– Ты постоянно видела картину. Что-нибудь в ней изменилось?

– Вроде нет, – Юлька с отвращением смотрела на картину. Теперь изображенная на ней женщина приводила девочку в ужас. – Хотя, знаешь, может, мне это только кажется, но такое впечатление, что краски стали ярче. Тебе смешно?

Но Кирилл и не думал смеяться. Он очень серьезно отнесся к Юлькиному рассказу.

– Ты уверена?

– Не уверена, но мне кажется, что изображение было более тусклым.

– Интересно, – протянул Кирилл.

– Тебе интересно, а мне страшно, – снова чуть не заплакала Юлька.

– Не бойся, с этим аномальным явлением мы разберемся!

– Правда? – в глазах девочки было столько надежды, что Кирилл смутился.

– Правда, – как можно увереннее подтвердил он. – Пойдем на улицу, тебе надо проветриться.

Юлька предпочла бы немного поспать, но находиться в квартире рядом с картиной она не желала.

У порога Юлька обернулась и бросила взгляд на картину.

– Подожди, – попросила она Кирилла и вернулась обратно.

– Раньше этого не было. Она уверена, что не было.

– Раньше этого не было, – вслух сказала Юлька.

– Чего? – Кирилл подошел и встал рядом.

– Вот этого, – Юлька ткнула в картину пальцем и уточнила. – Ножа не было.

– Это не нож, это стилет, – со знанием дела поправил Кирилл, рассматривая тонкую, изящную кисть, сжимающую рукоять стилета. Большая часть лезвия скрывалась в складках бордового платья.

– Может, ты просто не обращала внимания?

– Нет, я точно помню, ножа не было, – стояла на своем Юлька.

– Ладно, пойдем на улицу, там все и обсудим.

Юлька с радостью покинула квартиру.

Они немного погуляли, обсуждая непонятные явления. Но погода не располагала к длительным прогулкам. Порывистый ветер легко продувал куртки, моросящий дождь сек лицо.

– Зайдем ко мне, – предложил Кирилл.

Они вошли в просторный, ярко освещенный вестибюль. Юлька с восторгом огляделась, в таких домах ей не приходилось бывать. Похожие она видела только в кино. Кадки с искусственными пальмами, за стеклянной перегородкой здоровенный парень в камуфляжной форме.

– Кучеряво живешь, – присвистнула Юлька.

В этом доме живет какой-то начальник из мэрии, всем этим, – Кирилл небрежным жестом обвел кадки с пальмами и будку с охранником, – мы обязаны ему. Раньше был обычный темный подъезд, здесь была большая кладовка, заваленная всяким хламом. А когда этот начальник купил здесь квартиру, хлам выбросили, перегородку убрали, все отремонтировали. Охранника посадили.

Родители Кирилла встретили Юльку приветливо. Позвали пить чай. В Юлькиной семье общие чаепития были большой редкостью, она даже слегка позавидовала Кириллу.

– А не сходить ли нам в зоопарк? – улыбнулся папа Кирилла. – Возражений нет?

Возражений, конечно, не было.

– Через полчаса буду готова, – мама Кирилла скрылась в соседней комнате.

– Пойдем пока ко мне, – позвал Кирилл. Комната Кирилла поражала идеальным порядком. Под потолком висели модели самолетов.

– Сам сделал? – Юлька тронула висевший ниже всех самолет.

– Сам, – без всякой гордости ответил Кирилл. – Это я в детстве увлекался, в раннем.

– В яслях, что ли? – съязвила Юлька.

– Чуть позже.

– Летчиком хотел стать?

– Авиаконструктором.

– Передумал?

– Передумал. Я решил стать писателем.

– Почему писателем?

– Я люблю читать. Я всеядный, читаю все подряд, приключения, мистику, детективы, только любовные романы терпеть не могу. Я выяснил, что хороших писателей очень мало, иногда читаешь и поражаешься, надо же такой бред написать. Абсолютно неинтересно, даже раздражает. Вот смотри, – Кирилл взял с полки книгу и прочитал, – «Елена жила в многоквартирном особняке». Как тебе?

Юлька пожала плечами. Предложение как предложение. Она не поняла, что именно не понравилось Кириллу. Ну жила Елена в особняке, что здесь особенного?

– Не поняла? – Кирилл ждал ответа.

– Если честно, нет.

