И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики его, чтобы показать ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено. Когда же сидел он на горе Елеонской, то приступили к нему ученики наедине, и спросили: скажи нам, когда это будет, и какой признак твоего пришествия и кончины века? Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас. Ибо многие придут под именем моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят.

Матфей, глава. 24, ст. 1 — 8.

Будучи богом, мессир Христос тем не менее оставался и человеком; мы уже знаем, что в его распоряжении всегда были две сущности — на выбор. Ночь, проведенная под открытым небом, его весьма утомила. Кроме того, за весь предыдущий день, который начался вроде бы триумфом и завершился поспешным бегством, он нигде не удосужился даже закусить. Восторги толпы могут быть опьяняющими, но они не слишком питательны; дрожь в поджилках перебивает аппетит, но, когда поджилки перестают трястись, голод становится еще ощутимее.

Ходячее Слово ощущало жестокие рези в пустом желудке. А кругом было чистое поле. Где тут разговеться?

— Петр! Иаков! Андрей! Иоанн! Варфоломей! — закричал проголодавшийся сын голубя. Апостолы прибежали на его зов.

— Вы догадались захватить из Иерусалима чего-нибудь съестного?

— Конечно, господи.

— Замечательно. Давайте все сюда!

— Но, господи…

— Какие тут могут быть «но»?

— Но мы все уже съели вчера вечером.

Иисус не сдержал возгласа разочарования и досады.

— Тогда раздобудьте хоть что-нибудь!

— В чистом-то поле? Откуда же взять, господи?

— Ладно. Пойду сам на дорогу, авось отыщу хоть плод дикой смоковницы…

И он отправился на дорогу в сопровождении двух своих учеников. Вдоль дороги раскинулись сады, среди которых укрывались виллы иерусалимских богатеев. Отдельные ветки деревьев свешивались через ограды и простирались над дорогой следует заметить, что по еврейскому обычаю любой путник имеет право утолить голод и жажду плодами с придорожных деревьев, если их ветви выступают над оградой.

Первое такое дерево, замеченное Иисусом, оказалось великолепной смоковницей. Голодный сын голубя устремился к нему чуть ли не рысью. Он раздвинул ветки, обшарил листву, но, поди ж ты, смокв там было не больше, чем на осине.

Ходячее Слово, как мы уже имели возможность убедиться, не отличалось покладистым характером. Не найдя на этой превосходной смоковнице ни одной смоквы. Иисус позеленел от злости. Изругав ни в чем не повинное дерево, он под конец проклял его по всем правилам искусства. Смоковница с перепугу тут же начала сохнуть.

Этот случай, между нами будь сказано, лишний раз подтверждает что кротчайший сын голубя при случае изрыгал такие хулы, что ему позавидовал бы любой буйно помешанный. Кстати дерево было вовсе не виновато, что на нем не оказалось плодов: просто для них еще не пришло время! Не следует забывать, что дело происходило в понедельник перед пасхой а смоквы, как известно, не созревают ранней весной ни в одной стране. К тому же, если Иисус мог засушить дерево силой своего заклятья, почему бы ему вместо этого не воспользоваться своими сверхъестественными способностями по прямому назначению? Ведь было бы куда гуманнее заставить несчастную и совершенно невинную смоковницу украситься вмиг созревшими сочными плодами!

У Иисуса видимо, не хватило времени над этим поразмыслить. Он проклял смоковницу, и смоковница увяла. Не угодила мне — так вот на тебе, получай! Стоит привести дословно эту историю, о которой нам повествует евангелист Марк:

"На другой день, когда они вышли из Вифании, он взалкал. И, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев; ибо еще не время было собирания смокв.

И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек!" (Марк, глава. 11, ст. 12-14).

Его собрат Матфей, излагающий этот случай примерно так же, добавляет: «И смоковница тотчас засохла» (Матфей, глава. 21, ст. 19).

