Какова бы ни была роль, сыгранная фельдфебелем Муделем в нашей истории, будет все же несправедливо умолчать о его дальнейшей судьбе… Капитан Зельц оказался абсолютно прав, предполагая, что ничего особенно страшного с Муделем произойти не может, — из им же самим заваренной переделки он вышел, как всегда, с минимальными потерями. Зубодробительный (и в прямом, и в переносном смысле) удар прикладом, правда, стоил ему нескольких зубов, но, учитывая печальную участь более чем десятка соотечественников, заплаченная им за свое случайное падение цена, согласитесь, не была уж слишком высокой. Конечно (чего скрывать), одними зубами дело не закончилось, и бравый фельдфебель пережил несколько малоприятных минут физического общения с не слишком довольными его поведением спецназовцами, однако пара-тройка полученных тумаков все равно не идет ни в какое сравнение с перспективой быть разорванным взрывной волной или раздавленным падающими обломками… Проведя кратковременную "воспитательную работу", спецназовцы оставили его в покое и даже покормили, не удержавшись, правда, от довольно злой шутки с предложением "погрызть полезных для укрепления зубов сухариков"… В остальном же фельдфебелю, оставленному под надзором отлеживающегося в связи с ранением Монгола, жаловаться было не на что, тем более что показываться на глаза капитану Зельцу Мудель, честно говоря, не спешил и нынешнее положение военнопленного его очень даже устраивало…

Коротая время за игрой в "подкидного" (руки ему развязали после того, как Монгол продемонстрировал способность с разворота пришпилить ножом к стене подброшенного в воздух туза), Мудель узнал наконец, к чему привело его роковое падение и случайная автоматная очередь. Понимание собственной причастности к весьма красочно описанным разговорчивым дальнобойщиком трагическим событиям, как это ни странно, настолько сильно потрясло фельдфебеля, что он даже отказался от ужина и, сопереживав еще с час, потребовал "позвать командира и расстрелять его немедленно, без трибунала, но, если можно, на рассвете"… Удивленный Монгол никого звать, конечно, не стал и, невзирая на пульсирующую болью ягодицу, вкратце разъяснил ему (уложившись буквально в четыре коротких предложения и один несильный удар) всю абсурдность данного требования.

Мудель оказался на удивление понятливым учеником и благодарным слушателем и принял преподанную науку "к сведению", клятвенно пообещав со свойственной ему идиотской витиеватостью — "твердо соответствовать высокому званию германского военнопленного и в дальнейшим не бузить и не злить больше уставшего "дедушку"[49] … Придя, таким образом, к консенсусу, фельдфебель послушно поужинал и, безропотно позволив себя связать, заснул, даже не подозревая о тех событиях, что разворачивались за пределами превращенной в некий гибрид тюремной камеры и полевого лазарета комнаты.

Ни Мудель, ни его чутко спящий добровольный надсмотрщик при этом конечно же не знали, что участие фельдфебеля в череде описываемых событий еще не окончено и отнюдь не ограничится стенами его временного узилища… К счастью, ибо в противном случае сон его не был бы столь безмятежен и глубок, каким он был в эту, предпоследнюю на Земле, ночь…

— Но ведь есть же какой-то выход? — спросил генерал Музыкальный, взглянув на задумчиво молчащую Хранительницу. — Не может быть, чтобы все ваши супертехнологии были бессильны? А? Ведь можно как-то помешать этой станции? И, кстати, чем она конкретно нам угрожает? Это что — ракеты какие-нибудь, лазерные лучи, ядерные бомбы?