– Ты вдумайся. «Елена жила в многоквартирном особняке». Особняк – обособленное жилье, он не может быть многоквартирным, – горячился Кирилл. – И это пишет человек с высшим филологическим образованием.

С отвращением Кирилл бросил книгу на стол.

– А ты уверен, что станешь хорошим писателем?

– Постараюсь. Для этого нужно много писать и много читать. Мои школьные сочинения на выставку отправляли, но пишу я пока мало, а вот читаю очень много, накапливаю информацию. Чтобы хорошо писать, нужно много знать. Как можно писать о том, что плохо знаешь? Писатель должен обладать разносторонними знаниями…

Кирилла прервал заглянувший в комнату отец:

– Молодежь, вы готовы?

В зоопарке они провели весь день, не обращая внимания на плохую погоду. Покормили кукурузными палочками мартышек, угостили бананом гориллу, погладили лемуров, – посмеялись над побирушками-медвежатами, сфотографировались с удавом. Мама Кирилла сначала сопротивлялась, не хотела брать удава в руки, утверждая, что он холодный и скользкий. Втроем им удалось сломить мамино сопротивление, она позволила водрузить удава себе на шею.

– Надо же, он теплый и не скользкий! – изумилась мама.

– А я что говорил! – воскликнул довольный Кирилл.

На обратном пути они зашли в кафе-мороженое. Юлька давно так не отдыхала. Шутливо-благожелательная атмосфера успокаивала и создавала хорошее настроение. Когда пришла пора расставаться, Юльке стало немного жаль, что такой чудесный день закончился.

– Я позвоню! – крикнул Кирилл.

Юлька помахала уезжающей машине и вошла в подъезд. Открыв дверь квартиры, почувствовала запах грибов. Ура, бабушка дома! Она поцеловала бабушку в прохладную морщинистую щеку.

– Мумия еще не вернулась?

– Юля, сколько раз тебе говорить, не называй Музу Михайловну мумией, это нехорошо.

– Все равно она Мумия. В ней чувств столько же, сколько в тысячелетней мумии, – упрямо склонила голову Юлька.

Бабушка неодобрительно покачала головой.

Юлька до отвала наелась картошки с грибами. Сытный ужин подействовал усыпляюще, сил на посещение ванной уже не осталось, и Юлька уснула, не успев раздеться. Она спала и не слышала осторожных шагов, скрипа приоткрывшейся двери, не видела устремленных на нее глаз с горящими в них красными огоньками.

– Первое, что девочка услышала утром, – скрипучий голос Мумии:

– Юля, это ты перевернула банку с краской?

– С какой еще краской? – не открывая глаз, пробормотала Юлька.

– Голубой, – лишенным интонации голосом уточнила Мумия.

– Не трогала я никакую краску.

– Ты ее не трогала, ты ее опрокинула.

– Ничего я не опрокидывала, – от возмущения расхотелось спать.

– А кто перевернул банку с краской?

Не надевая халата, в одной ночной рубашке Юлька вышла в коридор. В углу валялась перевернутая банка, по полу растеклась голубая лужица.

Что случилось? – из комнаты вышла бабушка, уже одетая и причесанная.

Я вчера вернулась поздно, привезла краску для пола на балконе. Поставила вот здесь, – Мумия показала на подставку для обуви, – а ночью кто-то опрокинул ее и испортил паркет, – она посмотрела на Юльку.

– Я из комнаты не выходила, – запротестовала девочка.

– Здесь отпечаток, – Мумия ткнула пальцем в голубую лужу.

Подойдя поближе, Юлька склонилась над разлитой краской и увидела отчетливый след от женской туфли.

– Наверное, это я ночью сослепу сшибла банку, – кинулась на выручку внучке бабушка.

– След маленький, – Мумия была непреклонна.

– Но у меня нет такой обуви, – возразила Юлька и язвительно добавила: – Можете проверить, у меня все туфли на платформе. И потом, дома я ношу тапочки.

Мумия бросила взгляд на Юлькины тапочки, сравнила со следом на разлитой краске и несколько растерянно извинилась. А Юлька, забыв обо всем, внимательно разглядывала отпечаток. Он был непохож на след от современной туфли – каблук слегка расширялся книзу. Юля явственно представила изящные, атласные туфельки с богато украшенной пряжкой, какие носили несколько веков назад.