Настроение у Иисуса было такое, что он не мог удержаться, чтобы тут же не отправиться в Иерусалим и не учинить там скандал. И вот он явился в храм и повторил представление, уже отрепетированное три года назад: обозвал ворами торговцев голубями и агнцами, опрокинул лотки и столы менял.

Святая братия дошла к тому времени до последней крайности и готова была на все, лишь бы раздобыть хоть немного съестного и денег.

Затем Иисус исцелил оптом целую кучу хромых и слепых. «Слепых и хромых», — сказано в евангелии. Ни один другой больной или увечный в тот день не получил облегчения. Заметим, что за время своего пребывания на земле Иисус не выпрямил ни одного горбатого. Может быть, они вызывали у него отвращение? Этого никто не знает. Это святая тайна.

Один из отцов церкви, Евсевий Кесарийский, утверждает, что в тот же день, так называемый святой понедельник, миропомазанный исцелил также одного прокаженного, и сделал это, как говорится, заочно, письмом. К одному из апостолов, Филиппу, пришли чужестранцы и сказали, что хотят видеть Иисуса. Филипп направил их к Андрею. Тот доложил Иисусу, который не стал держать своих посетителей в передней и сразу пригласил на аудиенцию.

— Чем могу служить? — спросил он.

— Нас послал наш владыка Абгар пятый, царь Эдессы. Он предлагает вам убежище в своем царстве, если вы не уживетесь с властями вашей страны.

Иисус поблагодарил их за столь любезное предложение, но принять его отказался. В самом деле, ведь если бы он согласился, кто избавил бы от бремени греха род человеческий?

Тогда посланные сообщили, что их господин заболел проказой. Этот страшный недуг не щадил даже царей, но те по крайней мере пользовались какими-то преимуществами: прокаженных царей и тогда не сажали в карантин.

Иисус поспешил успокоить своих благородных просителей и уверил, что его величество исцелится в тот же день, когда получит его ответ.

Евангелист Иоанн упоминает об этом посещении знатных иноземцев, только он выдает их за греков, в то время как Евсевий клянется всеми святыми, что это были посланцы царя Абгара пятого (о нем, к слову сказать, никто ничего не знает). Впрочем, это не имеет никакого значения.

Тот же Иоанн рассказывает, как вечером этого дня страх охватил господа бога нашего: «Душа моя теперь возмутилась… — говорил он. — Отче! Избавь меня от часа сего! Но на сей час я и пришел…» (Иоанн, глава. 12, ст. 27).

Иначе говоря: «Папочка, а нельзя ли как-нибудь от этого отвертеться? Нельзя? Ну, что ж, пусть будет, что будет!»

Во вторник апостолы снова посудачили немного о проклятой Иисусом увядшей смоковнице.

— Смотри-ка, — заметил Петр, — и дня не прошло!

— Я ее видел сегодня утром, — отозвался Варфоломей. — Она была суха, как самое сухое полено. Ходячее Слово вмешалось в разговор:

— Друзья! Если в вас есть вера, вы тоже совершите чудеса не хуже тех, которые видели. Главное — иметь веру. Пока вы не будете сомневаться, вы сможете не только засушивать смоковницы. Вы сможете даже сказать вот этой горе: «Сдвинься с места и упади в море!» — и гора тотчас обрушится в море. Апостолы, которых восхитил фокус со смоковницей, были поражены, узнав, что и они смогут творить чудеса не хуже. С удивлением посмотрели они на гору Елеонскую, и дух их смутился при мысли, что они смогут поколебать такую громадину. Попробуйте на секунду поставить себя на их место.

К полудню вся компания снова спустилась в Иерусалим. Ее глава поразглагольствовал еще немного в храме, пытаясь, как обычно, дискредитировать фарисеев. Он сравнил их с людьми, которые на словах служат богу, а на самом деле повинуются только собственной прихоти.

Он рассказал притчу:

"У человека было два сына. Пришел он к первому и сказал: