Как отмечает в своей оригинальной книге один известный в прошлом в США мошенник: «Важно помнить: если для людей невольно создаются условия, чтобы они воровали, они будут это делать!», вследствие чего постулируется, что «Доверие — хорошо, но контроль — лучше!»[55]. Данный автор знает, что говорит, когда заявляет в этой книге, что «Абсолютной надежности не существует» и что «Обман не прекращается никогда», — проведя за решеткой несколько лет за махинации с чеками, банкоматные мошенничества и прочую противоправную деятельность, он по освобождении открыл консультационную фирму по организации противодействию корпоративным и другим мошенничествам и написал упомянутую в ссылке книгу. В ней, помимо прочего, он приводит такие данные социологического опроса, которым были охвачены сотрудники нескольких сотен североамериканских компаний, которым задавались вопросы об их отношении к воровству:

По данным указанного автора:

Остается надеяться, что столь безрадостная картина является типичной только для США…

Ситуация усугубляется тем, что в виртуальном пространстве мошенничества совершаются мгновенно и практически незаметно. При виртуальном мошенничестве обычно неизвестно наверняка, кем является злоумышленник. Его нельзя увидеть, потому что это — аноним, скрытый технологиями и автоматизированными системами. Кроме того, как отмечает тот же автор, «Для подавляющего большинства клиентов банков электронные банковские операции все еще остаются загадочными». Практика изучения жалоб клиентов российских банков подтверждает этот неутешительный вывод, поэтому помимо широко обсуждаемой потребности в повышении финансовой грамотности населения логично было бы говорить и о повышении его «технологической грамотности». Сказанное относится и к качеству соглашений о ДБО в том смысле, что в соответствующих договорах, как правило, не оговариваются упоминавшиеся выше его доказательная база и ее юридическая сила.

В настоящее время специфика условий функционирования российского банковского сектора предполагает, как отмечалось, возникновение новых источников компонентов только для следующих банковских рисков: стратегического, операционного, правового, репутационного (потери деловой репутации), ликвидности (неплатежеспособности) и, в некоторых специфических случаях, странового[56]. Чтобы правильно определить состав источников компонентов рисков, способных негативно повлиять на процесс и результаты банковской деятельности кредитных организаций, удобно разбить ИКБД, образуемый той или иной системой электронного банкинга (СЭБ), на своего рода «зоны концентрации источников риска» и проанализировать особенности каждой из них. Затем, в соответствии с принятой в том или ином банке методологией УБР, можно сгруппировать отдельные факторы или источники компонентов рисков по их возможному проявлению в тех или иных типичных банковских рисках, которые описываются, как правило, во внутрибанковских документах типа «Положения об управлении банковскими рискам». Это может оказаться полезным, например, при организации управления рисками по их типам, перечисленным выше, при переходе к применению ТЭБ.

Ниже проводится краткий анализ структуры этих банковских рисков[57] в части свойственных применению ТЭБ и реализующих их СЭБ причинно-следственных связей их компонентов наряду с теми угрозами надежности банковской деятельности, которые привносит ДБО само по себе. Если говорить конкретно о ППД, то, трактуя понятие указанной надежности с точки зрения выполнения кредитными организациями (в широком смысле) своих обязательств перед клиентами и контролирующими органами, можно определить те компоненты типичных банковских рисков, которые непосредственно связаны с опасностью осуществления ППД[58]:

• для операционного риска — это потенциальные финансовые потери, обусловленные мошенническими действиями в отношении кредитной организации и (или) ее клиентов за счет перевода автоматизированных систем, применяемых ею для осуществления банковской деятельности, в нештатные (в широком смысле) режимы функционирования, из-за чего могут осуществляться противоправные действия, включая проведение несанкционированных транзакций или прямые хищения финансовых средств в электронной форме либо конфиденциальной («чувствительной») информации и пр., происходить нарушения доступности автоматизированных систем и (или) непрерывности их функционирования (включая как причины «удачные» сетевые и хакерские атаки, отказы и сбои аппаратно-программного обеспечения для прикрытия мошенничеств как самой кредитной организации, так и ее провайдеров), следствием чего окажется невыполнение кредитной организацией обязательств перед клиентами;

• для правового риска — это потенциальные финансовые потери, обусловленные невыполнением кредитной организацией требований нормативных правовых актов, регулирующих банковскую деятельность, и (или) законодательной неопределенностью дистанционного предоставления банковских услуг, а также судебными издержками/санкциями из-за невыполнения обязательств перед клиентами (включая потерю значимых данных и утечку «чувствительной» информации, нарушение банковской тайны, противоправную деятельность, которая оказывается возможной из-за недостатков аппаратно-программного или программно-информационного обеспечения банковской деятельности как самой кредитной организации, так и ее провайдеров, хищения денежных средств клиентов и т. д.), включая ситуации, в которых клиенты оказываются не способны выполнять свои обязательства перед третьими сторонами по вине кредитной организации и (или) ее провайдеров;

• для риска ликвидности (неплатежеспособности)[59] — это потенциальные финансовые потери кредитной организации из-за хищений ее информационных активов и (или) в форме ее неспособности полностью и своевременно выполнять свои финансовые обязательства в отношении конкретных клиентов в случаях несанкционированных переводов их финансовых средств, изменений в характеристиках управления ликвидностью в условиях открытого сетевого взаимодействия (блокировка автоматизированных систем или каналов/линий связи, непредвиденный отток финансовых средств, крупномасштабные финансовые хищения, другие потери высоколиквидных активов, сбои и отказы в работе аппаратно-программного обеспечения, применяемого для осуществления банковского обслуживания как кредитной организации, так и ее провайдеров), а также недостатки организационного характера, из-за которых финансовые обязательства перед клиентами не выполняются (таким образом возникает своего рода «персональная» неплатежеспособность, то есть в отношении конкретного клиента);

• для репутационного риска — это потенциальные финансовые потери, обусловленные формирующимся негативным общественным мнением в отношении кредитной организации из-за невыполнения ею обязательств перед клиентами (включая недоступность/неработоспособность/неполную функциональность/ненадежность/небезопасность ее автоматизированных систем, потерю (утечку, хищение)/искажение/чувствительных данных из-за недостатков/отказов аппаратно-программного обеспечения кредитной организации и (или) ее провайдеров (в том числе саботажа, компьютерных преступлений (мошенничеств), сетевых, хакерских, вирусных атак, несанкционированного доступа к упомянутым данным, ставших известными судебных исков или сведений о нарушениях конфиденциальности информации (банковской тайны), веб-сайтов-муляжей и т. п.), воздействия на используемые этой организацией веб-сайты (блокировка, искажение контента и пр.);