Кого только не видел я в этот день в городе! У-у-у! Какие люди попадались, — продолжал Воздух Сосновый Чистый Здоровый. — Да надо было мясника найти. Я полетел к харчевне. Может быть, там встречу его. А вокруг харчевни людей видимо-невидимо. Окружили они низкое строение, как опята замшелый пень, и внутрь заглядывают. Кто в окно засунул голову, кто в дверях торчит. Любопытно мне стало. «У-у-у», — завыл я и сунулся туда. В низком помещении за длинными столами сидели люди. Ближе всех ко мне оказались Катушка и Стручок.

— Эй, сюда! — крикнул Катушка и махнул рукой. И тотчас же, покачиваясь на коротких кривых ногах, подплыло к нему бочкообразное туловище хозяина харчевни.

— Жареную картошку принеси.

— Сию минуту. — Круглая физиономия расплылась в улыбке, а пухлые короткие пальцы выхватили две монеты из рук Катушки и спрятали их в карман.

Катушке и Стручку подали пустую сковородку, пахнущую маслом, с крошками картофеля.

— Хватит, — сказал строитель, всем корпусом поворачиваясь к хозяину харчевни. — Прошло то время, когда мы скоблили пустые сковородки и подбирали крошки. — И, приподнявшись, он накрыл сковородкой голову хозяина харчевни вместе с белым колпаком.

Хозяин присел, чтобы избавиться от сковородки, но Катушка опустил ее ниже, и хозяин харчевни сразу стал похож на белый гриб боровик, когда он только что выбился из прошлогодней хвои и сухих листьев.

— Хватит, — продолжал Катушка. — Кормил нас для вида, а деньги брал. Теперь мы тебя покормим и денег не возьмем. Благодари нас получше да торопись откушать. Того и гляди твое место займут.

Хозяин упирался.

Катушка и Стручок повели хозяина харчевни к столу, где стояли стаканы с чаем, в которых не было ни сахара, ни заварки.

— Пей.

Волей-неволей хозяину харчевни пришлось проглотить мутную тепловатую воду.

— Нажился, когда мы болели. Теперь наше время пришло угощать тебя. Ха-ха! — И хозяина подвели к другому столу. Здесь стояли тарелки со щами, в которых не было ни мяса, ни капусты, ни картофеля.

— Кушай, дорогой, кушай, — приговаривал Стручок, поднося ко рту хозяина ложку. Строитель Катушка одной рукой держал его за плечи, чтобы не убежал, а другой прижимал к его голове все ту же пустую сковородку.

— Одна ложка. Две ложки. Три ложки, — считали жители города, стоявшие у окна.

— Четыре ложки, пять ложек, — подхватывали счет застрявшие в дверях наблюдатели.

— Я не хочу. Я сыт, — отнекивался хозяин.

— Ешь на здоровье! — увещевал строитель, подавая ложку за ложкой.

— Накорми его пельменями без пельменей, — советовали от окна.

— Нужно угостить его жареной рыбой без рыбы, — последовало предложение от двери.

— Спасибо. Спасибо. Не хочу, — вертел головой хозяин. — Я больше никогда никого не накормлю для видимости, — поднял руки кверху хозяин харчевни. — Я буду готовить вкусно, питательно и дешево.

— Сегодня праздник, — прижал его сковородкой Катушка. — Открывай свои кладовые, жарь, парь, чтобы всем хватило. Всех на праздник пригласи. И накорми их бесплатно… Сегодня солнце на небе сияет.

— Я… я… я, — возмутился хозяин харчевни. — Я сейчас к мяснику побегу. Он с вами расправится. — Катушка подмигнул Стручку. Тот мигом принес с соседнего стола блюдо с кашей, вернее, опять-таки воду, в которой плавало несколько просяных зернышек. Хозяин харчевни взглянул на блюдо, затряс головой, икнул и сказал:-

— Я все сделаю, как вы прикажете. Сейчас пойду жарить и парить. Всех накормлю и напою бесплатно.

Я нашел дом мясника по громкому блеянию овец и протяжному низкому мычанию коров. Подлетел к дому. Заглянул в окно. «Так и есть — дома», — удовлетворенно свистнул я и мигом влетел в раскрытую форточку.

— Здравствуй, Туктук! — прогудел я.

Поднял голову Туктук, посмотрел по сторонам. Ни кого не увидел. Подошел к окну, распахнул его.

— Не смотри ты в окно. Это я, Воздух Сосновый Чистый Здоровый, пришел звать на помощь. Нужно выручать Петрушку.

