У основания каждой кариатиды-богини сидели женщины. Все они были одеты примерно так же, как и дама, за которой он следовал. Только у одних одежда была поношенная, у других — новая и дорогая. Богатые и бедные сидели рядом.

Женщина, не колеблясь, подошла к группе, сидящей на цементном полу далеко в тени. Вокруг кариатиды уже было двенадцать женщин и они, должно быть, поджидали эту высокую блондинку, поскольку заранее заняли ей место.

Сарвант нашел жреца с очень бледным лицом, стоящего за рядом больших каменных киосков, и справился у него насчет работы. К его удивлению, оказалось, что он говорит с управляющим храмом — он ожидал, что придется иметь дело со жрицами.

Настоятель Энди заинтересовался странным произношением Сарванта и задал ему уже ставший привычным вопрос. Тот подробно ответил, ничего не скрывая, и вздохнул с облегчением, когда у него так и не спросили, является ли он почитателем Колумбии. Настоятель отослал Сарванта к младшему жрецу, который объяснил ему, что входит в его обязанности, сколько он будет получать, где будет питаться и когда спать. В заключение он спросил:

— Вы отец многих детей?

— Семерых, — Нефи, не упомянув, однако что все они умерли восемьсот лет тому назад. Не исключено было, что и сам жрец является одним из его потомков. Было даже возможно, что все находящиеся под этой крышей, могли считать его своим дедом в тридцатом с лишним колене.

— Семерых? Отлично, — сказал жрец. — В таком случае у вас будут привилегии, как и у любого другого мужчины, доказавшего свою плодовитость. Однако, проверку придется пройти, так как в столь ответственном случае мы не можем верить на слово. Но хочу вас предупредить. Не злоупотребляйте привилегиями. Ваш предшественник был уволен за то, что пренебрегал своей метлой.

Подметать Сарвант начал с тыльной части храма. Дойдя до колонны, под которой сидела блондинка, он обратил внимание на мужчину, разговаривавшего с ее соседкой. Он не слышал, о чем они говорили, но вскоре женщина встала и распахнула свой балахон. Под ним у нее ничего не было.

Мужчине, по-видимому, пришлось по вкусу то, что там увидел, так как он одобрительно кивнул. Женщина взяла его под руку и повела к одному из киосков. Они вошли в него, и женщина задернула занавеску над входом.

Сарвант потерял дар речи. Прошло несколько минут, прежде чем он снова смог взяться за метлу. За это время он успел убедиться, что подобные действия совершаются всюду вокруг храма.

Первым его побуждением было швырнуть метлу, бежать из храма и больше никогда сюда не возвращаться. Но он напомнил себе, что, куда ни пойдешь в Ди-Си, всюду найдешь Зло. С таким же успехом можно остаться здесь и посмотреть, можно ли что-нибудь совершить во имя Истинной Веры.

Затем ему довелось увидеть нечто такое, от чего его едва не вырвало. К блондинке подошел верзила-матрос и заговорил с нею. Она поднялась и распахнула балахон. И тут же оба ушли в киоск.

Сарвант затрясся от ярости. С него было уже более, чем достаточно того, что другие занимались этим, но то, что она, она…!

Усилием воли он заставил себя спокойно и думать.

Почему ее поступок потряс его больше, чем подобные же действия других, потому что — Нефи вынужден был признаться в этом — он ощущал к ней влечение. Очень сильное влечение. У него возникли такие чувства, каких не было в отношении любой другой женщины с того дня, когда он познакомился со своей женой.

Он поднял метлу, прошел в помещение, где сидел жрец, и потребовал, чтобы ему рассказали, что здесь происходит.

Жрец искренне удивился.

— Вы настолько плохо знакомы с нашей религией, что на самом деле не знаете о том, что Готью является покровительницей бесплодных женщин?

— Нет, не знаю, — ответил с дрожью в голосе Сарвант. — А какое касательство это имеет к… — тут он запнулся, так как, насколько это было ему известно, в языке Ди-Си не было слов, обозначающих проституцию или блуд, затем продолжал. — Почему эти женщины предлагают себя незнакомцам, какое отношение к этому имеет почитание Готью?

