— Вот и все… — сжав зубы, выдохнул генерал, с тоской глядя на почти полностью угасший портал. — Не вышло у вас, мужики…

Но он ошибся — поверхность окна неожиданно заволновалась и, полыхнув знакомым жемчужно-перламутровым светом, исторгла на брусчатку площади две окровавленные, в изорванной одежде, фигурки, намертво прикованные спина к спине последним усилием сведенных судорогой мышц. И, прежде чем люди успели осознать произошедшее, портал окончательно погас…

В то же мгновение воздух вокруг городских стен всколыхнулся, на какой-то бесконечно-краткий миг утратил прозрачность, превратившись в зыбкое подобие матового стекла, — и вернулся в свое обычное физическое состояние. С тем лишь отличием, что снаружи больше никого не было — ни готовящихся к новому штурму персов, ни трупов погибших, ни почерневшего, изрытого воронками и обильно напоенного кровью песка… Только вечная, девственно чистая Великая Пустыня…

Словно и не было тех трех, таким трудом и такой кровью отбитых атак, и погибшие товарищи вовсе и не погибли, а просто отошли куда-то и вот-вот должны вернуться… И изъеденные временем наконечники стрел, во множестве усеивающие площадь, лежали здесь всегда, а не летели еще совсем недавно, сверкающие и смертоносные, через стены…

Будто и не было этого ничего…

Но — было…

— Да живы они, живы! — успокоил подбежавшего Юрия Сергеевича успевший к ним первым Окунь. — Без сознания только и какие-то придушенные слегка. Помогите кто-нибудь их… хм… расцепить…

Скала и двое немецких пехотинцев рванулись к лежащим в прежней позе офицерам и, с огромным трудом разогнув затекшие от нечеловеческого напряжения руки, уложили их на спины.

Окунь оказался прав — реанимировать никого не пришлось: не прошло и десяти секунд, как оба "слегка придушенных" героя восстановили способность самостоятельно дышать. Первым очнулся Зельц: оглядел мутным взглядом обступивших его людей, судорожно втянул воздух и прохрипел, мучительно пытаясь изобразить на лице подобие улыбки:

— Г-господин г-генерал, а у вас… нет еще того… "рецеп…та с-спец…наза"? И с-сигаре-ты?

Не заставил себя долго ждать и майор. Сверкнув белками глаз сквозь неплотно сжатые веки, он, таким же, что и Зельц, голосом прохрипел:

— Мне тоже оставьте. И того, и другого. А еще ванну и чашечку кофа… — и, полностью открыв наконец глаза, добавил, глядя уже только на Юрия Сергеевича: — П-получилось? Сколько мы? Там?

Генерал понял:

— Десять с копейками часов — молодцы. Ох, молодцы! — Не в силах больше сдерживаться, он опустился на колени и, наклонившись, обнял обоих офицеров. — Ну сволочи, ну и герои! Ну и герои, мать вашу! Ох, герои вы мои…

Те, кто был знаком с Юрием Сергеевичем не один год, знали — высшей похвалы у генерала Музыкального не существует в природе…

А через площадь, отчаянно стуча каблучками, уже неслась, словно на крыльях, смертельно уставшая, но счастливая Хранительница…

— Ну, перестань, Обирочка, ну что ты… Рыцари ведь не плачут… — смущенно бормотал Московенко, не в силах остановить поток ее рвущихся наружу слез. — Зачем… Живой я, живой… Благодаря тебе, милая…

В очередной раз смущенно крякнувший Юрий Сергеевич отвернулся и негромко скомандовал:

— А ну, всем глаза закрыть. Кругом! На двадцать метров шаго-ом — арш! И капитана не забудьте, олухи, — не самому же ему идти. Давайте, давайте, выполняйте…

И подумал при этом ("старею!"), что отдавать такие вот команды ему нравится гораздо больше…

— Стойте… — раздался в тишине смущенный голос обвисшего на плечах двух спецназовцев (сам он идти пока не мог) капитана Зельца. — Подождите…

Ему было очень стыдно задавать свой вопрос именно в этот момент, но и не задать его он тоже не мог.

