В брачных обрядах Москвитянин не менее оригинален, как и в остальном. Никогда не увидит он той, на которой должен жениться. Когда молодой человек задумает жениться, он обращается к матери или ближайшей родственнице, которой поверяет свое намерение. Сия последняя сообщает об этом другим родственникам, которые все вместе обсуждают это. Если они находят партию приличною в семействе, с которым желают породниться, то отправляются к родственникам девицы, с которыми, только без ведома молодого, и заключают условие. Когда договор заключен, то многие молодые люди употребляют все, что могут, лишь бы увидеть суженую. Но что бы ни делал, не только не увидит, но скрывают (невесту) даже от родителей жениха, разве если дочь так красива, что нечего бояться, так как в этом случае ее, из особенной милости, показывают матери (жениха). Кто же при таких условиях знает, что она именно та, которую (жених) должен взять за себя? Но если у нее есть какой-нибудь недостаток тела или лица, то ее увидишь только в день свадьбы. Отсюда-то и происходят споры и разводы, столь частые у Москвитян, а нередко даже нечто худшее. При мне в Москве произошла история, которая достаточно показывает, что эти браки чрез свах не слишком удобны. Один молодой человек в Москве, ненавидя этот обычай, поклялся, что не желает жениться так, как обыкновенно. Он выразил желание видеть свою будущую жену до свадьбы, а так как ни один из его родственников не мог оказать ему этой милости, то он упросил своего друга найти ему невесту и ему же поручил устроить так, чтобы он видел ее до свадьбы. У этого друга был родственник, одна из дочерей которого лишилась глаза. Он предложил свой (план), который с радостью был принят отцом и дочерью, потому что молодой человек был богат, красив и принадлежал к очень знатной фамилии. Когда дело до половины устроилось, и оставалось только доставить им возможность увидеться, он сообщил своему другу, что нашел для него самую красивую во всей Москве девицу, к тому же очень богатую и с добрым сердцем; что, кроме удовольствия он будет несомненно счастлив с нею так, как ни с кем. Молодой человек в восторге бросается ему на шею, предлагает свой кошелек и с увлечением спрашивает, может ли видеть ее. Конечно, отвечает друг, твоя милая желает того же и говорит, что прежде чем полюбить тебя, ей нужно видеться. Но если ты веришь мне, то, чтоб избегнуть злословия, ты не станешь говорить с нею и не увидишься с глазу на глаз. Я знаю закоулок, не далеко от дому её отца: тут она приидет с ним в известный условный час и остановится против окна, из которого ты и увидишь ее также удобно, как если бы она стояла против тебя. Влюбленный соглашается на все, чего от него желают. Условливаются на счет времени и места. Девица, наряженная в прекрасное платье, проходит и останавливается, поворотившись прекрасным здоровым глазом в его сторону. Молодой человек, увидев ее, пришел в восторг. Кроме упомянутого недостатка, скрытого при этой встрече, она была лицом и ростом совершенной красавицей. С этой минуты тот торопился браком, и никогда жених не ожидал свадьбы с большим нетерпением. Настал, наконец, этот счастливейший день. Молодая играла так хорошо свою роль, что жених заметил, что у нее только один глаз лишь после того как священник совершил обряд. Таким образом союз был нерасторжим, что однако ж обошлось не без того, чтобы молодой не бранил мнимого друга, который, получив от этого союза свою выгоду, имел еще подлость смеяться над этим в обществе.

Что касается обрядов на свадьбах у вельмож, то вот те, которые соблюдаются чаще всего. Выбирают с одной и другой стороны по одной женщине, называемой свахой, suvacha, которая заведует всем необходимым. В день свадьбы сваха невесты, сопровождаемая 50 или 60 слугами, более иди менее, смотря по ее знатности, одетыми в кафтаны или нижнее платье, составляющее их ливрею, несущими на головах все необходимое при обряде, сваха, как бы со свитой, идет в дом жениха, где она убирает комнату и ложе для новобрачных. Она раскладывает 40 ржаных снопов, которые жених позаботился приказать принести сюда вместе с несколькими кадками ячменю, овса и прочего зерна, а на снопы кладет постель для молодых; потом приказывает поставить все кадки вокруг постели, а также заботится обо всем необходимом. Когда все, как следует, приготовлено, жених, в сопровождении своих родных и священника, отправляется в дом невесты. Здесь вводят его в комнату, где накрыт стол, и на нем стоят три сорта различных кушаньев, к которым однако ж он не прикасается. Между тем как просят его сесть на стул, приготовленный для него возле места для невесты, один из его дружек, valets, займет место (подле невесты) и не сойдет с него до тех пор, пока жених, maitre [66] не даст ему несколько денег. Пока он сидит, посылают за невестой, которая входит с распущенными волосами, наряженная в самые лучшие одежды и с красной тафтой на голове, два конца которой поддерживаются двумя дружками. В таком виде сажают её возле жениха. Один из ее дружек помещается между ними, чтобы жених не видел ее, не зная, красива ли она или дурна. Потом сваха молодой заплетает ей волосы. Она складывает их вокруг головы, на которую кладет венок[67], усеянный жемчугом и драгоценными каменьями, из которых часть спускается на грудь в виде букета. Её одежда шелковая, либо золотного, или серебряного сукна; складки, replis, её вышиты; каблуки так высоки, что она не сделала бы шагу, не опираясь на двух особ. Одевши невесту, наряжают и жениха. Затем свахи и другие женщины пляшут несколько времени вокруг них. Потом приносят в комнату множество хлеба и сыру, доставленных родителями жениха и невесты. После благословения священником везут их в церковь. Потом ставят на стол серебряный сосуд, наполненный серебряными монетами, шелковыми материями, сеном, ячменем и овсом, перемешанными вместе. Лишь только поставят чашу на стол, спускают фату невесты, и бросают в лица приглашенных то, что в чаше. Гостям позволяется брать бросаемое. Потом родные меняют перстни брачущихся, и таким образом заключают брак [68].

