– Хватит ли у тебя смелости признать, что предстоящая война твоих и только твоих рук дело? – с вызовом спросил Ян.

– Что именно ты спровоцировал её, – Андрей особенно выделил слово «ты».

– Смелости? Хватит. Даже с избытком, – Сергей качнул наполовину полной чашкой. Да, Андрей, да, Ян: предстоящую войну целиком и полностью спровоцировал я.

От порезанного ломтика хлеба Сергей отломил кусочек.

– Я прекрасно осознаю, что охотники смиренно не проглотят ни монополию на медь, ни посягательство на кусок своей территории. Причём, прошу заметить, самой ценной территории. Не будь прежний Вождь Птицы столь упорно миролюбивым, война началась бы ещё в прошлом году. Зачем, по-вашему, я третий год подряд запрещаю трогать обширный луг перед Западными воротами? Хотя ещё ранней весной его следовало бы распахать и засеять рожью.

– Поле боя, – хмуро бросил Андрей.

– Оно самое, – Сергей кивнул. – Я очень надеюсь, что охотникам не хватит ума вытоптать наши поля южнее Тивницы. Но! – Сергей пожал плечами. – Риск есть риск.

– Но… Зачем? Сергей, зачем тебе нужна эта война? – голос Яна звенит от напряжения. – Нам-то что, воскреснем. А простым смертным как? Они же, того, навсегда умирают.

Сергей наклонил пузатый чайник, но, увы, из носика вылилась лишь тонкая тёмно-коричневая струйка. Да и та пролилась прямо на полированную столешницу.

– Ян, ты меня удивляешь, – Сергей поставил чайник прямо. – Ведь ты у нас самый лучший воин. Действительно лучший. С твоим-то колоссальным опытом. Мало кто из смертных может сравниться с тобой во владении топором, копьём. Про катану я уже молчу.

Ладно бы, если столь эмоционально выступил бы Андрей. И он, и я как были, так и остались гражданскими людьми. Да, нам тоже время от времени приходится размахивать тёмно-синими катанами, но мы всё равно в первую очередь гражданские чиновники. Невероятно, Ян: даже спустя сто десять лет в тебе по-прежнему сидит пацифист конца двадцатого века.

– Ну и пусть сидит, – Ян набычился.

– К тому же, – Сергей слегка наклонился над столом, – несмотря на всю нашу бессмертность, нам всё равно тяжело расставаться с жизнью. Или забыл, как лет двадцать назад на зимней охоте тебя медведь-шатун подрал? Неделю тебя искали, еле нашли. И всё это время ты упорно лез по лесу, грыз шишки, жевал снег и всё равно упорно отказывался сдохнуть. Хотя что могло бы быть проще, чем лечь на снег, закрыть глаза и умереть.

От неприятных воспоминаний Ян недовольно поморщился:

– Ты, это, от темы не отвлекайся.

За напускной грубостью Ян пытается скрыть собственное смущение. Двадцать лет назад все жители Тивницы не понимали, да и не могли понять, столь странное упорство бессмертного правителя.

– Да, действительно, отвлёкся я, – Сергей кивнул. – Тогда лучше начну с самого начала.

Холодные остатки крепкого чая ухнули в желудок. Сергей закусил хлебной корочкой и крякнул от удовольствия.

– На этом самом месте, где мы только что выпили этот восхитительный чай, – Сергей показал пальцем на пузатый чайник, – девяносто шесть лет назад наш маленький свежеиспечённый род Мудрой Совы построил первое стойбище. И кем мы тогда были? – Сергей в упор уставился на Яна. – Тем, чем до сих пор являются наши соседи: что поймали, то и съели; что нашли, тем и закусили.

Первобытнообщинный строй не может, экономически не может, быть основой для настоящего государства. Первое, что я начал делать – создавать новую экономическую базу. То есть переделывать охотников и собирателей в крестьян и ремесленников. Учил их пахать землю, строить дома, плавить и ковать медь. Много чего мы позаимствовали у менгов. Ты же сам, Ян, командовал первыми пятью экспедициями на юг. Это именно ты привёз в Тивницу самую первую курицу с петухом, а потом, позже, самую первую корову и быка. В общем, своего я добился.

Сергей, словно желая обнять уютную беседку, садик, дом Андрея и всю Тивницу в целом, широко развёл руки.

