– Мариды, господин, – не смущаясь, ответила сарацинка. – Мариды и ифриты.

– Кто-кто?!

– Это местные злые духи, сударыня, – пояснил храмовник. – Фатима так шутит.

– Какие шутки, – поморщилась хозяйка. – Дом неделю как заброшен. А раньше сущие дьяволы там жили. Пьянчуги и задиры, просто Аллах знает, что такое. Я всё боюсь, что они вернутся. Может, вы бы их утихомирили, франки? Ваш друг Аршамбо говорит, что вы из рыцарей Храма. Отступать перед врагом и обижать женщин равно запретно для вас.

– Он говорит правду.

– Это хорошо. Благослови вас Аллах, франки! – При этих словах с магистром произошла удивительная перемена. Глаза его сузились, скулы резко очертились.

– Оставь свое языческое благословение при себе, женщина! – рявкнул он. – Или забыла, что разговариваешь с воином Христа?

Фатима до смерти перепугалась. Беспрестанно извиняясь, она бросилась вон из комнаты. Когда она ушла, Гуго довольно потер руки:

– Ну вот, Ваше Высочество. Дело, можно считать, в шлеме. Посмотрите сюда.

Мелисанда послушно подошла к окну. Внутреннее убранство опасного дома предстало перед ней как на ладони. Девушка могла видеть краешек шкафа с алхимической посудой, а также стол и лавки у стены. На столе лежала потертая книга, развязанный мешочек (из него высыпалась мелочь), почерневшая от старости жаровня и надкушенный пирожок с курдючным салом. Точно такие же принцесса видела на прилавке Юсуфа, торговца, что дежурил на улице. Похоже, их пекли здесь же, в алхимической печи.

– В этой комнате мы посадим Годфруа и Аршамбо. Вряд ли в деле занято больше дюжины ассасинов. Едва возникнет тень опасности, парни перепрыгнут на балкон. Потом ворвутся внутрь и перережут всех, кто прячется в доме. Жоффруа с луком засядет на крыше. Гундомар и Пэйн заранее прокрадутся в дом…

– А ассасины не найдут их?

– Только не этих мерзавцев. Они стольким мужьям наставили рога, что ад по ним рыдает горючими слезами. Прятаться в шкафах – чуть ли не единственное, что они умеют. Пойдемте, сударыня, на крышу. Там я доскажу остальное.

Глаза Мелисанды загорелись. Уж что-что, а лазить по крышам да чердакам она обожала с детства. Магистр поднялся первым, а девушка замешкалась: подол блио зацепился за сучок в ступеньке.

– Сам я буду дежурить на улице, у всех на виду, – донесся до нее голос храмовника. – Пусть думают, что я единственный, кто вас защищает. Если вздумают предать, их ожидает горькое прозрение… Что-то случилось, сударыня? Почему вы отстали?

– О нет, мессир. Я сейчас, – Мелисанда подергала подол.

На душе было радостно и легко. Голос Гуго де Пенна вселял в нее уверенность. Неудивительно, что рыцари боготворят своего магистра. За ним – хоть в огонь и воду!

А еще принцесса поняла, что нисколечко не боится встречи с ассасинами. Что ей Аламут и орды убийц? Да хоть сам ас-Саббах со своими колдунами. Ее охраняет целый рыцарский орден! И пусть какая-нибудь ассасинская сволочь только попробует ее тронуть. Да что тронуть – просто взглянуть плохо. Храмовники от него костей не оставят!

Гуго протянул ей руку, принцесса с благодарностью оперлась на его ладонь. Весеннее солнце слепило глаза, заставляя щуриться и вытирать слезы.

– А вот, сударыня, дворик Исаакова дома. Когда дувал не мешает, можно всё прекрасно рассмотреть – магистр махнул рукой за спину.

Принцесса посмотрела, куда он указывал, и обмерла.

– Ой…

– Что случилось?

– Там… Там…

Гуго обернулся. Лицо его помрачнело.

– Прячьтесь, сударыня. Не маячьте, у них наверняка есть лучники.

Дважды повторять не пришлось. Мелисанда плюхнулась на раскаленную крышу. Рядом беспечно опустился храмовник.

Святая Мария, да как можно сражаться с этими чудовищами?!

Весь двор, насколько можно было видеть, заполняли люди самой бандитской внешности. Одни сидели у очага и пили чай, другие дулись в кости третьи штопали одежду. Кто-то точил топор устрашающих размеров. Точильное колесо издавало заунывный, скрежещущий звук. От этого звука по спине Мелисанды побежали мурашки.

