Фиби сделала глоток вина.

– Мне показалось разумным выходом из сложной ситуации – перестать видеться, ведь твоя мать…

– Ты разговаривала с мамой? Когда? – Артур наклонился к ней и еще крепче сжал ее руку.

– На скачках в Дерби. Помнишь, когда мы встретились все вместе во время ленча? Она тогда обронила, что, если наши отношения примут серьезный характер, тебе придется оставить гвардию.

Артур раздраженно отставил свой бокал в сторону.

– Как она могла! Она не имела права вмешиваться в мою личную жизнь! Почему ты не рассказала мне об этом разговоре раньше?

– Не хотела. А потом, ты же помнишь, в тот день произошел этот ужасный инцидент с мисс Дэвисон. О чем еще можно было думать после ее трагической гибели?

– Да, жалко ее, конечно. Очень жаль! Но еще горше от осознания того, сколько времени потратили впустую! Сколько хороших писем я бы получил от тебя за все те годы, что мы не общались. И, наверное, если бы мне пришлось оставить гвардию, это тоже было бы только к лучшему. Вступил бы в другой полк. Знаешь, немного осталось нашего брата, офицеров гвардии, после битвы на Марне и под Монсом! – Артур тяжело вздохнул. – Мама все еще живет в прошлом, в том мире, которого уже больше нет. Война – кровавая бойня, вмиг разрушившая все иерархические построения минувших столетий, выбросившая на свалку деление британцев на сословия и прочую чушь. Столько пэров, наследников громких титулов, выпускников аристократических школ и просто хороших парней полегло на полях сражений! В бою не имеет значения, какое у тебя звание и есть ли у тебя титул. Знала бы ты, как умирали многие мои однополчане, харкая кровью, изнемогая от боли в полевых госпиталях, моля лишь об одном: чтобы побыстрее закончились их невыносимые страдания. Фиби, я так по тебе скучал! Пытался флиртовать с другими девушками, хотел заполнить ту пустоту, которая образовалась в моей жизни после твоего ухода. Но ничего не помогало. Везде и всюду я думал только о тебе.

Фиби почувствовала, что от избытка чувств она вот-вот расплачется. Но устраивать мелодраматическую сцену на людях тоже не хотелось.

– Здесь очень душно! – прошептала она едва слышно. – Еще немного, и я лишусь чувств от нехватки воздуха.

– Хорошо! Тогда пошли ко мне в номер и поужинаем там.

Она кивнула в знак согласия, и Артур повел ее по лестнице на третий этаж, где располагался его номер. Они молча прошли по пустынному коридору, вслушиваясь в скрип рассохшихся половиц, и остановились возле запертой двери. На какое-то мгновение Фиби охватило смятение. Наверное, не нужно этого делать, подумала она. Надо было просто заказать такси и уехать домой. Но в ту же минуту она отбросила прочь все сомнения. Будь что будет! Она должна побыть какое-то время наедине с Артуром. Когда еще они встретятся в следующий раз? Разве они не имеют права хотя бы на одну-единственную ночь?

Он распахнул дверь, приглашая ее в номер. Красивая гостиная, на стенах многочисленные литографии на тему охоты и спорта, на окнах веселенькие ситцевые занавески, уютная ниша с небольшим обеденным столом. Рядом спальня. Фиби сняла плащ и положила его на кресло, скользнув взглядом по комнате: повсюду вещи Артура, приятно пахнет табаком и дорогим одеколоном. Таким изысканным парфюмом обычно пользуются щеголи, осаждающие театральные кулисы. Впрочем, Артур тоже был отменным франтом и заботился о своем туалете с не меньшим рвением, чем она сама.

Подали ужин, и они уселись за стол. Фиби пригубила шампанское и не почувствовала никакого вкуса. Только пузырьки воздуха ударили в ноздри. Напряжение между ними не спадало. Когда закрылась дверь за официантом, она взглянула на Артура и, не говоря ни слова, рухнула в его объятия, дав волю слезам.

– Прости! Прости меня! Я думала, что так будет лучше!

Он осторожно тронул мизинцем ее губы, и она почувствовала на щеке прохладу в том месте, где по коже прошлось его золотое кольцо-печатка.

– Сейчас ты со мной, и это – главное. Лучший вечер за весь мой отпуск. Ты понятия не имеешь, как я жаждал этого мгновения. Сколько раз я бесцельно шлялся возле твоего театра в надежде случайно встретить тебя на улице. Я писал тебе, но ты не отвечала. Не будем же сейчас попусту тратить наше время, размышляя о том, что и как могло бы быть лучше. Главное – сейчас мы вместе, и мы – одни.