– Друзья мои, – воскликнул Сергей, – хотя бы сейчас вы понимаете, какое невозможное, нереальное дело мы провернули? В иных условиях, на этом самом мете, никакого государства людей не было бы и в помине. Здесь нет ни лёгкой для вспашки земли; ни диких злаков, чтобы засеять эту землю; ни годных для одомашнивания животных. Вообще ничего нет. И всё, что вы сейчас видите вокруг себя, всё, что только растёт и мычит за пределами этих стен, всё это появилось благодаря нам, нам и только нам.

Не будь нас, то первое государство людей появилось бы здесь на сотни, а то и на тысячи, лет позже. Когда менги, колонизаторы с юга, построили бы на Великом Столбе свою крепость. Именно они самым наглядным образом, мечом и огнем, объяснили бы людям преимущества государственного строя.

– А заодно ты свернул первобытную демократию, – Андрей плеснул ложку дегтя.

– А заодно свернул первобытную вседозволенность и укрепил вертикаль власти, – в тон другу поправил Сергей. – И вы, прошу заметить, сидите на самом верху этой вертикали.

Сергей перевёл дух. Ещё бы чайку попить или хотя бы просто воды.

– Как бы то ни было, – Сергей сглотнул слюну, – столь долгий подготовительный период наконец-то закончился прошлой весной. Я лично уложил последний кирпич в нашу Тивницу, в нашу крепость, в наш град.

– Теперь понятно, почему ты с такой помпой и обжираловкой отметил конец строительства, – усмехнулся Ян.

– В точку, – Сергей ткнул в Яна пальцем. – Пора переходить к следующему пункту нашей программы – к внешней экспансии.

На миг в тенистой беседке посреди густых кустов черноплодной рябины повисла тишина. Ян удивлённо глянул на Андрея. В ответ Андрей пожал плечами.

– Ну ты и хапнул, – протянул Ян. – Губа не треснет?

– Зачем? – Андрей чуть подался вперёд всем телом.

Сергей широко улыбнулся. Как глубоко и давно Ян и Андрей превратились в Ягиса и Ансива.

– На данный момент все мирные средства воздействия на охотников исчерпаны, – начал Сергей. – Они переняли кое-что, но, к сожалению, гораздо меньше, чем я надеялся. Вместо засек они начали окружать свои стойбища деревянными частоколами. Некое подобие грядок с чесноком и луком всё же можно найти возле их полуземлянок. Но, увы, к полноценному сельскому хозяйству они и не думают переходить. Единственное, что они приняли на ура, так это собак. Но даже их специально не дрессируют для охраны стойбищ. Так это, стаи полудиких друзей человека бродят между полуземлянок и поднимают лай на любого незнакомого человека или зверя. На этом и без того короткий список заканчивается.

Почему охотники руками и зубами держатся за старый образ жизни я, честно говоря, не понимаю. Они сознательно отказываются от более сытой, здоровой и, чёрт побери, комфортной жизни. Они по-прежнему ютятся в полуземлянках и зависят от малейшего чиха дикой природы. Олени откочевали чуть в сторону и всё – племя на гране голода.

– А тебе не приходило в голову, что больше всего на свете они дорожат своей первобытной вседозволенностью и что крепкая вертикаль власти им на хрен не нужна? – голос Яна аж сочится ядовитым сарказмом.

– Не приходило, – Сергей улыбнулся. – Что бы вы там про меня ни думали, внешняя экспансия нужна нам не только для удовлетворения моих наполеоновских амбиций. Хотя они есть, врать не буду. Гораздо важнее другое.

Тивница, как племя, полностью замкнулось в себе. Тридцать лет назад мы окончательно отделились от Звёздной Птицы. Тогда же последний раз девушка из Лугового Сокола вышла замуж за нашего парня. Через два, три, в лучшем случае через четыре поколения вовсю расцветут последствия близкородственных браков. Меня не прельщает перспектива стать главным врачом самого большого на Миреме дурдома.

После победы я обложу Птицу налогом «кровью». С каждого рода они будут отдавать по одной, две девушки в год. Ну и там ещё кое-что. Пока племена охотников не превратятся в сельскохозяйственные общины и не войдут в состав Тивницы, другой альтернативы у нас нет.

– И ты уже придумал план войны? Без меня? – Ян уперся кулаками в столешницу и глубоко задышал.