- Зырь-ка, парни, да это ж баба! – захохотал седой мужчина, и толпа его радостно подхватила. – Зуб даю – баба, только страшная, как бес! Ну разве мужик-то будет так нюни распускать, а?

- А может у него того, достоинства нету, а? – заметил кто-то с противоположной стороны. – Ха, ты только на него посмотри, пес, ей богу пес, собака вшивая, как унижается!

Безымянный молчал. Он привык слышать оскорбления в свою сторону, а эльф даже пару раз охотно оскорбил его сам, раззадоривая пыл жителей.

Он уставился на свое колено. Когда-то он хромал, но это было очень давно. Хозяин излечил его, но зачем? Он все равно почти не выходит из подземелий, подвешенный там к потолку, а от ходьбы у него начинает болеть все тело. Хорошо, что он привык к боли – хозяин о нем заботится.

Но в этот раз эльф не стал подбадривать толпу своими едкими комментариями. Он лишь скупо улыбнулся и что-то прошептал стражнику, шедшему рядом с его конем. Тот серьезно кивнул и подозвал своих подчиненных, передавая им слова хозяина.

Безымянный ждал, разглядывая свой отрубленный безымянный палец на правой руке. Интересно, как он его потерял? Нет, нельзя-нельзя, вспоминать – плохо, хозяин будет недоволен.

К его удивлению, стражники вывели из толпы двух мужчин, которые открыто над ним насмехались, и еще пятерых, которые их поддерживали лучше всех. Что хозяин собирается делать? Зачем он их привел?

Стражники подвели напуганных мужчин к нему и выстроили их в полукруг.

- Хозяин? – дрожащим голосом позвал эльфа безымянный. – Зачем они здесь?

- Чтобы тебя убить, - спокойным голосом ответил тот, даже не оборачиваясь.

- Как… убить? – не верил в услышанное безымянный. – Но хозяин! Я ведь тебе прилежно подчинялся, зачем ты хочешь меня убить?

- Не я, они, - поправил его эльф и кивнул охранникам. Те вытащили из ножен мечи и кинжалы и раздали их ничего не понимающим мужчинам. – Вы убьете его, - обращался он уже к ним, - или умрете сами. Выбор невелик. Вас семеро, он один. Кто убьет его первым, получит мешок золота. Всем ясно?

Мужчины радостно оскалились и кивнули, примеряясь к новому оружию.

- Но… но… - слов не находилось, он переводил взгляд с мужчин и обратно на хозяина. За что он так? Зачем он так с ним? Он снова заплакал.

Эльф кивнул и повернул голову в его сторону

- Помнится, ты хотел умереть, разве нет? Вот твой шанс! Хочешь теперь умереть?

Безымянный быстро замотал головой, словно стряхивая с себя грязь.

- Не хочу, хозяин! Я хочу жить.

- Второе правило – ты помнишь его?

- Убей всех, кто встанет у тебя на пути. Лучший враг – мертвый враг. Змея не укусит, если ей отрубить голову. Поверженный враг не оставит попыток убить, смерть – единственно верный выход.

- Теперь они, - он кивнул в сторону мужчин, - твои враги, желающие тебя убить, - мужчины терпеливо ждали, поигрывая оружием, и глядя друг на друга, желая быть первым, кто его убьет. – И они будут пытаться тебя убить, если не умрут сами. Их смерть – единственная возможность твоей жизни. Знаешь ли ты третье правило?

- Нет, хозяин…

Эльф кивнул и начал говорить:

- Оскорбления не подлежат прощению. Раз оскорбивший, оскорбит тебя еще раз. Позор смоет только смерть и вырванный язык – инструмент оскорбления. В награду сильнейшему и назидание остальным. Понял?

Безымянный рассеянно кивнул. Зачем он это ему говорит? Он ведь не думает, что безымянный будет убивать? Он ведь не думает, что…

Эльф потянулся в седельный мешок и швырнул ему под ноги длинный полуторный меч, подходящий как для одной руки, так и для двух. Идеально ровная гладкая сталь отливала серебром, а в ложбинке кровотока клубились тени. Ровная треугольная гарда в виде двух перекрещивающихся металлических полос плавно переходила в изящную и без излишек рукоять, которая так и манила к себе, требуя сжать ее пальцами и пустить меч в ход.

Безымянный испуганно отшатнулся. Зачем ему меч? Он ведь не умеет сражаться, он умеет только терпеть боль и служить хозяину!

- Но хозяин, я не умею сражаться мечом.

- Тогда учись. Или умри, - равнодушно заявил эльф, одним движением снял цепь с седла и пришпорил жеребца, отъезжая на безопасное расстояние. Выждав пару секунд, он кивнул мужчинам: - Приступайте.

***

Он не понял, что произошло. Одна секунда, и в его руке уже оказался кинжал, плотно засевший в кости, но безымянный и не пикнул: он привык к боли и похуже. Однако мужчины продолжали наступать, каждый хотел отхватить себе столько золота.

Безымянный кинулся к мечу и быстро поднял его, дрожащими руками выставляя перед собой. Кончик клинка дрожал и все никак не мог сконцентрироваться на одной цели. Тот, что был слева, размахнулся и с выдохом опустил на безымянного свое оружие.

Вскрикнув, безымянный поднял над собой меч, но тот, встретившись с более сильным соперником, вырвался у него из рук и шлепнулся в лужу позади. Безымянный перевернулся на живот и пытался доползти до него, но его схватили за ногу и потащили назад. Безымянный замер, приготовившись к смерти, и тихо плакал, но последней не последовало. Что случилось?

- Эй! Он мой, я его обезоружил! – кричали сверху.

- Черта с два, понял, старик? – яростно отвечали ему. – У этого слабака даже ребенок мог бы меч отобрать, он – мой!

- Нет, мой!..

Он нахмурился. Неужели они делили его, словно какую-то свинью на бойне? Он стиснул зубы, страх пропал, застилаемый яростью. Пока мужчины переругивались между собой, он боролся с собой, пытаясь взять себя в руки. Он же просто раб, он служит своему хозяину, и он не умеет убивать! Но так хочется… Тем более хозяин сам разрешил ему убить, а эти люди заслуживают смерти, они – его враги, они его оскорбили.

Внутри разгоралось неведомое ему ранее чувство – гнев. Он поглощал его разум, застилал взор красной дымкой и заставлял жаждать крови. Они не считают его за человека, они измываются над ним и унижают. Они думают, что он пес, он сам слышал, как они это говорили! Они должны умереть. И они умрут!

Не понимая, что творит, безымянный развернулся и резко пнул того, кто держал его за лодыжку. Мужчина согнулся, его лицо покрылось испариной, но хватки он не ослабил.

Безымянный оскалился, его ненависть к ним и слепая ярость разрастались с невероятной скоростью, придавая ему сил. Не дожидаясь, пока очнутся остальные, безымянный размахнулся еще раз и ударил того каблуком дешевого сапога еще раз, только теперь метя в подбородок.

Громко хрустнула челюсть, струя крови вырвалась из его рта и облила собой лицо безымянного, а мужчина прогнулся назад и замертво упал на землю с изуродованным лицом.

Все с удивлением воззрились на него, а смешки из живого коридора прекратились.

Безымянный слизал языком чужую кровь с губ и, шатаясь, поднялся на ноги.

«Господи, что я делаю? - мысленно с ужасом спрашивал он себя. – Я ведь не умею убивать!»

Но он умел. Не знал, откуда и как, но умел. Некая сила внутри заставляла его двигаться, ускользать от обрушившихся на него ударов, которые так и не задевали его кожу, и бить в ответ, вкладывая в удары всю свою боль и жажду мести.

Он резко присел, уходя от рубящего удара, призванного лишить его головы, и перехватил другой конец своей цепи двумя руками.

Мужчины его окружали, теперь с их лиц сошла ухмылка, осталась лишь холодная расчетливость, а в глазах маячила их цель. Парень, которого они считали бессильным слизняком, только что одним ударом убил одного из них.

Тот, которого привели вместе с седым, резко сделал выпад, метя ему в живот, но безымянный ловко отпрыгнул назад, едва заметив лезвие краем глаза. Он приземлился, посмотрел на рубаху, распоротую мечом, и струйку крови, сочившуюся из неглубокой раны. Все его слезы куда-то пропали, он поднял голову и посмотрел нападавшему глаза в глаза, понимая, что тот будет вторым.

Сзади засвистел кинжал, исподтишка направленный ему в спину. Развернувшись на каблуках, безымянный взмахнул цепью, и тяжелые стальные звенья ударили мужчину чуть ниже скулы, откинув в сторону.