Сара задумалась, не была ли одной из предательниц дуреха Мэри.

- Я не был с ним в первые два раза, но наблюдал третий лично. – Маркус покачал головой с выражением сожаления на лице. – Поэтому, хотя мы и дружим уже восемь веков, я стараюсь не обижаться, что подсознательно он ожидает от меня удара ножом в спину.

Роланд не доверял Маркусу даже после восьми столетий дружбы? Наверное, его проблема глубже, чем ей казалось.

- В любом случае, я выложил это все для того, чтобы перейти ко второму вопросу: ты кажешься милой женщиной. Умная, привлекательная и удивительно хорошо все воспринимаешь.

Как, например, убежала в лес, считая их чудовищами?

- И что же ты хочешь в итоге сказать, Маркус?

- Ничего особенного. Не знаю, собираешься ли ты уехать при первой возможности или останешься, чтобы помочь нам во всем разобраться. Хочешь ли ты завести с Роландом интрижку или попытаешься прорваться через его щиты и выстроить серьезные отношения.

Сара недоверчиво уставилась на собеседника.

- То есть тебя интересует - честные ли у меня намерения?

Маркус фыркнул:

- Роланд меня бы пристукнул, если бы я сделал что-то настолько ужасное. Нет, я просто подумал, лучше пояснить, что считаю себя душкой. Однако - и заруби себе на носу! - если ты решишь по глупости предать моего друга, я убью тебя без колебаний.

В его глазах не было ничего от «душки», и Сара ни секунды не сомневалась в осуществлении угрозы.

- Я не собираюсь его предавать.

Маркус улыбнулся и взял вилку.

- Тогда мы поняли друг друга.

И опять повеселев, принялся за еду.

- Знаешь, я понимаю, что ты беспокоишься о друге, но если ты угрожаешь каждой женщине, с которой он ужинает, вполне вероятно, многие не приходят на второе свидание, - медленно изрекла Сара.

Маркус покачал головой.

- Ты - первая женщина, которой он заинтересовался за столетия.

- Первая?

- Да, и он бы пришел в ужас, если бы узнал о моих откровениях, так что…

- Молчок.

- Спасибо.

Послышался приглушенный вой. Сара вспомнила слова Маркуса.

- Одной из предавших Роланда была Мэри?

- Да.

Он выпил несколько глотков чаю. Хотелось бы продолжить расспросы, но страж приложил палец к губам и выразительно посмотрел на черный ход. Сара повернулась на стуле и стала ждать.

Раздался низкий вой, действительно походивший на волчий, и ворчание Роланда. Дверь открылась, он зашел, неся серого полосатого кота, которому, похоже, еще было куда расти. Его шерсть стояла дыбом, кот постоянно облизывался. Еще одно завывание вырвалось у него прежде, чем хозяин, закрыв и заперев дверь, осторожно поставил свою ношу на пол.

- Все-таки енот? – спросила Сара и улыбнулась, когда Уорбрук закатил глаза.

- Самый большой чертов енот, какого я когда-либо видел. Я почти уверен, что он бешеный, но разве это остановило Ницше? Нет.

Наглый котяра пошел на кухню первым, но остановился, увидев гостей и едва не сбив с ног хозяина.

- Черт возьми, Ницше.

Смеясь, Сара попыталась подозвать его, но Ницше с сомнением посмотрел на нее и прижался ближе к Роланду.

- Он не привык к незнакомцам, - извиняясь, пояснил тот. – Как только наестся до отвала, и его ненасытное любопытство проснется, то сразу к тебе проникнется.

Он взял с холодильника кошачий корм и миску для воды. Сара сложила грязную посуду и отнесла в раковину, пока хозяин наполнил миску водой, а еще одну - консервами, сильно пахшими печенкой. Сдернув этикетку, Роланд вымыл банку и бросил ее в мусорное ведро, предназначенное для отходов на переработку, стоявшее в одном из нижних шкафчиков. Маркус тоже пришел на кухню и положил свою тарелку на груду, уже имеющуюся в раковине.

- Я решил уточнить: ты ведь не против, если я останусь на ночь? Или хочешь, чтобы я уехал?

Роланд поставил миску на пол.

- Оставайся. Мы тебя завтра вечером подвезем домой.

Мы.

- Спасибо, приятель.

