— Мы готовы, капитан.

— Действуйте, мистер Уолтер.

Первый офицер легонько постучал ножом по хрустальному бокалу. Наступила тишина.

Спокойно и убедительно мистер Уолтер объяснил создавшуюся ситуацию. Его слова звучали рассудительно, и сделанный им вывод казался неизбежным. Он закончил свою краткую речь словами:

— И теперь, в соответствии с существующими законами и традициями космоса, я передаю командование нашему новому капитану. Дамы и господа, разрешите представить вам капитана Джонса!

Макс встал. Он оглянулся вокруг, попытался заговорить и не смог. Тогда он взял стакан с водой и отпил глоток.

— Уважаемые гости и коллеги, — начал он. — Мы не можем оставаться на планете. Это вам хорошо известно. Мне рассказали, что наш врач называет систему, враждебную нам, «симбиотическим порабощением», нечто вроде взаимоотношений человека с собакой, только в еще более значительной степени зависимости.

Эта система, судя по всему, охватывает все животное царство на этой планете. Так вот, человек рожден не для рабства, будь оно симбиотическим или каким-нибудь другим. Но нас слишком мало, чтобы одержать верх над этой системой, поэтому мы вынуждены оставить планету.

Он сделал паузу, отпил еще глоток и увидел, что Элли ободряюще кивнула ему.

— Может быть, наступит время, и сюда прилетят люди — знающие, что их ждет, и подготовленные к этому. Что касается нас, я попытаюсь провести «Асгард» обратно через… ну, можно назвать это щелью в пространстве. Это рискованный маневр. Я никого не хочу принуждать лететь с нами против воли, хотя вернуться домой другим способом невозможно. Те, кто не желает рисковать, будет высажен на северном полюсе планеты номер три — вечерней звезды, которую мы называем Афродитой. Возможно, им удастся выжить, хотя даже на полюсах там очень жарко. Если вам больше нравится такая альтернатива, сообщите свои фамилии интенданту сегодня вечером. Остальные сделают попытку вернуться домой. — Он помолчал, внезапно произнес: — Это все, — и сел.

Аплодисментов не последовало, и Макс мрачно подумал, что его первое выступление перед публикой оказалось не слишком удачным. В гостиной возобновились разговоры, члены экипажа вышли из кают-компании, и помощники стюарда стали накрывать на столы. Элли посмотрела на Макса и одобрительно улыбнулась. Рядом с ней, по левую сторону, сидела миссис Мендоза.

— Ма… я хотела сказать, капитан, — действительно ли этот маневр настолько опасен? Мне не хотелось бы подвергаться излишнему риску. Неужели нет иного выхода?

— Нет.

— В это трудно поверить.

— Другого способа нет. Мне не хочется обсуждать за столом эту проблему.

— Но…

Макс опустил голову и стал есть суп, стараясь, чтобы его рука не дрожала. Подняв глаза, он заметил, что на него смотрит миссис Монтефиоре, предпочитавшая, чтобы ее называли княжной — весьма сомнительный титул.

— Долорес, перестань приставать к нему. Нам хотелось бы услышать рассказ о ваших приключениях, капитан.

— Никакого рассказа не будет.

— Бросьте! Я слышала, что они были удивительно романтичными. — Миссис Монтефиоре многозначительно протянула последнее слово и бросила хитрый взгляд в сторону Элли. Затем она снова посмотрела на Макса. У нее были глаза хищной птицы и мелкие зубы — юноша подумал, что их гораздо больше, чем у обыкновенного человека. — Расскажите нам все!

— Нет.

— Но вы просто не можете отказаться!

Элдрет повернулась к ней, широко улыбнулась и ласково заметила:

— Дорогая княжна, — у вас клыки торчат изо рта.

Миссис Монтефиоре мгновенно замолчала.

…После ужина Макс отвел в сторону мистера Уолтера.

— Одну минуту, мистер Уолтер.

— Да, капитан!

— Скажите, это верно, что я сам могу выбрать тех, кто сидит за моим столом?

— Да, сэр.

— В таком случае — среди них есть некто миссис Монтефиоре. Прошу вас найти для нее другое место. Еще до завтрака.

По лицу первого офицера промелькнула едва заметная улыбка.

