Ванг начал срезать дерн и откладывать его в сторону, не переставая говорить. Говорил он все время, пока копал неглубокую могилу.

— Ты еще не член Общества, но ты замешан в этом не меньше меня. И я рад, что именно ты, а не кто-нибудь другой. Я знаю сколько угодно мерзавцев, готовых лизаться с гривастыми, которые сейчас с криком побежали бы к шерифу. Разумеется, так будет продолжаться недолго. Не одним гривастым можно разукрасить щеки. Человеческую шкуру так же легко резать! Тем более шкуру предателя. Ты понял, Джек?

Джек оцепенело кивал головой. Он понял. Сейчас решалось: или он считает себя заодно с Эдом, который отождествляет себя со всей человеческой расой, либо против. Решиться он не мог. Его мутило от происшедшего. Он искренне сожалел о том, что Самсон учуял запах смерти, что он сам заметил блеск ножа в просвете между кустами, что он появился на этой прогалине. Кейджу хотелось броситься бежать со всех ног и навсегда забыть об увиденном. Если бы он мог убедить себя, что ничего не произошло, а если и произошло, то он здесь совершенно ни при чем! А теперь…

— Вот, бери его за ногу, — скомандовал Эд. — Я возьму за другую, и оттащим его к яме.

Джек вложил саблю в ножны. Они вместе потащили тело. Руки сатира волочились, как брошенные весла гонимой течением лодки. На примятой траве остался кровавый след.

— Надо прикрыть яму дерном. — сказал Эд, потный от напряжения.

Кейдж кивнул. Сперва он не понял, почему Эд, хотя и невысокий, но достаточно сильный, требовал от него помощи. Теперь стало ясно — Эду нужно было сделать Джека соучастником. И хуже всего то, что он не мог отказаться.

Джек пытался убедить себя, что помогает Эду совсем не потому, что боится его. Страха действительно не было. Ни перед Эдом, ни перед могучей, но неясной тенью тайного Общества убийц. Ведь, в конце концов, гривастые — не люди. У них нет души. Что с того, что кроме волос на теле, они похожи на людей во всем остальном? Они — не люди. Прикончить гривастого — не убийство. Хотя… Закон называет это преступлением. Но ведь убить собаку — не преступление. Почему же это не относится к вийрам?

Конечно, есть ряд причин, по которым суды рассматривают это как убийство. Во первых, они просто вынуждены так поступать. Правительство Дионисии заключило соглашение, которое устанавливает определенный образ действий при возникновении конфликтов между людьми и гривастыми.

Но с другой стороны, ни один человек не испытывал бы угрызений совести от того, что он убил вийра. Человеческую веру это не оскорбляло.

Так для чего же себя мучить?

— Тебе не кажется, что хорошо бы зарыть его поглубже? — машинально произнес Кейдж. — Дикие собаки или оборотни легко могут до него добраться.

— А для чего нам головы, Джек? Да, собаки могли бы добраться до него. Но они этого не сделают. Вот, гляди. — Эд запустил руку в мешок и извлек бутылочку с прозрачной жидкостью. — Эта штука уничтожает любой запах на сутки. За это время секстоны управятся с телом, останутся одни кости.

Он обрызгал труп. Жидкость растеклась и покрыла тело тончайшей пленкой. Затем пленка исчезла. Эд обошел всю поляну, капая из бутылочки везде, где замечал кровь или примятую траву. Удовлетворенный, он поднял длинный светлый хвост сатира с земли, обрызгал его и запихнул в мешок. Потом небрежно спросил:

— Ты не собираешься прикрыть тело?

Джек стиснул зубы и почти минуту стоял неподвижно. Ему хотелось завопить: «Убийца!», и броситься прочь. Но рассудок удерживал его. Или он сейчас последует за Эдом, надеясь отколоться позже, или же — разум подсказывал и такую возможность, хотя нутро сопротивлялось — он мог бы убить Эда и сбросить его в ту же яму. Да, выбор небольшой: либо стать соучастником убийства, либо самому убийцей, либо умереть!

Вздохнув, Джек принялся забрасывать тело землей.

— Эй, Джек, взгляни-ка!

Под опавшими листьями притаился секстон. Он был не больше фаланги пальца, длинный тонкий нос непрерывно подрагивал. Маленький могильщик исчез быстрее, чем мог уловить человеческий глаз.