Сара улыбнулась, когда Ницше начал жадно поедать вонючий корм. Роланд погладил питомца по полосатой голове, выпрямился и спросил у друга:

- Как колено?

- Чертовски болит. Похоже, мне пора спать.

Сара с Роландом пожелали ему спокойной ночи и посмотрели на грязную посуду.

- Я этим займусь, - сказал Роланд, как только Сара поняла, что у него нет посудомоечной машины и придется мыть руками. - Почему бы тебе не отдохнуть в гостиной? День был долгим и трудным.

«Долгий день» - это преуменьшение. Казалось, что бессонница, из-за которой она поднялась ни свет ни заря и начала копать огород, мучила ее несколько недель назад, а не утром. Что касается сложности…

Да, ее сильно напугали, но, вместе с тем, она неплохо провела время, например, отдыхая с Роландом…Саре хотелось еще задержаться здесь и, возможно, узнать о нем побольше.

- Все в порядке. Лучше я побуду с тобой.

Она улыбнулась, когда у него на лбу словно появилась надпись «С чего это вдруг ты хочешь остаться со мной?». Сара взяла желто-зеленую губку. Этот мужчина и правда не сознавал своей привлекательности.

Обычно мытье посуды было одним из самых утомительных домашних занятий - в ее домике просто не хватало места для посудомоечной машины. Но рядом с Роландом, касаясь плечом его руки, а иногда - когда он передавал ей мыльную тарелку, чтобы сполоснуть и положить на сушилку - то и соприкасаясь пальцами… Сара признала, что это весело.

Роланд сначала был молчалив, почти робок, что заставило ее задуматься, какая одинокая у него жизнь. Сет и Маркус подшучивали над отшельничеством соратника. Неужели она действительно первая, кого он добровольно сюда привез? Неужели у него нет друзей, с которыми он мог бы оттягиваться и расслабляться?

Сара подозревала, что нет, и сомневалась, что за долгую жизнь страж познал много радости. Он посмеивался над ее шутками - хрипловато, словно забыл, как веселиться.

- Роланд, спасибо, что позволил мне остановиться у тебя.

- Тебе здесь рады. – Он краем глаза посмотрел на нее и усмехнулся. – Намного больше, чем Маркусу.

Сара улыбнулась. Электрический разряд прошел по ее руке, когда Роланд положил пару мыльных ложек ей на ладонь и легонько провел пальцами по коже.

- Ты казалась… весьма серьезно настроена не ехать к своей семье, - небрежно заметил он.

- Да. С семьей мне не повезло.

- Как так?

Сара поморщилась.

- В восемнадцать лет моя мать решила банально залететь, чтобы ее дружок на ней женился. Он же посоветовал ей поцеловать его в зад и ушел, не оглядываясь. Девять месяцев спустя родился мой брат Джейсон. В двадцать она снова попыталась провернуть тот же трюк с номером два, который провел с ней несколько жалких месяцев, а затем сбежал до моего рождения. После этого – хоть, слава богу, больше детей у нее не было - наша мамаша меняла мужчин как перчатки. Некоторые были добры ко мне и Джейсону, кому-то было на нас наплевать. А находились и мерзавцы, что причиняли нам физическую и психологическую боль. Так что сам понимаешь, мне не за что любить родню.

Роланд помрачнел.

- Я знаю, что это личное, но осмелился ли кто-нибудь из них?..

- Изнасиловать меня?

Он кивнул.

- Нет. - Сара взяла у него еще одну вилку. – Хотя был один, которого она начала водить домой, когда мне было тринадцать… - Она поежилась, вспоминая. – Он так смотрел на меня, что мурашки по коже бегали. Мать бросила его довольно скоро.

- Хорошо.

- И сделала это не потому, что боялась за меня, а из ревности. Обвинила меня, что я намеренно пытаюсь увести его у нее.

Роланд перестал мыть посуду и недоверчиво посмотрел на Сару. Та пожала плечами.

- Моя мать – одна из тех женщин, которые не хотят взрослеть. Когда мы с Джейсоном учились в старшей школе, она носила мою одежду, пыталась вести себя как подросток, смущала Джейсона, стоило ему привести домой девушку, и приставала ко всем моим парням. Хотя таких было немного. Я прекратила встречаться с кем-либо, когда поняла, что она будет пытаться соблазнить любого, кто проявит ко мне хоть какой-то интерес.