— Простите, фройляйн Обира, извини, Алекс, но… — Он еще раз оглядел стоящих вокруг солдат, — Но словно пересчитывая их в уме, и выпалил: ГДЕ МУДЕЛЬ?!

— Все ясно… — печально вздохнула Обира, закончив "опрос свидетелей" — Московенко и Зельца. — То-то у меня показатели плотности телепортационного потока так скакнули… Да, не повезло ему…

— Да что случилось-то? — не выдержал генерал. — Куда он мог деться из этого вашего канала?

— Все очень просто, — грустно улыбнулась Хранительница, — он вошел в портал в тот момент, когда я отключила щит. Если бы это произошло на долю секунды раньше или позже — все бы обошлось. А так… Всплеск энергии в момент отключения временного экрана вызвал спонтанную перенастройку портала — проще говоря, телепортационный канал на какое-то мгновение получил больше энергии и перенацелился на пространственно-временную точку с другими координатами, понимаете?

— Ну и где он сейчас? — мрачно поинтересовался Зельц, с необычайной четкостью припомнивший, как Мудель заартачился и потерял несколько секунд перед тем, как шагнуть (точнее — быть впихнутым) в портал. — Этот… фельдфебель? — все-таки сдержался он.

— Увы… — Обира с искренним сожалением развела руками. — Этого я теперь сказать не могу… Да и никто не сможет… Проследить путь угасшего телепортационного коридора абсолютно невозможно… Извините…

Все замолчали, и только Окунь необычно серьезным тоном пробормотал:

— Да уж… А мы-то гадали — куда это наш фельдфебель запропастился. Честно говоря, я думал, он того… — Лейтенант красноречивым жестом чиркнул себя по горлу. — Уже после нас. Потому и спрашивать не стали…

Чувствуя, что ему тоже следует что-то сказать (в конце концов Мудель был его подчиненным), Зельц кашлянул и отчего-то виноватым голосом произнес:

— В сущности, он был… гм… славным малым, этот Мудель…

На чем, собственно, разбирательство и завершилось…

Стоящий в центре комнаты генерал даже не пытался скрыть своего удивления:

— То есть нам что — не обязательно покидать Город немедленно?! А как же наша извечная проблема с нехваткой энергоносителей?

— Да! — звенящим от счастья голосом ("Ведь мой Саша вернулся! Живой! Вернулся, понимаете?!") подтвердила Хранительница. — Наши ребята возвратились оттуда раньше, чем мы рассчитывали. И, кроме того… — Обира погрустнела и, испытывая смущение за свое приподнятое настроение, печально закончила: — В Городе осталось не так много людей… Я уже прикинула — до завтра мы все спокойно можем оставаться здесь. Вам всем нужно как следует отдохнуть. На возвращение, — не заметить исполненного нежности взгляда в сторону майора мог бы, пожалуй, только слепой, — энергии тоже должно хватить.

— Ну, раз так… — Юрий Сергеевич встал и, шутливо поправив несуществующий галстук, торжественно провозгласил: — Тогда вверенной мне властью спасателя земной цивилизации объявляю всему личному составу увольнительную до завтрашнего утра! Заслужили! Вольно…

Этот разговор имел место спустя примерно час после описанных событий (приятней было бы сказать "через час после того, как все закончилось") и происходил в просторном зале полюбившегося генералу здания, где собрались все уцелевшие "спасатели цивилизации". Возможно, самый долгий в их жизни день подходил к концу, но измотанные сверх всякой меры люди, не прикасавшиеся к пище с раннего утра, даже не хотели есть. Ну не то чтобы совсем уж не хотели, но… Общее мнение выразил снайпер-дальнобойщик Мелов:

— Тут, Юрий Сергеевич, такое дело… Вот если бы нам бы чего-нибудь бы да как бы… В честь, так сказать, нашей славной победы, а?

Юрий Сергеевич усмехнулся и с грустью развел руками:

— Да я — то не против, Андрюха, сказал же: заслужили, но где я тебе это здесь возьму? Вон у майора полфляжки осталось — сейчас разольем чисто символически. Остальное, извини, в Москве.

Разочарованный, Монгол тяжело вздохнул и… с надеждой взглянул на поднявшегося Зельца. Капитан повернулся к Музыкальному и неуверенным голосом произнес: