Квартет продолжал играть. Шел первый час после полуночи. Костя был хорош. Сытый, довольный и пьяный, он сидел и улыбался. Кира к спиртному не притронулась, хотя сказала, что иногда может позволить себе бокал вина, но только у себя дома или в гостях у подруги. Завтра ей предстоит проехать пятьсот километров по загруженной восточносибирской трассе. Она сказала, что в виде исключения вполне могла бы выпить и сейчас, но – чувство личной ответственности и всё такое. Мужчины не настаивали, и официант подал к столу заварник, от которого исходил аромат превосходного чая.

– Мне больше не наливать, – пробормотал Константин. Затем, шатаясь, вышел из-за стола и отправился в туалет.

Кира с Филиппом остались вдвоем, друг напротив друга.

– Ты неплохо развит для своего возраста, – заявила она.

Филипп решительно взглянул на ее красивое лицо, ожидая продолжения столь непредвиденного комплимента.

– Парнишки твоего возраста только и думают, куда пристроить то, что у них ниже пояса, а в тебе проявляются амбиции зрелого мужчины.

– Кто сказал, что я об этом не думаю? – удивился Филипп. «Откуда она знает про мои амбиции?» – Просто желания умею скрывать. А если серьезно, морально я действительно более зрелый, чем свидетельствует дата рождения в паспорте. Это замечают окружающие, замечаю и я, еще лет с семнадцати.

– Даже твоя речь, она нетипична для большинства людей. Наверное, много читаешь?

– Всякие интернет-блоги. Цитаты люблю читать.

– Не смеши. Цитаты он любит читать… Здесь как минимум беллетристика.

Филипп не стал говорить, что книги – его давняя страсть. На первом-втором курсах он был частым гостем двух библиотек, университетской и городской. Потом у него появился компьютер.

– Ну, а вашему умению водить машину позавидует всякий мужчина. – Филипп тоже решил ответить комплиментом, хоть знал: такой подход тривиален. – Настолько красиво и аккуратно водить, я не знаю…

– Когда мне было семнадцать, папа подвигнул меня сесть за руль. Я жутко боялась его огромной серебристой иномарки. Мне было не понятно, как можно управлять таким кораблём. Но стоило тронуться – страх прошел. Это была типичная американская машина: большой салон, угловатый кузов, мощный прожорливый двигатель. Тогда, чуть надавив на педаль, я ощутила необъяснимое чувство свободы. В восемнадцать я сдала на права и ездила на папиной машине почти регулярно. Потом появилась своя…

Филипп слушал, желая узнать, сколько лет ей сейчас, но кто-то придумал, что спрашивать девушку о возрасте грубо. И он никогда не понимал, с какой стати? Спросив женщину, можно обидеть случайным напоминанием о летах, но девушку, ровесницу… Нельзя применять эти правила для всех возрастов.

Едва он отважился, она призналась сама:

… -Сейчас мне двадцать шесть, и за восемь лет я разменяла почти пять сотен тысяч километров. За это время со мной случилось две незначительных аварии, никто не пострадал, но урок я вынесла на всю жизнь.

Алкоголь в голове Филиппа, как варвар громадным мечом, уничтожал остатки стеснительности, помогая набраться смелости для более личного вопроса.

– Константину повезло встретить такую красавицу. Я б женился, не раздумывая.

Она бросила взгляд на Филиппа быстрее, чем сделала бы это при других его словах. Затем прищурилась и малозаметно кивнула. Кира пыталась понять, что успел рассказать Костя до того, как она появилась в ресторане. Но бесхитростные комплименты и наивное выражение лица Филиппа позволили сделать вывод: ничего особенного.

– Костя не мой парень.

Филипп хотел что-то ответить, но Кира снова опередила:

– Знаю, так могло показаться. И все так думают. Но он не мой жених, а я не его невеста. – Она привлекательно улыбнулась и смолкла.

Филипп растерянно посмотрел на нее, потом на спинку пустого стула, где сидел Костя, и попросил у «варвара» еще храбрости:

– Я полагал, дружба и деловые отношения между мужчиной и женщиной – сказки. Вы ведь днями и ночами почти неразлучны. – Затем окончательно осмелел: – Или у вас всё происходит чисто технически?

