивный, параноик, но никак не мягкий! Трентон — совершенно неуправляемый на базе, но когда надо — на войне он один стоит десятерых!

Личность, которая могла бы быть убийцей. Вспыльчивый человек, плохо управляющий своими эмоциями, который превращает свою необщительность в жестокость.

— В ночь перед нашим отплытием вы были вместе? Вы видели его?

На этот раз медбрат напрягся.

— Почему вы задаете мне все эти вопросы?

— Врачей беспокоит состояние Трентона. Им не хочется, чтобы с ним что-то произошло во время штурма, вот что я имею в виду.

Медбрат поднял брови, покусывая губу.

— Именно по этому поводу?

— Только из предосторожности. Итак. Вы знаете, что он делал прошлой ночью? Он отсутствовал? Искал возможность побыть одному? Было ли что-то, что могло бы нас встревожить?

Медбрат озадаченно вздохнул:

— Нет, наоборот. Это… щекотливый вопрос. Обещайте, что все останется между нами.

Она кивком это подтвердила. Он наклонился к ней и прошептал:

— Наш дежурный офицер покрывает нас, когда мы уходим по увольнительной, чтобы мы могли продлить свободное время. Потому что… мы же собираемся на войну, ну, и надо немного расслабиться, что ли…

— Вы мне только что сказали, что Трентона вчера не было на базе.

— Он возвратился рано утром с тремя парнями из другого взвода, они были в городе. Вы же понимаете, в этом нет ничего страшного, это не дезертирство, все улаживается, ведь есть же увольнительная, но можно остаться на добрую часть ночи в городе вместо того, чтобы вернуться ровно в шестнадцать часов. Это же очень важно, перед тем как пойти в бой.

Значит, Трентон вообще не мог убить Росдейла. Фревен с помощником ошиблись, назначив его подозреваемым. Трентон невиновен. Этот невиновный — мрачный и раздражительный тип, способный на непредсказуемые поступки, если почувствует, что его преследуют. Она должна предупредить Фревена.

— И…

Энн не закончила фразу. Первые пушечные выстрелы прозвучали как сигнал, которого они все боялись. Все разговоры смолкли. С верхней палубы продолжал доноситься орудийный грохот. На этот раз ни у кого не осталось никаких сомнений.

Затем свистки офицеров объявили побудку, и люди бросились натягивать форму и экипироваться.

Медбрат наклонился к своей койке, в спешке собирая свои вещи. Энн обратилась к нему:

— Могу я попросить вас об одной услуге? Если вы встретите офицера из Военной полиции, повторите ему, пожалуйста, все, что вы мне только что рассказали. Скажите ему, что вас об этом попросила Энн Доусон. Я обещаю, что вам ничего не будет за это, наоборот, вы можете спасти много жизней. Я знаю, это звучит странно, но сделайте это.

Не глядя на нее, он ответил:

— Договорились, дамочка, но надо бы, чтобы вы сейчас ушли отсюда.

Энн не могла найти Фревена в наступившей суете. В течение десяти минут шестьсот человек собрались на палубе и в коридорах, готовые пересесть на транспортные суда, которые должны доставить их на берег.

Она добралась до своего помещения и получила взбучку от майора Каллона, командовавшего небольшим мобильным госпиталем. Энн невозмутимо положила в угол свой вещмешок.

— Аптечки первой помощи уже погружены, вас не стали ждать! — ругался он. — Что вы себе позволяете? Тем более в момент высадки! Еще раз повторится что-либо подобное, и вы отправитесь в дисциплинарное подразделение!

Энн опустила голову и села на свою кровать рядом с другими медсестрами. Майор продолжал ругаться, срываясь на оскорбления. Будучи педантом, он становился невменяемым, если что-то нарушало распорядок. Энн к этому привыкла. Она выросла с отцом, похожим на майора. Ей были знакомы и неожиданный гнев, и затрещины без всякой причины. Она знала: когда старший орет, не надо реагировать. Как-никак, восемнадцать лет подобной практики. Восемнадцать лет приступов ярости и пощечин. В один прекрасный день она заставила отца замолчать. Случай с майором — более затруднительный. Она решила поступить, как девчушка с веснушками, какой она когда-то была: ждать, пока закончится гроза. Она перекинула вперед свою длинную косу и стала теребить ее конец, пока он не стал похож на кукурузную метелку. Майор должен был бы успокоиться. Он устал и был в напряжении, как и все.