Но если Маркс мог предсказывать непрерывный поток и конвейер, если он мог только частично иллюстрировать методы организационно-технической связи, то теперь синтетические методы производства проявляются уже как мощная система, система уплотнений (сжатие в пространстве и времени), система непрерывности, система механизации непрерывности (конвейеры), система синхронности (согласования во времени).

И если мы припомним, что уже в мануфактуре, как об этом сказано выше, обнаружились со-от-но-ше-ни-я между производственными процессами, если машинизм эти соотношения закрепляет, развивает и делает все более и более точными, то период реконструкции с его развитыми синтетическими методами в каждый данный момент производства прямо заковывает производство прочными внутренними количественными взаимозависимостями.

Отсюда понятно, что и трудовые процессы работника характеризуются сильнейшей зависимостью, во-первых, от данной индивидуальной машины или рабочего места, во-вторых, от целых групп машин, наконец, от цепей, фронтов и комплектов других работников[44]. Если когда-то эти трудовые процессы при ремесле и мануфактуре характеризовались человеко-энергетической нагрузкой, то теперь их качество и совершенствование носит именно приспособительно-организационный характер.

Отсюда же, как никогда, в понятие нормы труда входит не голое представление о количестве трудового напряжения, а именно организационное при-но-ро-вле-ни-е работника к производственному процессу и ко всей организации предприятия.

И надо понять, что чем дальше идет развитие индустрии, тем более все важнее и важнее в труде работника выступает не непосредственное «количество выработки», а точное «поспевание» в обслуживании операций, точное и в пространстве, а главное во времени дежурство в производстве.

В этой же цитате Маркс принципиально, как видим, противопоставляет принцип «изоляции» производственных процессов (разделение труда) принципу «связи».

В то же время мы должны предупредить и всякое догматическое толкование производства. Наиболее совершенные формы производства характерны не только тем, что они в масштабе данной формы преобразуют все и всяческие производственные отношения, но они решительно преобразовывают организационный строй и в низших формах производства.

Теперь уже трудно найти и классическую форму ремесла и классическую форму мануфактуры: они осложняются и преобразовываются отдельными методами высших форм производства.

Так, с развитием стандартизации и ремесленник неизбежно работает на почве этих стандартов, им подчиняется. И ремесленник работает с теми приспособлениями и с теми их типами, которые созданы массовым машинным производством. Точно так же, например, и конвейер вторгается какой-либо отдельной линией в серийное производство.

Отсюда вывод, что даже в современное ремесло все более и более проникают общественно-производственные тенденции, и ремесло все более подчиняется нормирующим тенденциям высших форм производства.

Вот теперь, после исторической справки и общих аналитических положений, мы уже можем приступить к нашей формулировке общей установки в вопросах нормирования.

Современная стадия производственной культуры, т. е. крупное машинное производство, в то же время испытывающее всю силу организованного давления периода реконструкции, заставляет нас прежде всего дать наиболее характерный признак современных форм нормирования.

Для производства всегда и при всех формах промышленности показателем его культуры является количество выработанного продукта в определенную единицу времени, т. е. количество штук за исключением брака. При расчетах производительности каждого отдельного рабочего обыкновенно пользуются законом арифметического среднего, и это опять-таки при всех формах промышленности: при ремесле, при мануфактуре, при машинной индустрии. Будет ли ремесленное предприятие типа сапожной мастерской, мануфактура типа производства булавки, текстильная фабрика или, наконец, завод Форда, – всюду и везде высчитывается продукция, скажем, за год или за день, выпускаемая предприятием, – примерно: 20 пар сапог, 12 000 булавок, 800 кусков ткани, 1800 автомобилей в день. Количество выработки, падающее на одного рабочего при соответственном количестве рабочих – 20 человек (сапожное предприятие), 10 (булавочное), 200 (текстильное), 100 000 (автомобильное), – определяется: 20/20 = 1 пара сапог; 12 000/10 = 1200 булавок; 800/200 = 4 куска ткани; 1800/10 000 = 0,018 автомобиля,

Теперь спрашивается, в каком из этих предприятий эта выработка каждого рабочего будет выражаться действительно в конечном продукте предприятия (и в количестве, близком к среднему) и в каком она будет иметь для данного рабочего лишь характер теоретический? Можно определенно ответить на этот вопрос, что только для первого типа, т. е. для ремесленно-сапожной мастерской, где каждый рабочий-сапожник работает с «пары» или со штуки конечного продукта. Заметим еще для ясности понимания этих различий, что в этом случае каждый рабочий изготовляет то, что и предприятие в целом; здесь предприятие является простой суммой маленьких замкнутых предприятий – рабочих мест. Во всех других случаях такого совпадения нет.

Отсюда совершенно закономерно определять норму для каждого отдельного рабочего в ремесленном предприятии величиной конечной продукции.

Теперь сделаем справку, как выражается норма выработки в современном текстильном предприятии, например, в прядильном, на ватерах. Она выражается, примерно, так: обслуживание четырех сторонок машин (или 750 веретен) при ликвидации обрывов 8 раз в час на каждые 100 веретен. Где же здесь величина продукции? Ее нет. За продукцию ручается сама машина-автомат; продукция характеризует состояние нити, сданной от других машин, «обработку» машины и уход за ней подмастерьев. В характеристику нормы входит объем обслуживания машины.

Мы нарочно взяли такую дистанцию от сапожной мастерской до работы ватерщицы, чтобы наиболее разительно показать, как изменяется выражение нормы в зависимости от формы производства.

Вместо примера с сапожной мастерской мы, конечно, могли бы взять металлообрабатывающую мастерскую, например, инструментальную, в которой данный инструмент производится индивидуально каждым рабочим.

Не ясно ли, что, чем совершеннее данная производственная форма, тем более норма усваивает организационно-производственный характер.

Отсюда совершенно ясны и средства работника для увеличения выработки или норм. Если в примитивных формах производства увеличение нормы достигается увеличением рабочей (или вернее обработочной) энергии работника, то в высоких формах производства увеличение нормы, падающей на одного рабочего (повторяем, что здесь выработка продукции рабочим является уже чисто теоретическим положением), достигается повышением организационно-распределительных усилий.

Из только что развитых положений мы делаем следующий вывод: чем выше данная производственная форма, тем более для нормы являются характерными организационно-производственные моменты. Второй формальный вывод, что единого метода нормирования, приложимого ко всем формам производства, быть не может.

Как мы видим, увеличение нормы на высших стадиях производственной культуры достигается развитием особой трудовой культуры работника.

Трудовая культура в том и состоит, чтобы добиваться все более высших, все более совершенных организационных средств в работе в соответствии с тем, что, чем выше производственная культура, тем все более требует она от работника высоких распределительно-трудовых качеств.