— Я тебе не верю.

— Сейчас поверишь, — сказал я ему, надул щеки, раскрыл рот и выпустил струю воздуха, точно такого же, какой бывает в сосновом бору вечером после знойного летнего дня.

— Пожалуй, правильно, что ты Воздух Сосновый Чистый Здоровый. Ишь, как дышать хорошо. — Туктук блаженно развалился на стуле, и грудь его так же вздымалась, как хвойная подстилка, когда из-под нее вылезает плотный гриб боровик. — Только напрасно, Воздух Сосновый Чистый Здоровый, ты влетел сюда. Не пойду я на болото.

— Как это не пойдешь? — оторопел я в первую минуту. — Твой сын в беде. Твое дело выручить его.

— Мне своя жизнь дороже. Пойдешь на болото, встретишься с какой-нибудь болезнью и пропадешь… Нет, нет, иди один на болото и выручай своего дружка, коли тебе такая охота пришла.

— Так, значит, не пойдешь?

— Нет. Не пойду.

Он, все так же блаженно откинувшись на спинку стула, вдыхал принесенный мною аромат соснового бора, и это разозлило меня. Я так дунул, что задребезжали стекла в окнах, раскрылась дверца шкафа, и в комнату, махая рукавами, впорхнули две белые рубашки мясника.

— Пойдешь выручать Петрушку? — еще раз спросил я мясника.

Хоть Туктук испугался, но, видимо, решил, что ему ничего не грозит, а рубашки пусть поплавают в воздухе, и опять сказал:

— Нет.

Тогда я дунул так, что он взлетел со своего места и прилип к потолку.

— Пойду! Пойду! — сразу закричал Туктук. — Только на пол меня опусти.

Я втянул в себя воздух, и Туктук плавно опустился на пол, но не на ноги, а на голову.

— Не балуй, — попросил он. — Сказал, что пойду.

И я поставил его на ноги.

И Туктук действительно стал собираться в поход. Сначала он подошел к какому-то ящику, открыл его и начал складывать в карманы брюк какие-то порошки, коробочки. Наполнив карманы, огляделся, подумал. Увидел на вешалке плащ, надел его и снова стал набивать карманы плаща баночками и коробочками.

— У-у-у! — нетерпеливо прогудел я над его ухом. — Дескать, собирайся скорее, а то худо будет.

Туктук взял мешок, положил туда припасов на дорогу, надел охотничьи сапоги, и мы отправились в путь. Я гудел ему в ухо, показывая дорогу. До башни на краю болота оставалось совсем недалеко, но тут из-за поворота тропы нам навстречу вывернулась женщина в большом сером платке и таком же плаще, почти до пят.

Я думал, что эта женщина испугается здоровенного мясника и уступит ему дорогу, но не тут-то было. Она по-хозяйски преградила ему путь и, ткнув в живот пальцем, спросила:

— Ты кто? Что ты здесь делаешь?

Челюсть у мясника трусливо отвисла, зубы вдруг начали выбивать противную дробь. И не своим голосом, заикаясь, он начал объяснять:

— Я трясучка. Я липучка. Я вертучка.

— Кто? — хриплым голосом, но грозно спросила женщина. — И людей вроде так не зовут, и среди болезней таких не встречала.

— Я… я… я… — трясясь от страха, продолжал мясник. Он сунул руку в карман, вытащил коробочку с круглыми маленькими пилюлями, бросил их в рот, судорожно глотнул и радостно выпалил: — Я пляска святого Витта.

Что тут стало с мясником! Он закачался из стороны в сторону, замахал руками, как молодая осина ветками в ураган, лицо его искривилось, а ноги стали выбивать дробь. Храбрая женщина, которая только что допрашивала его с таким свирепым видом, отскочила в сторону.

— Я — Ангина, — поспешно прохрипела она. — А такой болезни — пляски святого Витта — я не видела.

— Я новенькая, только недавно прибыла, — объяснил Туктук, еще сильнее замахал руками и два раза выкинул вперед правую ногу.

— Какая веселая болезнь, — приветливо прошипела Ангина. — Зайдем ко мне. Я живу недалеко.

Она повернула обратно и повела мясника по тропинке. Ангина, ссутулившись, шла впереди, а мясник, боясь, что спутница вот-вот оглянется, продолжал кривляться, нелепо махать руками и выбрасывать вперед ноги. У землянки с чуть выступавшим над землей окошком Ангина остановилась и пропустила гостя вперед.