Она поцеловала его, вначале медленно, робко, словно пробуя на вкус, и в ту же минуту волна влечения затопила их обоих. Неудержимое желание слиться воедино, почувствовать вкус тела друг друга было столь велико и всеобъемлюще, что были отброшены прочь все условности и та ложная стыдливость, которую Фиби так хорошо изображала на сцене. Ужин так и остался нетронутым. Он остывал на столе, в то время как влюбленные срывали друг с друга одежду, лихорадочно искали застежки и пуговицы, чтобы побыстрее освободиться от ненужных пут, и, наконец, рухнули абсолютно нагими на кровать и предались любви. Они наслаждались друг другом, с удовлетворенными улыбками созерцая собственные отражения в висевшем напротив огромном зеркале в массивной позолоченной раме. В зеркале отражалось каждое их движение, и созерцание реакции друг друга на нескончаемые ласки лишь усиливало остроту наслаждения. Их любовь, она была сама нежность, сама радость, а потом вдруг стремительный взрыв страсти, и Фиби, обхватив руками тело Артура, почувствовала, как он вошел в нее и задвигался внутри сильными и мощными толчками. И по ее телу вдруг разлилось такое блаженство, которого она никогда не испытывала ранее.

А потом они лежали, откинувшись на подушки, пресыщенные ласками, уставшие, но счастливые, получившие сполна все, что может дать физическая близость. Фиби с некоторым любопытством разглядывала в неярком свете ночника растянувшегося рядом с ней Артура. Так вот оно как бывает, когда мужчина и женщина занимаются любовью, размышляла она. С ним все получается так естественно, так просто… Какая же она дурочка, право! Столько лет отказывать себе в таком удовольствии! Ведь их потянуло друг к другу с самой первой встречи, с того момента, как они познакомились на свадьбе мисс Лили Элси много лет тому назад. Артур прав, столько времени растрачено впустую. Но сейчас они вместе, и это главное. Этот красивый мужчина, лежащий рядом с ней, отныне и навсегда останется в ее жизни. И она с ним больше никогда не расстанется. Артур заснул. Фиби подняла с пола стеганое одеяло и прикрыла им голое тело, а потом тихонько легла рядом, свернувшись калачиком.

Утром они вместе плескались в ванне, намыливали друг друга, смывали губкой мыльную пену и все время смеялись, словно впереди у них еще целая вечность счастья. Столько времени, чтобы доставить радость друг другу и ублажить свои тела, открывая для этого все новые и новые способы. Завтрак им тоже принесли прямо в номер, и по обилию еды Фиби поняла, что завтрак подали на двоих. Закутавшись в халат Артура, она без тени смущения вышла к столу и, усевшись, спокойно стала ждать, пока ее обслужат. Яйца, ветчина, хрустящие тосты, свежайшие сдобные рогалики, высокий серебряный кофейник с горячим кофе. Настоящее пиршество для изголодавшихся любовников.

– Итак, какие у нас планы на день? – улыбнулся ей Артур. – Предлагаю пойти и купить тебе кольцо.

– Наверное, мне все же стоит для начала заглянуть на репетицию. Да и сменить вечернее платье тоже не мешает.

– Когда же ты вернешься? Не забывай, сегодня мой последний день!

– Помню-помню! Я постараюсь управиться за пару часов.

Что она делает, мысленно спохватилась Фиби, уже стоя в дверях. Разве она не может пожертвовать всеми делами, чтобы провести весь этот день с Артуром? К тому же, если она сейчас заглянет к себе в квартирку на Литл-Портленд-стрит, то товарки засыплют ее вопросами. Что да как? Не проще ли купить себе что-то из одежды, а потом зайти в какую-нибудь химчистку и попросить их разрешить переодеться? Говорят, в некоторых химчистках к услугам клиентов есть даже душ. Так что все можно устроить проще простого.

Так или иначе, а «Кавендиш» покидала женщина, имеющая мало общего с той, что вошла туда накануне вечером! Вчера каждый из них был как бы сам по себе, а сегодня они уже пара. И никто не разлучит их. Никогда! Нет, она не станет портить ему последний день отпуска. Сейчас она возьмет и сделает что-то из ряда вон, нечто такое, чего никогда не позволяла себе. Позвонит в театр и скажет, что заболела, попросит дать ей отгул и пропустит спектакль. Впервые за всю свою сценическую карьеру! Подумаешь, перетерпят как-нибудь один вечер. Хотя такое отношение к театру в корне противоречит ее принципам. Но ничего не поделаешь! Значит, придется пересматривать и сами принципы.