Ногайские Татары и Черемисы обладают сильным телосложением и хорошим здоровьем. У мужчин глаза впалые и очень малые, лицо чрезвычайно широкое и смуглое; голову бреют; на бороде растут весьма редкие волосы, отчего лицо у них неприятное. Но как они ни отвратительны, все таки они ангелы в сравнении с Калмыками, в наружности которых что-то страшное. Одежда первых состоит из полукафтанья и грубой серой ткани, под которую они надевают полушубок, из бараньей шкуры, шерстью наружу; шапки шьются из того же. Женщины одеваются в длинные платья из толстого полотна, а на голове носят шапку, очень похожую на каску. Вместо серег носят копейки, мелкие монеты, ходящие только в Московском государстве. У этих народов существует обычай посвящать Богу некоторых из своих детей еще до рождения. Мальчики семи или восьми лет, посвященные таким образом, носят серьги с рубинами или бирюзою, а девочки носят их в правой ноздре. В продолжении лета Ногайские Татары, как и Калмыки, стоят (как бы) лагерем и снимаются (с него) по мере надобности в съестных припасах и подножном корме. Для переноски домашней утвари они употребляют верблюдов, а кибитки, hutes, ставят на большие повозки, нарочно для этого устроенные. Так переходят они всю жизнь с места на место, никогда не имея постоянного жилища. Зимою приближаются они к Астрахани, вокруг которой каждое семейство располагается на известном расстоянии, так чтобы, в случае тревоги, быть в состоянии помогать друг другу. Калмыки, их непримиримые враги, не оставляют их в покое, в особенности когда Волга замерзает и представляет удобный вход в их стан. Чтобы отражать обиды, наносимые им, Астраханское управление, покровительствующее им, дает им на каждую зиму оружие, которое летом отбирает, опасаясь оставлять его у них, чтобы они не воспользовались случаем и не употребили бы его против своих благодетелей. Им так мало доверяют, что даже, пока у них есть оружие, один из мурз или князей, которые от времени до времени сменяют друг друга, должен оставаться заложником во дворце. Охота, рыбная ловля и присмотр за скотом составляют обыкновенные их занятия. Волы и коровы у них почти такие же, как в Голландии, но овцы гораздо жирнее. У этих животных нос кривой и высокий, уши длинные и висячие, как у болонки, а хвост такой тяжелый, что по большей части весит не менее 20 фунтов. Лошади их с виду некрасивы, но очень сильны и выносливы. Верблюдов у них очень мало. Пища состоит из сухой рыбы, которую они употребляют так, как мы хлеб. Едят еще пироги с рисом и медом, которые они жарят на масле или на меду. Они любят всякое мясо, но в особенности лошадиное. Пьют воду и молоко и преимущественно кобылье. Веру они исповедывают Магометанскую и следуют учению Персов. У них есть князья и начальники из своего племени, которым только они и повинуются; они не платят даже дани царю, который уволил их (от неё) с условием являться на службу по первому его указу. Они сами весьма готовы к этому и, может быть, не столько из признательности, как по склонности: война доставляет им возможность безнаказанно воровать, что составляет их преобладающую страсть. Таким путем они получают вознаграждение и охотнее служат царю.

23 Сентября мы принимали нескольких Немецких офицеров, которые, поздравив нас с счастливым прибытием, просили нас навестить их. Они делали это так радушно, что мы не могли отказаться. На другой же день отправились к ним и были очень хорошо приняты. С своей стороны мы старались отблагодарить их за вежливость, когда они приходили на наше судно. Так как в то время только и речи было что о бунте казаков, против которых воевода, за несколько дней до нашего прихода, послал суда, то здесь будет кстати сказать об этом. Но прежде нежели говорить о том, каков был успех этого бунта, необходимо сообщить читателю о том, что послужило поводом к нему. А так как произвел бунт казак, то мы прежде скажем, из каких народов составилась их община.