— Слушаюсь, сэр.

Тело Сэма опустили в лифте на поверхность планеты и похоронили там, где он погиб. По распоряжению Макса в похоронах принимали участие только он сам, Уолтер и Джиордан; юноша предупредил Элли, чтобы не приходила. Их окружал почетный караул, вооруженный до зубов и не спускавший глаз с дальних холмов. Заупокойную молитву Макс прочел еле слышным голосом, но читать громче у него не было сил.

Механики быстро изготовили памятник — остроконечная пирамида из нержавеющей стали. Прежде чем установить ее на свежую могилу, капитан долго думал, какую надпись выжечь на памятнике. «Он так любил жизнь»? — нет, Сэму это не понравится, решил он, вспомнив его циничное презрение ко всякой сентиментальности. «Он никогда не спорил с судьбой»? — и это противоречило характеру Сэма, — если Сэму не нравились карты, выпавшие на его долю, он просто подсовывал вместо них новую подтасованную колоду. Нет, вот такая надпись на памятнике больше соответствует характеру Сэма; Макс наклонился над памятником и прочитал:

Уолтер впервые увидел памятник.

— Значит, вот кем он был. Вообще-то я догадывался об этом, сэр.

— Да. Он так и не открыл мне свое настоящее имя. Ричардс или Робертс. Я не уверен.

— Вот как. — Первый офицер задумался. — А вы знаете, сэр, мы можем восстановить его в корпусе посмертно. Его опознают по отпечаткам пальцев.

— Думаю, Сэм был бы рад этому.

— Как только вернемся, я лично займусь этим.

— Если вернемся.

— Извините, капитан, — когда вернемся.

После окончания церемонии похорон Макс поднялся прямо в рубку управления. Он уже побывал там накануне вечером и успел оправиться после первого потрясения — в «беспокойной дыре» его считали капитаном и обращались с должным уважением. Когда Келли поздоровался с ним: «Доброе утро, капитан», Макс постарался ответить почти небрежно:

— Доброе утро, шеф. Привет, Лунди.

— Принести кофе, сэр?

— С удовольствием. Относительно взлета корабля и орбиты ожидания — все готово?

— Еще нет, сэр.

— Тогда не стоит трудиться. Я решил лететь прямо домой. Расчеты сделаем в пути. Где пленки?

— Я захватил их еще утром.

Имелись в виду пленки, спрятанные в каюте Макса. Саймсу удалось уничтожить первый комплект сразу после смерти капитана Блейна; запасной комплект остался единственным, где были зафиксированы координаты и пеленги того места, где появился «Асгард» сразу после прорыва.

— О'кей. За работу. Ковак сядет за компьютер.

Специалисты приходили в рубку управления задолго до начала вахты, как это было принято у Келли.

— Как прикажете, сэр. Но я был бы рад сам помочь капитану.

— Ковак справится. Вы поможете Ногучи и Лунди при просмотре пленок.

— Слушаюсь, сэр.

Данные начали поступать к капитану. Ночью Макс дважды просыпался, покрытый холодным потом, опасаясь, что утратил свою уникальную память. Но когда пошли данные, Макс убедился, что программирует без малейших усилий, в его сознании будто открывались соответствующие страницы, и он читал их. Нужно было быстро вылететь в космос, чтобы избавиться от тяготения планеты и оставить позади местное «солнце»; в этом случае поправки, вводимые в курс, станут относительно простыми. Затем корабль будет долго лететь по прямой к тому месту, где они появились в этой вселенной. Расчеты не должны быть точными, потому что с первой попытки не следовало пытаться осуществить переход; они исследуют окружающее пространство, сделают много фотоснимков пеленгации и произведут на их основе вычисления, чтобы как следует изучить галактику, в которой еще не бывал человек.

Взлет был рассчитан, записан на пленку для автопилота, и пленка введена в консоль задолго до полудня. Раньше жизнь в корабле протекала по местному времени, где в одном часе было около пятидесяти пяти минут, но теперь она будет проходить по гринвичскому, то есть по тому времени, которое было основным в рубке управления; таким образом обед запоздает, а некоторые «звери» как всегда переведут стрелки своих часов не так, как следует, и во всем обвинят капитана.