– Считай, получил пощёчину! – строго сказала девушка. По хребту Филиппа пробежал холод, «варвар» тотчас трусливо дезертировал. Она же, помолчав, сказала: – Действительно, сказки. Но между нами, к счастью, вообще всё по-другому.

– Не понимаю.

– Просто у каждого свои предпочтения. Хорошо, что у нас более-менее свободное общество, позволяющее неординарным людям выражать себя во всех направлениях, в том числе сексуальных.

Вот так поворот. От Филиппа даже ушло приятное чувство опьянения, когда сознание обработало значение этих слов. Он дал себе зарок, что встанет и уйдет, если на следующий его вопрос она ответит «да».

– Он гей?

– Да.

Кира поднесла кружку с чаем к губам. Все-таки у нее потрясающие пальцы и маникюр.

Филипп не встал и не ушел. Он слышал, как усиливался некий воображаемый звон в его голове. Не спасал даже квартет, исполнявший в этот момент громозвучную мелодию.

Появился Константин. Он вошел в зал, покачиваясь, но, рассмотрев в приглушенном освещении нужный столик, четко, как ледокол, взял курс прямиком к нему.

Несколько минут назад Кира была чужой, недоступной. Теперь в глазах Филиппа мелькнула иллюзорная надежда. Он спросил себя, насколько она ему нравится по десятибалльной шкале, и ответил – десять! Потом подумал и снизил оценку на два балла. Все-таки нужно оставить место для несуществующего идеала. Затем брезгливо взглянул на Константина, успевшего подойти, и, побаиваясь, что голубая чума перекинется и одолеет, немного отодвинулся.

Официантка принесла счет. «Вторая причина, по которой я не встал и не ушел», – подумал Филипп, извлекая из бумажника тысячу рублей. Костя замахал руками и достал свой бумажник, но Филипп настоял. «Не хватало еще, чтобы человек нетрадиционной ориентации расплачивался за меня в ресторане», – подумал он и фальшиво ему улыбнулся. Требовалось немедленно прощаться. Нужен был срочный предлог. Быстро найдя целых три, он отыскал в глазах Киры подсказку: не уходи.

– Что-то мне нехорошо, – буркнул Костя, оглядев присутствующих мутным взглядом.

– Тебе пора в номер, – сказала Кира.

– А как же мой друг?… ик!… ой…

– Я не обижусь, – сказал Филипп, стараясь не смотреть на пьяного гея.

– Видишь, он поймет, – поддержала Кира. – И я скоро поднимусь.

– Но… – Костя пытался вставить очередное несущественное возражение, однако Кира с какой-то странной грубостью прервала его:

– Живо, говорю!

Костя встал, неуклюже споткнувшись о ножку стула. Двумя руками Филипп машинально помог сохранить ему равновесие.

– Спасибо, – сказал он, протягивая Филиппу руку.

– Всего хорошего, – ответил тот и слабо пожал его ладонь.

– Нет, тебя нельзя отпускать одного, – со вздохом произнесла Кира. – Филипп, посиди пять минут, я провожу его до номера.

Филипп кивнул. Он смотрел им вслед до самого выхода. Даже в университете девушки с такой потрясающей фигурой – настоящая редкость. А до чего роскошные ноги! Пульс учащался.

«Вернется. Ради кого? Ради меня! Ей ничего не стоило попрощаться и уйти вместе со своим пидорковатым дружком, а она просит подождать!»

Едва они вошли в лифт, пьяно покачивающийся Костя преобразился, расправил плечи и с улыбкой чуть ли не до самых ушей трезвым голосом произнес:

– Он поверил?

– И воспринял ближе, чем надо, – ответила Кира. – Парень расстроен. Первый гуру в его любимом деле оказался педерастом. Такое, знаешь ли, нелегко принять.

– Ничего, – успокоил Костя, – осталось немного. Последняя ступень проверки.

Прислонив ладонь к крепкой, как спелое испанское яблоко, попке Киры, он, засмеявшись, сказал:

– Не могу представить себя геем!

Лифт остановился. Костя вышел в коридор и обернулся:

– В общем, ты поняла: общайтесь, но недолго. Затем попроси его подняться ко мне.

– А ты не боишься, что когда он поднимется, то даст тебе по морде, прежде чем ты начнешь? Он худенький, но крепенький. И наверняка уже нафантазировал себе «истинных» мотивов твоей сегодняшней навязчивости.