Как скоро обменяются перстнями, одна из свах ведет молодую в сани, запряженные в одну лошадь, совершенно покрытую лисьими хвостами. Молодой, родные и священник следуют за нею верхом до церкви. Здесь оба брачущиеся всходят на возвышение, назначенное для этого обряда, и становятся под чем-то в роде балдахина из красной тафты. Стоят они несколько времени, при чем священник не говорит ничего, так как необходимо начинать обряд поднесением ему в подарок жареного и вареного мяса и нескольких пирогов. Лишь только он это увидит, берет за руки брачущихся, пред которыми на голове держат некоторые образа, и спрашивает их, хорошо ли обдумали они то, что совершат и будут ли истинно любить друг друга так, как следует супругам. Предложив тот же вопрос до трех раз и получив утвердительный ответ — «да», он запевает 128 псалом, из которого он поет первый стих, брачущиеся второй и так посменно, до конца. Во время пения псалма все трое пляшут, держась за руки. Затем он кладет им на голову по венку из искусственных красных цветов, произнося следующие слова: «растите и множитесь; что Бог соединил, человек не разъединяет». После этих слов раздает по зажженной восковой свече родственникам жениха и невесты, сидящим возле брачущихся в креслах, покрытых красной тафтой. Потом один из родных подносит большой стакан красноватого вина. Священник дает его невесте, которая пьет из него половину, жених выпивает остальное и с силой бросает стакан, который оба новобрачные топчут ногами, произнося: так пусть падет и разобьется тот, кто попытался бы возбудить какую-нибудь вражду между нами [69]. Непосредственно за тем свахи, которые держат блюда со льном и коноплей, мелко изрубленными, осыпают их. Потом священник поздравляет их, после чего каждый из новобрачных возвращается из церкви в таком же порядке, как приехал в нее. Пока сваха и прочие женщины раздевают молодую, по выходе из саней, в которых она прибыла из церкви, молодой с своими родителями садится за стол, и все вместе пируют несколько часов. Когда молодая ляжет в постель, то объявляют об этом молодому, который выходит из-за стола к ней. Она, извещенная об его приходе, набрасывает на себя богатое платье, называемое брачным, и идет к нему на встречу. Супруг, положив ее на постель, немного позже и сам ложится возле неё. Несколько времени спустя выходят они из спальни и садятся за стол, за которым между кушаньями угощают их жареной курицей, от которой супруг отламывает бедро или крыло и бросает его себе чрез голову. Это действие имеет таинственное значение, а так как причины его не объявляют иностранцам, как последние ни желали проникнуть в его тайну: то вот почему я и не узнал о нем. Я только замечал, что пир не был продолжителен, и, казалось, что брачущиеся совершали нечто более важное, а не только ели. Встав из-за стола, молодая ложится в постель, между тем как муж раздает своим дружкам некоторые подарки, которые состоят обыкновенно из нескольких куньих мехов. Потом гасят свечи в бочках с хлебом, о которых мы выше говорили, и выходят все, за исключением самого старого из дружек [70], который остается в передней. Его обязанность слушать со вниманием супругов, и, когда молодой кашлянет, это знак, что он отдыхает, pause; в это время раздается оглушительный (звук) труб, литавр и других громких инструментов, чтобы все знали, что брак совершился. Когда перестанут играть на трубах, ведут молодых каждого в отдельный покой, где их моют в поясной ванне, demi bain, (в растворе) вина, воды и меду. После этого молодая сама подает супругу драгоценную рубаху, сшитую собственноручно, и большой ковш крепкого напитка. Затем оба возвращаются на постель. В последующие дни продолжают праздновать. Тогда-то приглашенные, бывшие до сих пор почти только зрителями, угощаются на славу. Вот обряды, наблюдаемые при браках у знатных лиц; а вот каковы у простых людей. Накануне свадьбы жених посылает невесте дешевые подарки, именно: пару башмаков, гребень, зеркало, ящик с румянами и несколько платьев. На следующий день все приглашенные собираются у невесты, у которой священник благословляет их большим крестом. Потом садятся за стол, на котором пред брачущимися стоит зеркало. Здесь они любезничают, во время чего свахи бросают им на головы горстями мелко изрубленное сено, которое слывет у Москвитян символом изобилия. В тоже время кто-нибудь, закутавшись в длинную шкуру, входит и желает новобрачным столько детей, сколько в этой шкуре волос. Затем их ведут в церковь, где священник, как это делается у знатных, о чем мы говорили, заставляет их обходить [71] (вокруг налоя).