— Конкретно? Конкретно в распоряжении этой станции целый арсенал боевых систем тотального действия. Например, сейсмическое оружие, позволяющее стирать с лица планеты целые горные массивы или геологические районы, или, скажем, еще более мощная его разновидность — генератор гравитационного возмущения. Как вы думаете, что станет с Землей, если нарушится гравитационное равновесие между ней и любыми двумя ближайшими планетами? Поверьте мне, смещением геомагнитных полюсов дело не ограничится — вашу планету просто разорвет притяжением других планет, превратит ее осколки в новый пояс астероидов… Или наведенное с орбиты излучение может в миллион раз усилить и ускорить все термоядерные процессы в земном ядре — не так уж сложно сделать из планеты новую. Что будет дальше? На какое-то время в вашей Солнечной системе появится новое солнце, которое — не буду в очередной раз вдаваться в ненужные подробности — вскоре просто-напросто взорвется… Или самый простой путь — использовать уже известную вашим ученым высокотемпературную плазму![50] — коротковолновое излучение в считанные минуты разогреет и испарит атмосферу, расплавит поверхностные геологические структуры — как вам перспектива оказаться в огромной микроволновой печи? Кстати, Марс погиб именно так…

Хранительница замолчала, посчитав, видимо, что уже достаточно напугала своих собеседников (люди, честно говоря, считали так же)…

— Все ваше оружие, все кажущиеся такими совершенными технологии будут, увы, абсолютно бессильны, если станция достигнет земной орбиты и выйдет на исходную позицию.

Вновь повисло тяжелое молчание — нарисованная картина была слишком ужасной, чтобы о чем-то еще говорить… Московенко неожиданно вспомнил слова, сказанные им своим бойцам по пути к площади: "…очень может быть, что именно здесь и сейчас будет решаться не только судьба нашей страны, но и будущее всего мира…" Если бы он знал в тот момент, что окажется настолько прав! Если бы он знал…

Пребывающий в глубокой задумчивости Юрий Сергеевич в тот момент также предавался грустным размышлениям о том, насколько все изменчиво в этой жизни — еще недавно он разыскивал загадочный город, надеясь добыть для своей страны некий непобедимый козырь, а теперь он вынужден спасать от этого самого козыря уже не только Родину, но и весь мир!.. Молчал и капитан Зельц… В отличие от своих новых товарищей, он не мог воспринимать все услышанное сквозь призму прочитанной раньше научной фантастики либо научно-популярной литературы — по причине отсутствия таковой в его времени. Поэтому понял он, в общем-то, немного, уяснив тем не менее главное, над их общей планетой нависла некая страшная угроза, исходящая из того самого звездного неба, на которое он так любил смотреть перед сном. И угроза эта не имеет ничего общего со всем, что он знал раньше… Понял он и то, что вина за происходящее каким-то непостижимым для него образом лежит на всех них, явившихся в этот затерянный город, приходить куда им явно не следовало… Этого ему было достаточно… Не склонный — по описанной выше причине — усложнять возникшую ситуацию, Зельц прокашлялся и, зачем-то одернув китель, заговорил, глядя на Хранительницу:

— Насколько я понял, когда-то очень давно вы отправили на эту станцию отряд своих людей? Конечно, мы не обладаем вашими знаниями и оружием, но, мне кажется, мы могли бы тоже… э… отправиться туда и попытаться помешать уничтожению планеты. Это возможно сделать?

Хранительница несколько удивленно посмотрела на Зельца, перевела взгляд на не менее удивленных генерала и майора и ответила:

— Ну… в общем-то… наверное, да. Если телепортационная установка работает, это не потребует много энергии… — Подумав еще несколько секунд, она почти уверенно закончила: — Да, я думаю, это возможно. Энергии должно хватить. Но готовы ли вы?

Теперь настал черед генерала. Идея Зельца не показалась ему фантастичной, и он даже испытывал определенную неловкость оттого, что первым ее выдвинул именно капитан:

— А у вас есть другие предложения? Вот и у нас тоже нет… Кроме того, спецназ не может быть не готов — иначе это не спецназ — правильно, майор?

— Или… — невпопад ответил Московенко, думающий о чем-то своем, — комитетские "спецы" Кабул вон за полчаса взяли[51] — неужели спецназ ГРУ какую-то долбаную железяку не завалит?! Впервой, что ли, планету спасать — у меня один Окунь чего стоит! — услышавший знакомое имя Зельц метнул на майора короткий взгляд, но ничего не сказал. — А если ему еще и оружие дать…[52]