— Самое прямое, разумеется! Это несчастные женщины, заклейменные бесплодием. Они приходят к нам после года бесплодных попыток зачать от своих мужей, и мы их тщательно обследуем. У некоторых женщин имеются такие дефекты, Но не у всех. Во многих случаях, а это относится именно к этим женщинам, мы бессильны что-либо сделать.

Поэтому, когда не помогает знание, нужно полагаться на веру. Эти несчастные приходят сюда каждый день — кроме святых дней, когда надо посещать церемонии в честь Богини, — и молятся… Молятся о том, чтобы Готью послала им мужчину, семя которого оплодотворило бы их мертвое чрево. Если в течение года на них не снизойдет благословение в виде зачатого дитя, они уходят в особый монашеский орден, где могут посвятить свою жизнь служению богине и народу.

— А что же Арва Линкон? — Сарвант упомянул имя блондинки. — Немыслимо, чтобы женщина с ее внешностью и артистического происхождения ложилась в постель с каждым встречным, который ее поманит.

— Но, но, мой дорогой друг! Не с каждым встречным. Вы, наверное, не обратили внимания на то, что те мужчины, которые прошли сюда, сначала должны были посетить боковой притвор. Там мои братья проверяют их, удостоверяясь в том, что она переполнены здоровым семенем. Там же отвергается любой человек, который болен или по каким-то причинам не подходит к роли отца. Что же касается уродства или красоты, то на это мы не обращаем никакого внимания. Семя и чрево — вот, что главное. Личность и предпочтения здесь не принимаются во внимание. Кстати, почему бы вам самим не провериться тоже? Зачем эгоистично ограничивать себя потомством только от одной женщины? Вы в таком же долгу перед Готью, как и перед любым другим воплощением Великой Седой Матери.

— Пора возвращаться к уборке, — пробормотал Сарвант и поспешно вышел.

Немалых усилий ему стоило закончить уборку первого этажа. Он не мог удержаться, чтобы время от времени не поглядывать в сторону Арвы Линкон. Она ушла в обеденное время и больше уже не появлялась.

Ночью Нефи почти не спал. Ему все виделась Арва, то, как она заходит со всеми этими мужчинами в киоск. Их оказалось десять — он сосчитал. И хотя умом Сарвант понимал, что должен возлюбить грешников и возненавидеть грех, он люто ненавидел всех десятерых.

Когда наступило утро, он поклялся, что не будет ненавидеть мужчин, с которыми Арва сегодня пойдет. Но даже произнося клятву, понимал, что не в силах следовать ей.

В этот день он насчитал семерых. Когда уходил последний, ему пришлось убежать в свою каморку, чтобы не погнаться и не вцепиться ему в горло.

В третью ночь он молил небо, чтобы хватило мужества принять хоть какое-нибудь решение.

Следует ли покинуть этот храм и подыскивать другую работу? Оставшись, он косвенно одобрит и непосредственно поддержит это непотребство. Более того, еще, возможно, отяготит свою совесть ужасным грехом убийства, обагрит руки человеческой кровью. Он не хотел этого! Но страстно жаждет этого! Он не должен желать такого! Но он обязан…

А если он уйдет, то так ничего и не совершит для искоренения зла, сбежит, как трус. Более того, уже никогда не сумеет заставить Арву осознать, что она фактически плюет в лицо божье, осуществляя такую омерзительную пародию на святой обряд. Ничего сейчас не желал он более, чем тогда, когда на борту отправлявшейся «Терры» мечтал нести слово божье невежественным язычникам, обитавшим на других планетах.

За все восемьсот лет Сарвант так никого и не обратил в свою веру. Но старался, как мог. Лез из кожи вон. И нет его вины в том, что уши их остались глухи к Слову, глаза — слепы к свету Истины.

На следующий день Нефи подождал, пока Арва не собралась уходить из храма, приткнул метлу к стенке храма и последовал за нею по залитой солнцем и бурлящей жизнью улице столицы Ди-Си.

— Госпожа Арва, — позвал он. — Я должен переговорить с вами.

Она остановилась. Лица почти не было видно в глубине капюшона, но ему казалось, что в глазах ее выражение глубокого стыда и страдания. Может быть, выражение лица было совсем иным, но Сарвант страстно желал, чтобы было именно таким, какое ему показалось.