Есть два рода казаков: Запорожские и Донские. Первые некогда зависели от Польши. Они живут обыкновенно на островах Борисфена или Днепра, Nieper, который, пройдя Смоленск, пересекает Литву; потом, приняв на Волыни Припеть, течет через Киев, в окрестностях которого они тоже иногда живут. Эта река наполнена множеством скал, называемых порогами, что на местном языке значит лестнички или ступени, которые разделяют воду, montees ou degrez, и образуют более 50 небольших островов. Отсюда и жители названы Запорожцами т. е. за уступами, derriere les montees. Эти казаки обязаны были охранять Польшу и препятствовать всеми силами нападениям врагов, преимущественно Татар. Они получили название казаков от того, что легко бегают, так как коза; cosa на их языке значит коза или дух, esprit, и они полагают, что и тот и другая чрезвычайно легки, sans se mettre eu peine du plus ou du moins.

Донские казаки живут по Дону или Танаису и находятся под властью Московского царя, впрочем не по принуждению, а добровольно: они подчинились его царскому величеству с условием управляться собственными законами, своим народным вождем, которого сами выбирают. Они пользуются и многими другими правами, которых не имеют сами Москвитяне. Между прочим, замечательно то, что холоп знатного Москвитянина, укрывшийся между ними, становится на столько свободным, что его господин теряет на него право и не может употребить насилия для поимки. Из этих-то казаков произошел знаменитый Стенька Разин, который дерзнул напасть на войско царствующего государя Алексея Михайловича.

Предлогом к возмущению этого храброго казака послужило неудовольствие за то, что Московский воевода Юрий Алексеевич Долгорукий приговорил к смерти его брата, по следующему поводу. В 1665 году Московия вела войну с Польшей; брат Стеньки Разина привел в царское войско под своей командой казацкий отряд. По окончании похода этот казацкий начальник просил у воеводы позволения увести обратно свой отряд; но потому ли, что Москвитяне еще не могли обойтись без казаков, была ли у них к тому другая причина, только воевода отказал ему в просьбе. Нетерпеливые казаки посмеялись над этим распоряжением и немедленно ушли под предводительством своих начальников без ведома брата Разина. Воевода, обиженный оскорбительным для его власти поступком, который причинял вред дисциплине, обвинил начальника преступников и приговорил его к виселице. Разина возмутило это до глубины души, и он обещал отомстить за брата, если бы даже это стоило ему жизни. Некоторые утверждают, будто Разин этим удачным предлогом прикрыл намерение произвести бунт, для того чтобы безнаказанно воровать. Это предположение имеет некоторое основание, так как он учинил такую же дерзость в отношении Персидского шаха, который не сделал ему никакого вреда, как то было по отношению к Московскому царю.

Как бы то ни было, в 1667 году он обнаружил свою злобу на Волге, захватывая и грабя все насады, nassades, или барки, которые встречались ему на пути. На берегу он совершал такие же насилия во многих монастырях, разоряя алтари и не щадя ни мирян, ни монахов. Из Ярославля (?) и Вологды (?), которые первые испытали его ярость, он отправился с тем, чтобы овладеть Яиком, где оставил сильный гарнизон. Он укрепил этот город, как место, которое хотел удержать. Потом возвратился на Волгу, доплыл до Каспийского моря и распространил везде страх и трепет. Разорив города и села, лежащие по этой реке, он поплыл к Таркам, Terku, пограничному городу в Персии и поступил с ним также, как с Московскими городами. Он навел такой страх, что когда приближался к какому-нибудь месту, население бежало, что лишало его случая проявлять жестокость. Вот почему, чтобы удержать жителей, он употреблял хитрость, которая удалась ему во многих городах Московских, Мидийских и Персидских. Когда он приближался к какому-нибудь городу, то посылал сказать жителям, чтоб они не боялись, так как он идет не обижать их, а купить необходимое для войска. Его посланцы, казалось, говорили так чистосердечно, что верили их добросовестности. Таким образом бежавшие в горы, или в другие места, возвращались в города, а не успевшие уйти оставались, полагаясь на его слово. Обольстив их, он ходил между ними, любезно разговаривал, а для того, чтобы уничтожить всякое подозрение, покупал и заставлял своих покупать различные товары, за которые приказывал хорошо платить. Успокоив таким образом умы мнимою безопасностью, он повертывал шапку известным образом, что служило знаком для его шайки к истреблению жителей, которых принимались тотчас же сечь, имущество грабить и уносить.