— Спорим — за ночь он и его родня сожрут все мясо с костей? На что хочешь спорим!

— Сожрут, — угрюмо ответил Джек, — но когда эти падальщики сделают свое дело, земля над скелетом просядет и останется впадина. Если вийры заметят и выроют труп, они сразу поймут, что Вав был убит. Ты поступил бы умнее, оставив тело на поляне: по костям не определишь, что с ним стряслось. Мало ли — несчастный случай или другая какая-то причина… А так любому ясно — убийство.

— Ты прав, Джек, — согласился Эд. Умный ты парень, Джек Кейдж! Ценное приобретение для Общества!

Кейдж хмыкнул:

— С другой стороны, его поза все равно выдает убийство. Так что, может и к лучшему, что его зарыли.

— Вот-вот, я и говорю! У тебя достаточно ума, чтобы сделать все как надо. Попомни мои слова, Джек: ты станешь великим убийцей!

Кейдж не знал — смеяться ему или плакать.

Эд не спускал глаз со своего рослого кузена, пока заравнивал место захоронения, при этом торопливо говорил:

— Джек, хочешь кое-что узнать? Ты мне нравишься, и не потому, что мы родня. А ведь сегодня могло выйти так, что мне пришлось бы прикончить тебя. Но ты держался молодцом, Джек. Ты настоящий Человек.

— Да, я — Человек, — ответил Джек, — не прекращая работы: в то время как Эд обрывал окровавленную траву, он аккуратно прикрыл дерном потревоженную землю. Потом, разогнувшись, оценил результат. Опытные в лесной жизни вийры могли заметить нарушенный покров. Если присмотрятся. А они непременно присмотрятся — Джек знал обстоятельность аборигенов и испытывал тяжелые предчувствия. — Эд, это ваше первое убийство? Я хочу сказать — твое и твоих… твоего Общества?

— Это не убийство! Это война. Война, Джек! Да, у меня это первое. У других — нет. Мы тайком прикончили пару гривастых возле Слашларка: сатира и сирену.

— А среди членов Общества не было таинственных исчезновений?

Эд вздрогнул, как от пощечины:

— Почему ты спросил об этом?

— Гривастые очень умны, Эд. Неужели вы думаете, что они не поймут, откуда дует ветер и не попробуют повернуть его вспять?

Эд Ванг сглотнул:

— Они этого не сделают! У нас же Соглашение. Даже если нас поймают, мы подлежим человеческому суду. Гривастые обязаны нас выдать. Они связаны словом.

— А много правительственных чиновников в УГ… в Организации?

— Джек, а тебе не кажется, что ты слишком умный?

— Не кажется, Эд. Просто вийры — реалисты. Они знают, что человек, убивший гривастого, по закону подлежит смерти. И знают, что невозможно осудить человека по такому обвинению в наших судах. Да, они крепко держат слово. Но есть оговорка, что если другая сторона судит неправедно, Соглашение нарушается автоматически.

— Но они должны предупредить другую сторону.

— Верно. А напряженность все нагнетается, вот-вот наступит разрыв, и гривастые понимают это. Как знать, не захотят ли они создать свою Организацию — УЛ, «Убийцы Людей»?

— Ты спятил! Нет, они не сделают ничего подобного!.. И потом: никто из УГ пока не исчез.

Джек понял, что разговор зашел в тупик.

— Здесь неподалеку ручей, — сказал он. — Нам не мешало бы вымыться. А потом и на себя побрызгать твоим снадобьем. Ты же знаешь, какой нюх у гривастых.

— Звериный. Они дикие звери, Джек, просто дикие звери.

Помывшись постарались не оставить никаких следов. Затем решили разойтись.

— Я позову тебя на следующее собрание, — пообещал Эд.

— Было бы не плохо, чтобы ты прихватил туда свой меч. Ведь если не считать Лорда Хоу, у тебя единственное стальное оружие во всей округе. Оно может стать великолепной эмблемой Организации, символом нашей сплоченности.

— Это меч моего отца, Эд. Я взял его без спросу, когда уходил на охоту. Не знаю, что скажет отец, когда я вернусь. Но готов поспорить: он запрет меч так, что мне его больше не взять.

Эд пожал плечами, многозначительно хмыкнул и ушел.

Джек проводил его взглядом, встряхнул головой, как после тяжелого сна, и побрел в другую сторону.