По самым небрежным подсчетам, бандитов собралось не меньше двух дюжин. И каких! Рожа на роже! Черные вытертые халаты, бугры мышц, лысины, бороды, тюбетейки. А ножи! А сабли! Но страшнее всего были глаза ассасинов. Для этих людей не существовало ада.

Ладонь магистра успокаивающе легла на плечо девушки.

– Страшно, Мелис? – шепотом спросил он. Принцесса кивнула. Страшно? Не то слово! Да они же с ней и разговаривать не станут. Сразу съедят!

– Это меняет мои планы, – признался магистр. – Я не думал, что их будет столько.

Сердце Мелисанды упало. Ну конечно… Сир де Пейн смельчак, но не безумец же. Храмовников всего восемь человек. Что они сделают против толпы бандитов?

«Ничего, – подумала она. – Пойду к Боэмунду. Буду просить, требовать, лить слезы. Этого ни один мужчина не вынесет. Только бы не видеть эти рожи!»

Магистр пребывал в тяжких раздумьях. Он пыхтел, морщился и загибал пальцы, что-то высчитывая.

– Нет, не получается, – огорченно заявил он. – Их слишком много…

– Вот и я думаю. Может, лучше к Боэмунду?

– К Боэмунду вы тоже сходите. Лишним не будет. – Магистр в раздражении стукнул себя по колену: – Нет, но каково! Я-то рассчитывал послать Роланда с утречка на базар. Наш повар, – доверительно объяснил он, – просто олух царя небесного. Жульен у него получается по вкусу как консоме, а консоме – как старая попона. Роланду он в подметки не годится. Но теперь-то ничего не выйдет… Роланду придется стоять с мечом у задней калитки. Чтобы эта сволочь не разбежалась, пока мы их будем резать.

Всего-то?! А она…

Заросший до самых глаз бородой ассасин наконец отошел от точильного круга. Подбросил в воздух перышко, взмахнул мечом. На землю упали две белые пушинки.

Мелисанде стало смешно. Нашел чем хвастаться… Аршамбо как-то подбросил в воздух полено и выхватил меч. На землю упала гора щепок. И этих трюков она боялась? Фи!

– Пойдем, Мелис. Всё, что нужно, мы выяснили.

Магистр протянул принцессе руку, помогая чиститься. Душа Мелисанды пела. И как она могли усомниться в храбрости своих рыцарей? Вот чудачка!

Ни магистр, ни принцесса не заметили, как из-под лестницы выскользнул Гасан. Мальчишка опрометью метнулся к выходу. Выбежав из дверей, он что есть духу припустил к дому с ассасинами.

Впервые за много дней Габриэль пребывал в растерянности. До этого всё было хорошо. Ас-Саббах полностью одобрил его действия. Из Аламута прибыл Кийа Бузург Умид, ему предстояло вести переговоры с посланником короля. Габриэль считал, что справится с этим лучше тупого казвинца но Старец Горы не любит, когда с ним спорят. Чтобы исключить малейшие неожиданности, имам отправил в Антиохию свою гвардию. Сорок разбойников – так звали их в землях от Яффы до Мосула. Сам халиф Дамасский их боялся, не говоря уж о простых эмирах и раисах.

И вот – Габриэль не знал, что делать. Коннетабль де Бюр упорно отказывался от роли королевского посланника. Ему дважды намекали. Дважды! Оба раза он притворялся, что не понимает, в чем дело.

И главное, посоветоваться не с кем. Кийа Бузург Умид, которого Гасан ас-Саббах прочил в свои преемники, еще не приехал. Вопрос «что делать?» стоял остро как никогда.

– У Али и Гасана, двух братьев родных, умер старый отец, умер добрый отец, рассказали, – доносилось снизу. – Брат Али, старший брат, стал Аллаха хвалить, почитать, прославлять, толковать что есть сил, рассказали.

Лет через восемьсот это назвали бы политинформацией. Шейх Кубейда рассказывал разбойникам о ситуации с имамами в исмаилитском мире. Проповедь переполняли иносказания. Мудрость батин Кубейда сравнивал с тайной пещерой, открывающейся по волшебному слову. Праведную жизнь, полную самоотречений и аскетизма, – с сокровищами, которые ослы тащили по каменистой тропе для своего хозяина. В его устах события борьбы за власть в Сирии и Персии превращались в волшебную сказку. Разбойники внимали ей, затаив дыхание. Габриэль сперва возражал, а потом сдался: пусть лучше слушают Кубейду, чем курят гашиш.